Джена Шоуолтер - Грешные ночи (ЛП) Страница 9

Женщина напряглась, но ответила:

— Только посмей меня тронуть хоть один раз, и я высвобожусь из этих пут и оторву твою мерзкую голову. Тебе известно, что я прежде делала это. Может быть с кем-нибудь из твоих приятелей, а?

Интересный ответ. Похоже, тут что-то серьёзнее, чем просто сожаление.

Храбрый ответ вызвал у твари новую тираду:

— Ты лжёшь, ты лжёшь, ты восхищаешь меня, как же восссхитительно ты лжёшь.

— Я серьёзна! Если ты полагаешь, что такой пустяк, как наручники способен остановить меня, то ты ещё более безмозглая тварь, чем я предполагала. И, если для тебя это новость, полагаю, что ты совсем лишен разума.

Она осматривалась вокруг себя, словно ища кого-то, кто поможет ей. Даже если женщина могла видеть серпа, то заметить Захариила она не способна. Если он не хотел, чтобы его присутствие ощущалось, никто бы не мог ощутить его: ни демон, ни супруга демона, ни даже другие ангелы.

Заинтригованный тем, как она отреагирует на его появление, Захариил материализовался в своей естественной форме, вынимая из воздуха огненный меч. Не сводя глаз с женщины, он обезглавил демона, тем самым лишив его жизни. Убийство было его работой. Он погасил пламя.

— Что... Как... — Кристально ясные глаза уставились на него в изумлении. - Я-я сплю? Наркотики... это глюки. А может и сон. Да, наверное, так.

— Нет, ты не спишь.

— Уверен? Ты напоминаешь мне принца, которого я однажды... а, не важно.

Которого она однажды... что?

— Я реален.

— Тогда к-кто ты? Что ты? Как ты сюда попал?

Не взирая на её растерянность, создавалось впечатление, что она знала, что он не похож на существо, которое он только что уничтожил. Демоны всеми способами стремились вызвать страх. Ангелы с тем же успехом посылали благодать. Во всяком случае, стремились к этому.

— Что ты такое? — Повторила женщина вопрос. — Ты здесь, чтобы убить меня?

"Убей меня, Захариил. Тебе придётся это сделать. Пожалуйста. Я больше не могу так жить. Это слишком, слишком тяжело. Пожалуйста!"

Прошлое вновь угрожало поглотить его. И Захариил снова очистил собственный разум. Несмотря на то, что он не обязан был ей что-то объяснять, не обращая внимания на то, что она была супругой демона, и ей вряд ли можно было доверять, Захариил ответил:

— Я не собираюсь убивать тебя. Я — ангел.

Как и у прочих божественных существ, голос Захариила нёс истину. Для её рода было обычным явлением усомниться в его словах. Но у этой женщины не было повода не доверять ему.

Быстро моргнув, она произнесла:

— Ангел. Как ангел с небес, защитник добра и правды?

Возможно, она всё-таки сомневалась. Её тон прозвучал насмешливо. Захариила это не задело, к тому же эта женщина не питала к нему той ненависти, что испытывала к демону. Как супруге могущественного демона ей следовало прежде всего презирать Захариила, но она не сделала этого... Она, определенно, оказалась обманута.

— Ну и?

— Да, с небес, хотя я, скорее, несколько отличаюсь от твоего представления об ангелах.

Захариил расправил крылья. Снежинки продолжали медленно падать с них. По всей белоснежной длине их покрывало слегка мерцающее золото. Он нахмурился, заметив, что золота стало больше, чем прежде.

За прошедшие тысячелетия его перья никогда прежде не меняли своей окраски, и подобные изменения говорили о возможном повышении статуса. В ближайшем окружении Божества присутствуют семь ангелов — Элита, чьи крылья имеют золотой окрас. Вестники радости имели белоснежные крылья. Воины, такие как Захариил, обладали белыми крыльями с небольшими прожилками золота. Но то, что он сейчас видел, нельзя было назвать просто золотыми прожилками.

Должно быть еще какое-то объяснение, иначе, почему же Божество ничего не сказало ему о предстоящем повышении. И вряд ли его кандидатура вообще могла рассматриваться, хоть он и сражался так преданно, чтобы добиться этого.

— Ангелы бывают разные? — Поинтересовалась она, внимательно глядя на него. — Не бери в голову. Это не так уж и важно. Ты довольно милый на вид мужчина, я не имею в виду ничего такого.

— Нет, я вовсе не милый, — Людям свойственно изображать ангелов мягкими и пушистыми существами, излучающими свет, окружёнными цветущими розами и радугой, сияющей в небесах. Может, подобные ангелы и попадались, но далеко не все были таковыми.

— Чем я могу ещё быть вам полезна, мистер Неприветливость?

Ему не следовало давать волю собственному любопытству, не стоило затевать эту дискуссию.

Надо покончить с этим.

— Довольно, смертная. Ты и так создала проблем больше, чем способна вынести. Вряд ли ты способна осознать происходящее.

— Что ты об этом вообще можешь знать? — Воскликнула она, усмехаясь, но в её смехе чувствовалась горечь. Она облизнула губы розовым язычком. — Доктора оказались правы. У меня галлюцинации. Только в моем мозгу ангел мог бы так дурно отзываться обо мне.

— Я вовсе не имел ввиду ничего дурного. И это не галлюцинация.

— Значит, во всём виноваты транквилизаторы, — настаивала она.

— Не в них дело.

— Но... ты не можешь быть ангелом. Сюда является только зло.

— Опять неверно. — По крайней мере, не сегодня.

— Я... я... Ладно, попытаюсь смириться с этим. Я имею в виду, почему бы нет. Давай представим, что ты и, правда, реальный...

— Я реальный.

— ...и ты один из тех хороших парней, потому что не собираешься убить меня здесь и сейчас. Ты здесь... чтобы освободить меня?

Она так нерешительно задала вопрос, что по тону голоса, Захариил понял, что она даже не смела, надеяться на его помощь. Каждой частицей своего существа она жаждала свободы.

Возможно, кого-то ещё и тронуло бы её бедственное положение, но не Захариила. Он видел страдание во всех его проявлениях, причинял страдания всеми возможными способами. Видел, как умирают его друзья бессмертные, которые, казалось, должны жить вечно.

Видел, как умирал его брат-близнец.

Эдриниэл, брат-близнец, его единственное сокровище, останки которого теперь покоились в урне на его ночном столике. Он был копией Захариила: те же тёмные волосы и зелёные глаза, те же черты лица, такое же сильное тело. Но чувствовали они по-разному. Хотя он был моложе всего на несколько минут, Эдриниэл казался моложе его на несколько лет. Такой невинный, нежный, заботливый и всеми любимый.

— Я не могу выносить, как люди плачут, Захариил. Мы должны помочь им. Каким-нибудь образом, хоть как-то.

  — Это не должно нас заботить, брат. Мы воины, а не вестники радости.