Санара - Мелан Вероника Страница 9

И все же Леа болела изнутри, он чувствовал. Сплошная гематома, невидимые кровоизлияния в сердце и мозг – ей хватило.

– Какую цепочку событий запустил бы расшифрованный алфавит?

– Войну.

Ни к чему врать, ни к чему прояснять лишнего. Ей и не требовалось. Она будто читала напоследок синопсис – нужно же узнать, чем бы все закончилось.

– Кто ты?

Он не смотрел на нее, она на него.

– Верховный Судья Аддара.

И в этот момент она повернулась. Ничего не сказала, но он ощутил ее взлетевшие вверх брови: «Сразу не мог сказать? Зачем я ходила в Управление, кого пыталась насмешить?»

И отвернулась. Выдохнула, сдулась. Пропало ее недавнее удивление, а с ним и желание как-то бороться, барахтаться, выживать.

– Верни им… здоровье, – попросила коротко и глухо. Он понял. – Я не буду… заниматься Элементалогией.

Сказала. И поднялась с лавки, пошла прочь.

А Аид все сидел. Мог бы сказать многое: что она «сильная», что «держалась достойно», что он даже (непривычный испытывать это забытое чувство) чуть-чуть ей восхищался. Пустое. Ей не нужно. Свою работу он выполнил, скоро вернется домой, отмокнет, наконец, в ванне.

А Леа все забудет, пусть не сразу, когда-нибудь. Завтра утром очнется в том же самом дне, где и сегодня, беды пройдут стороной: отец и мать не попадут в больницу, племянница не напорется на острый выступ железного листа, виллу отменять не придется. Вот только Кевин… Но Кевин уже не его забота – их личное дело.

Санара зашагал в противоположную сторону. Не смотрел на молодую девчонку, бредущую к перекрестку, подобно немощной старухе, уже решил, что, возвратив ее в собственный день рождения, обезболит чувства Леа по максимуму. Ее родственники ничего не запомнят, только она, но страдать почти не будет – тот редкий случай, когда его умение обернется не проклятьем, а подарком.

Аид резко развернулся на месте тогда, когда в предчувствии беды кольнуло вдруг сердце. За мгновение до этого услышал резкий визг тормозов, после увидел, как отлетело от бампера машины отброшенное инерцией худенькое женское тело. Леа, не посмотрев на светофор, переходила дорогу на красный.

(SVRCINA – Burning Heart)

К перекрестку он бежал, всем своим существом изрыгая внутренний протест – так не должно было случиться, не по плану! Он не приказывал этому быть! Хлопали дверцы остановившихся рядом с Леа машин, выходили люди – женщины всхлипывали, прижимали пальцы ко рту.

У Санары вхолостую щелкал ментальный затвор – заклятье Моста Времени (черт бы подрал, второй раз за жизнь!) не срабатывало. Что-то мешало, он не понимал, что именно: заворачивал временную спираль, щедро приправлял ее силой, задавал дату (утро… обед этого дня… хотя бы пять минут назад… да хоть минуту!) и ничего. Горстка пепла, а не формула! Ссыпалась вниз символами, не желающими даже светиться, не говоря уже о «гореть».

Черт!

Он злился. Сумел лишь одно: переместить их туда, где на перекрестке безлюдно, и уже через полминуты подъехала скорая.

– Отойдите, отойдите!

Взрезал сумрак вращающийся на крыше маяк; дождь смывал с лежащей на асфальте Леа кровь. Опустились на корточки агрессивные, готовые действовать доктора.

– Пульс слабый, зрачки не реагируют…

Аид, чувствуя себя неумелым и бесполезным, смотрел, как пострадавшую готовят к транспортировке – укладывают на носилки, приспосабливают кислородный аппарат.

Еще немного и фатальный исход необратим, он знал это. Время стекало в невидимую воронку, как вода на дне ванны.

Когда носилки втолкнули в карету, он кинулся к машине.

– Куда?! С ней нельзя…

– Мне можно!

– Кто такой?

Санара рыкнул первое, что было способно пресечь вопросы:

– Муж!

Медбрат нехотя подвинулся. Лязгнули двери, одновременно с этим взвыла сирена – скорая, заложив вираж, вывернула с перекрестка.

Второй час длилась операция. Нет, он не мерил шагами коридор, по мнению посторонних, даже не нервничал, просто стоял у стены замершей статуей. Раз за разом мастерил Мост, понимал, что отклика нет, и каждый раз с этим пониманием наваливалось что-то тяжелое.

Леа станет для него второй Микой, той, которая не проклинала.

Больше, чем ожидание, Аид ненавидел собственное бессилие – оно душило его, и он боролся, не желая мириться. Вливал тонны энергии в то, что мертво молчало; между ним и Мостом будто чужая стена, будто проснулась и вмешалась некая третья сила… Откуда бы ей, дери его за ногу, взяться? Все должно было пройти тихо и мягко, без критических последствий, но горел алым светом у двери операционного блока знак «Не входить!».

Доктор вышел усталый, без света в глазах.

– Сделали что смогли. Но… ваша жена… Повреждения практически несовместимые с жизнью. Она в коме, но… сколько это продлится.

– Точнее! – приказал Санара жестко; седой хирург вздрогнул.

– Какие могут быть прогнозы? Она может прожить всего пять минут или час.

– Надежда на выход?

Та самая тишина, которая добила бы родственников, призывая обдумывать дизайн надгробного камня.

– Если только чудо. Но в ее случае… не верю, извините.

Заведующий отделением – погасший и утомленный – зашагал прочь, оставив странного гостя, поверх штатской одежды которого уже отчетливо просматривалась черная хламида, стоять перед дверьми операционной в одиночестве.

(Aviators – Song of the Abyss)

«Туда нельзя!» – крикнули бы ему, если бы видели, как он быстрым шагом прошагал в реанимационную палату.

У нее может быть всего пять минут. Значит, и у него. Не попытается ее спасти – не простит себе.

В палате приглушенный свет, тишина, если не считать звука сердечного монитора, кровать. Посреди нее – огромной, как белая лодка, – Леа казалась мизерной, тщедушной. Голова в бинтах, вместо щеки сплошной синяк.

Аид приготовился к тому, что собирался сейчас совершить, проверил внутреннюю решимость – да, ее хватит. Он очень давно проводил этот ритуал, в последний раз, кажется, лет двенадцать назад…

– Леа, – приказал, склонившись над бледным лицом. – Леа, смотри на меня!

Приказ проник в ее голову иглой. Дрогнуло сначала тело, затем веки – неуверенно задрожали, с усилием приоткрылись; Санара тут же ухватил чужой мутный взгляд, как канат.

– Следуй за мной!

Выстроил белый коридор, повел сознание за собой.

Он очень вредил ей искусственным выходом из комы и знал об этом, но времени в обрез. Или рисковать, или терять.

Они шагали в место, которого не существовало ни в одном из миров, лишь в его воображении – в высокий сводчатый пустой зал, где окна черны, а потолка не разглядеть. Остановились в его центре – он в хламиде, как полагается, она светлая и воздушная, совсем как утром.

– Леа, смотри внимательно.

Там снаружи счет, наверное, шел на минуты, если не на секунды – может войти медсестра, может не выдержать нагрузки мозг.

В его руках амулет – Колесо Вечности. Сейчас он подбросит его в воздух, и образуется куб с шестью гранями. Каждая грань – Выбор. Один-единственный шанс все изменить. В какую сторону без чужого вмешательства решает судьба и тот, кто созерцает полет.

Три, два, один – медальон в пальцах накалился. И тогда Санара подкинул его.

– Смотри на Куб, поняла?! Смотри не отводи взгляд.

Взлетел, увеличиваясь в размерах, в воздух светящийся предмет. Изменился геометрически, сверкнул вершинами, оброс сложными символами.

– Какой?! – проорал Аид. – Это твой шанс, Леа. Выбирай, куда ты хочешь попасть!

У нее в запасе пара секунд; с него уже сошло семь потов. Более он может никогда не повторить эту процедуру, заклятие Выбора сложно, оно поддается активации раз в дюжину лет. Способно убить или положить к ногам мир.

– Выбирай! – проорал снова, когда Куб достиг вершины полета, а после начал снижение.