Огонь для ее льда (СИ) - Далинская Олеся Страница 9

Надев перчатки, так как была уже не в силах прикасаться к вонючему и с головы до ног в крови ланграту, Кит, упрямо сжимая зубы, чуть не плача от омерзения, волокла труп по кухне. С каждой попыткой она продвигалась лишь на несколько десятков сантиметров, на пороге тело застряло и силы совсем иссякли. Пнув от нахлынувшей злости мертвого ланграта, она решила пока помыть пол и, когда спустя некоторое время ее вполне удовлетворила чистота на кухне, Кит снова озадачено застыла над своей проблемой. Пара рывков и покачиваясь от усталости, ей, наконец, удалось оттащить свою очень тяжелую ношу на прикрытую навесом террасу. На солнце оставлять не стала, завоняет еще на всю округу, да и желания волочь массивное тело монстра уже не было совсем.

Спустя час, кое-как собравшись и закончив с обработкой инструментов, запихнув в себя чашку с успокаивающим чаем, Кит снова вышла из прохлады кухни на раскаленный полуденным солнцем двор, и оглядываясь по сторонам, надеялась услышать голос старика или хотя бы мальчишки. Жарко, — недовольно проворчала с досадой поглядывая на террасу, на которую, она все-таки решила вернуться и сделать это.

Она опять замерла над монстром, морщась от вони, что исходила из-за инфицированных ран и давно немытого тела. Нужно сделать это, хотя с живым существом…В первый раз у нее получилось это где-то на второй месяц пребывания здесь. Глядя на свое искаженное отражение в ложке и с грустью отмечая, что под темно-серыми глазами залегли тени усталости, у нее жутко защипало глаза, от желания разреветься, чтобы выпустить из себя все, что тягостным комом ворочалось внутри. Но слез все не было и со стоном опустив голову, Кит вдруг почувствовала это. То, что приходит к высшим, когда они достигают зрелости, и становятся способными достойно нести дары своей касты. По металлической, усердно начищенной поверхности пошла тончайшая вуаль изморози, совсем как на окнах, дома в Саддарвиле, когда зима выдавалась особенно суровой.

Следующим замороженным предметом была кружка с водой. С каждым разом, ей удавалось все глубже и глубже загонять в очередную «жертву» тот адский холод, что зарождаясь в ладонях, находил выход через кончики пальцев. И вот, в последний раз, во время эксперимента над портсигаром раненного, что украдкой взяла с тумбочки у постели, она довела серебристый металл с великолепной огранкой до состояния смерти. Движение частиц вещества прекращалось и они начинали издавать звук, слышимый только Кит. Это как в лютый мороз, припасть ухом к стволу дерева и слушать, как оно гудит, будто недовольное, ожидая скорейшей оттепели.

В таком состоянии, можно было считать вещь. Кит это так называла, узнав у портсигара, что вояке, сейчас лежащему без сознания на белых простынях больничной койки, его подарил друг. А тот, в свою очередь, купил подарок у торговца, к которому груз пришел по воде. Металл портсигара знал звуки моря.

Сейчас стояла острая необходимость заморозить ланграта. Тогда он перестанет издавать эти мерзкие запахи и появится уверенность, что к приходу единственных мужчин в их госпитале, труп мало-мальски сохранится, не разложится на такой жаре. Жалко старика с парнишкой, которым придется избавляться от тела монстра, да еще испытывать такие муки.

Сняв перчатку и неуверенно приблизившись, Кит закусила губу, заставляя себя прикоснуться. Надо сделать это, в конце концов, это неплохой шанс узнать, как это происходит с плотью. Трогать лицо? Нет, сморщившись она остановила взгляд на щупальце. О, тем более, касаться этого не будет. Нахмурившись и осмотрев монстра, нашла большую прореху на штанах, и прикоснувшись к белеющему островку кожи, обратила все внимание на ладони. Получалось! Она слышала характерный звук под одеждой монстра, и вот уже на щупальцах, на коже шеи, из — под горловины заблестела корка льда, под которой замирала каждая клеточка мертвого организма. Лед захватывал ланграта все больше и больше, пока он полностью не поглотил его, Кит добавила холода и подвела замерзшее тело к той границе, когда наступает смерть самой ткани.

Отпрянула, и, бросившись на кухню минут десять, брезгливо отмывала руки. Уставилась на пальцы и, покачав головой, взяла стул и вышла на террасу. Когда же вернуться остальные? — щурясь от яркого солнца, она вновь и вновь вглядывалась в полосу подъездной дороги и надеялась, что оставшимся у больных девушкам не придет в голову выходить на солнцепек. Старику она скажет, что заморозила монстра каким-нибудь снадобьем. Старый рыбак, проживший всю жизнь в деревне, все равно считал дону Альмой ведьмой, а ее лечение и пузырьки с лекарствами — магическими снадобьями.

Вернувшись на террасу Кит села на стул, наслаждаясь тенью и наблюдая за окрестностями, чтобы не пропустить возвращение рыбаков.

Труп ланграта начал «говорить». Вернее издавать то, сохранилось в памяти тела. Кровь, неиссякаемая жестокость и жажда, которую не утолить. Тело жуткого монстра и сейчас после смерти изнывало от желания рвать и убивать, выпуская в разные стороны вибрирующие волны ненависти. Он был создан для смерти, ланграт был само зло. Кит долго не выдержала, буквально задыхаясь в этом облаке предельной жестокости и отодвинулась на некоторое расстояние.

Выдавать воспоминания, замерзшая мертвая глыба перестала минут через двадцать и, вздохнув с облегчением Кит снова уставилась на бледно-лиловый горизонт.

Через два дня, Кит увидела его. Высокая, мужская фигура в одежде, усиленной броней из толстых кожаных пластин, как носят сейчас военные, с рукоятями оружия за спиной… посетитель застыл на пороге, пока они с доной Альмой помогали собрать вещи и одеться трем выздоровевшим.

— Генерал Корган? Они уже почти готовы. — Подняла глаза дона Альма и по ставшим в стойку трем воякам стало и так очевидно, что они, наконец, дождались своего командующего.

— Да. Благодарю вас за хороший уход.

Пришедший сделал шаг и когда вышел из светового пятна дверного проема, Кит резко выдохнула. Онемевшая от удивления, она упустила тот момент, когда нужно было поздороваться и теперь прекрасно замечая, что он узнал ее, но молчит, стремительно краснея, быстро перевела взгляд на старшую сиделку. Что ж, значит, не знакомы…

Внутри разливалась смешанная гамма чувств, — и то пугливое напряжение из прошлого, к которому она привыкла, сталкиваясь с ним в коридорах особняка и тоскливая горечь, Соул напомнил о доме, о ледяной безмолвной пустоши и свежем, скрипучем воздухе родного края.

Волосы, темного, насыщенного красного оттенка стали короче, до плеч, но также собраны в хвост на затылке, кожа стала чуть темнее, цвета теплого меда и Кит была вынуждена признать, выглядел он неплохо.

— Что вы, генерал Корган, это наш долг, в это суровое время.

Соул, кивнув своим троим подчиненным, перевел золотистый в свете солнечного дня взгляд на нее, скользнул нарочито медленно и оценивающе по оторопевшей Кит. Мог бы и не демонстрировать свой пренебрежительный осмотр, — напустила холода и равнодушия Кит, высокомерно вздернув подбородок. В простой хлопковой косынке и белом ситцевом платье, она и без него знала, как плачевно и убого выглядит. Высшая…Взгляд Соула остановился на ее руке, где, не смотря на ниточки из бисера, можно было рассмотреть печать, это подтолкнуло сделать ответный осмотр. На сильном, загоревшем запястье черного браслета не было.

Он больше не сказал ни слова. Вышел, резко и оглушительно громко хлопнула дверь и Кит подошла к окну. По дороге, уходили к в восточным холмам группа военных и, повернувшись к доне Альме, тоже задумчиво уставившейся на удаляющихся мужчин, она с горечью прошептала.

— Скорее бы закончилась это война. Я хочу домой.

Жизнь потекла своим ходом, превратившись в череду одинаковых, абсолютно похожих друг на друга дней. Все ждали новостей об окончании войны, и когда поток раненных начал чуть ослабевать, а Кит исполнилось двадцать лет, на пороге госпиталя появился Даэтворт Саддар. В окружении нескольких военных, он терпеливо выслушав, витиеватые приветствия ошарашенной таким высоким визитом доны Альмы, попросил предоставить им помещение, чтобы поговорить с Кит.