Убежать от заклятья или Моя чужая жизнь (СИ) - Литера Элина Страница 9

Ого, как особый отряд умеет. Интересно, что они сделали. Но не спрашивать же. Наверняка тайна.

— Алонсо, останешься за старшего. Я с охранником съезжу, на место посмотрю, вдруг что-нибудь полезное найдем. Проверь пока повозку. Белла, остаешься с ними.

Капитан с охранником ускакали. Алонсо с гвардейцем, изображавшим раньше молодую торговку, влезли в повозку и начали там шебуршать. Судя по довольным крикам, нашли все, что ожидали. Выпрыгнув наружу, Алонсо сообщил арестованным: — Очень, очень советую вам рассказать все, что знаете. Того, что вы привезли, хватит на пять повешений для каждого. — И обернулся ко мне. — Вот куда им столько? Здесь не один заказчик, здесь оптовая торговля.

Арестованные помрачнели и задумались.

Солнце уже начало цеплять верхушки деревьев, когда вернулся охранник с капитаном. Тот выглядел бледно и слегка покачивался в седле. Два гвардейца подбежали к своему командиру и помогли ему спуститься, после чего колени капитана подогнулись, и его уложили на траву. У меня навернулись слезы.

— Мы схрон нашли, — доложил охранник. — А там магловушка стояла, как заклятием стрельнет. Капитан меня прикрыл, — он поежился, — А сам попался. — Если б не прикрыл, тебя б хоронить пришлось. На нас защиты навешано немеряно. Что простому человеку смерть, нам как небольшая рана. Однако... — Алонсо посмотрел на другого гвардейца, который расстегнул на капитане рубаху и камзол и водил руками, из которых хлестало свечение, — тут что-то забористое. Энцо, что там? — Жить будет, но снимать придется. Кажется, в Тармане была пара магов первого уровня. Хотя поддержать его и второй-третий может.

Капитан открыл глаза и с трудом сказал: — Извини, Арабелла, придется тебе в Ларонс без меня. Алонсо, договорись с ним, — кивнул на охранника и снова впал в забытье.

Я понимающе кивнула. Алонсо переговорил с охранником обоза и отсчитал ему несколько монет. Сегодня решили никуда больше не двигаться — ночевать в том селе никто не хотел. Гвардейцы собирались проехать его насквозь завтра, спорым маршем двигаясь в Тарман. По пути будет еще городок, где могут оказаться маглекари.

А меня охранник завтра довезет до Ларонса. Увы, придется выживать без рекомендаций.

Нас с капитаном устроили на ночь в повозке. Арестованных положили под нее, между колес, увязав все вокруг сигнальной магией — никогда не видела такой.

Утром попрощалась с капитаном, который едва открыл глаза, кивнул мне и снова провалился в забытье. Когда я покинула повозку, туда загрузили арестованных, правда, устроили их не так удобно, как капитана.

Я сходила к ближайшим кустам, привела себя в порядок и переоделась в штаны и рубаху — ехать придется за спиной охранника, сидя по-мужски. Алонсо выдал мне три золотых, сказав, что капитан наверняка распорядился бы так же. Отказываться я не стала — Белла-булочница получила всего-то шесть серебряков, а заработанное за последние дни мне так и не отдали. Пришло время прощаться. Повозка контрабандистов под охраной трех гвардейцев уехала в Тарман. Мы с охранником направились в Ларонс.

***

Я сидела в комнатушке, снятой на постоялом дворе на окраине Ларонса, и напряженно думала. Мысли о том, как я докатилась до жизни такой, я пока отложила в сторону. "Кто я" тоже постоит в очереди. Меня занимали более насущные вопросы: на что жить. Денег хватит меньше, чем на три месяца скромной жизни в этой самой комнатушке, кусок хлеба на завтрак, хлеб с сыром на обед и похлебку на ужин. А дальше что? Без рекомендации меня мало куда возьмут, только на работы попроще в места поплоше. Можно было бы написать дяде, но дядя не имеет дела с такими маленькими городками. Чем он мне поможет? Просить денег у него и вовсе не хотелось. Когда начнется осень мне нужны будут теплые вещи, а это новые расходы. А потом зима. Нет, я не могу сидеть и ждать неизвестно чего. Мне нужна работа. Деньги лучше поберечь.

Уезжать из города тоже никуда не хотелось. Не было у меня больше доверия ни к трактам, ни к полям, ни к сельской местности в целом.

Что я могу? Теперь я могу печь. Рецепты Рогалио (чтоб его демоны подрали) я схватывала на лету. Я могу немножко шить — живя в деревне я сшила две пары панталон и бюстье из тонкого полотна по образу тех, что у меня уже были. В настоящие швеи я проситься не рискну, а вот в ученицы белошвейки — вполне. Я готова вновь примерить костюм Беллы-булочницы или попробовать Беллу-белошвейку. Начинать придется с самых непрезентабельных заведений. А когда у меня не будет болеть голова про хлеб насущный, крышу над головой и теплое платье, я поищу настоящую Арабеллу.

Назавтра я обошла четыре ателье и пять пекарен. Даже в кварталах для небогатых горожан у меня cпрашивали, есть ли в городе знакомые, кто может за меня поручиться, после чего выставляли вон. В одной пекарне могли бы взять помощницей, но увидев в документе строчку "разведенная женщина", хозяйка закричала, что не допустит в порядочное место развратниц и лично выкинула меня на улицу, больно ухватив за плечо. Последняя модистка ответила мягко: принимать разведенных против их правил, но мне могут подсказать ателье, в котором на документы совсем не смотрят. Место особое, только для избранных, внутрь чужачек пускать не любят, поэтому мне следует прийти сегодня в пять пополудни на площадь Певчих птиц, сесть на скамейку напротив фонтана и держать в руках карточку. Хозяйка протянула мне небольшой прямоугольник с витиевато напечатанными буквами "Ателье мадам Саржетты". Мадам Саржетта сама подойдет и со мной побеседует.

***

Сидя возле фонтана кусочек картона я не то, чтобы держала, скорее мяла в руках от волнения. Неужели, неужели мне повезет?

Женщина средних лет присела рядом и внимательно меня оглядела. А я, стараясь не пялиться откровенно, оценила ее платье — чуть ярковато для обычного дня на мой вкус, но хорошо сшито, сидит по фигуре. Женщина выглядела опрятно, хоть и слишком празднично. Неудивительно — модисткам положено демонстрировать себя как витрину. Разве закажут бальное платье, если модистка выйдет в простой и ничем не украшенной одежде?

— Ты ищешь работу? — Да, место ученицы белошвейки. Я готова учиться, честно! — Замужем?

Я помотала головой и опустила глаза. — Бросила его, значит. Ну и правильно! Свободной женщине лучше живется, поверь мне.

Я с сомнением на нее посмотрела, но мадам Саржетта излучала уверенность и доброжелательность. — Вижу, муж тебя несильно потрепал, вовремя ушла. Это хорошо.  — Я была замужем всего год. Я совсем немного шила, но я аккуратная и кое-что умею.

Мадам Саржетта улыбнулась: — Не сомневаюсь. Вижу, несладко тебе приходится. Никуда не берут?

Я удрученно помотала головой. Мадам, утешающе похлопала меня по руке:

— Мы, женщины, должны помогать друг другу. Жду тебя завтра с утра. Видишь вон тот дом? Войдешь с заднего хода. Нужно обернуться через квартал и пройти через дворик. Постучишь в оранжевую дверь три раза, тебе откроют.

Мы тепло попрощались. Я еще посидела на скамейке и посмотрела на указанные окна. Три этажа, витрины украшены цветами из яркой ткани, и вывеска "Алые розы" наверху. Никаких игл с нитками над входом, никаких витрин с платьями или живых девушек в нарядах за окнами. Только темные тяжелые портьеры и розы. Красиво! Дорогое место не нуждается в самовосхвалениях.

Покружившись по улицам, я шла по вечернему Ларонсу, торопясь добраться до таверны до темноты, и приплясывала от радости. Я буду работать белошвейкой! Пусть пока только ученицей, но это настоящая работа! От радости хотелось танцевать. Подумалось, что нести с собой вещи не самая лучшая идея. Придется раскошелиться на комнату еще на день, чтоб оставить вещи здесь, а там, может, кто из девушек посоветует хорошую хозяйку. Вряд ли все швеи живут в своих домах, наверняка многие снимают комнаты.

Помывшись в тазике принесенной коридорным водой, я счастливо устроилась в кровати. Завтра на работу!

Глава 7. Ученица белошвейки