Невеста Горного Князя - Мария Кейль Страница 9

— А что вы хотите посмотреть, княжна? Может, оранжерею? Можно? Пожалуйста?

— Ты что же, там ни разу не была?

Даяна чопорно произнесла.

— В княжескую можно входить только вам и князю. И Теодоре Тейтане. И тем, кто их сопровождает.

У меня возник резонный вопрос.

— А кто тогда ухаживает за растениями?

Девочки переглянулись и одновременно ответили:

— Как и за общими оранжереями, садовник.

— То есть не только мне и князю можно входить, да?

— Нет, ну садовников-то кто считает? Пойдёмте, княжна Иона?

Вот же снобизм! Но, кажется, Симона очень туда хотела. А мне нужна была помощь единственного человека в этом горном замке, который зовет меня по имени.

В оранжерее было … красиво. Вот не моя тема — выращивать что-то. Мама любила, а у меня даже кактусы умирали. Тут розы, там розы. Там цветы, тут цветы. Ароматные травы… по запаху узнала только мяту и укроп. Девочки радостно трогали какие-то растения, что-то шептали друг другу. Даже чопорная Даяна с моего разрешения сорвала клубничку с грядки и стала выглядела как ребенок, а не как юная бабушка.

Сквозь стеклянные стены ярко горело закатное солнце. Но вот оно опустилось за дальний склон, и, не смотря на то, что еще не поздно, и повисла тьма. В оранжерее мягко светились камни вдоль тропинок, показывая путь обратно.

Симона восторженно улыбалась и даже взяла меня за руку. Вспомнилось, как в детстве я просила у мамы младшую сестру.

— Спасибо, княжна, — произнесла Даяна, когда мы вернулись — а теперь, будьте добры, подождите в комнате, ужин принесем.

Они вышли, я задержалась немного и шагнула следом. Из большого зала несколько дверей открывали ступени вниз. Из одной вкусно пахло тушеным мясом и слышались голоса. Определенно, мастерские в другом месте. Оставалась еще пара дверей. Я пошла наугад. Заблудиться не боялась — мне всего-то надо будет всегда подниматься, если захочу пойти обратно. На третьем пролете стало заметно холоднее, я смутно пыталась вспомнить как меня вел Войт в первый день. Каменные лестницы вели вниз, да только голосов слышно не было. Стены тоже были отделаны малахитом, лазуритом, где-то виднелась бирюза.

Толкнула одну из дверей — там оказался огромный зал. Боже, вот бы папа это увидел…Он всегда жаловался, что образцы после экспедиций негде хранить, а тут стояли огромные стеллажи с сотнями разных камней. Около каждого — подпись, где и когда. Хм… не на русском ведь? Если сосредоточиться на символах и буквах по отдельности, то понятно, что язык другой. Но стоит расслабиться и посмотреть на надпись целиком, как сразу читалось, где и когда добыли этот прекрасный агат.

Все это безумно интересно, и я бы залипла тут на пару часов, но не сейчас. Я вышла обратно в коридор, и принялась вспоминать. Кажется, Войт в первый день вообще не открывал какие-либо двери, кроме как в общий зал. Значит и мне надо просто спускаться. Я пошла дальше вниз, и, спустя пару пролетов пожалела, что не взяла предложенную Симоной шаль. Позади осталось еще несколько проходов и дверей, и мне захотелось спросить неизвестного систематизатора камней и минералов: а почему он с той же педантичностью не подписал помещения и этажи?

Мне казалось, что иду уже долго, и закралась мысль: а как там девочки, может, принесли ужин и ищут меня? Если я опоздаю, как они поступять: скажут они Войту, князю или этой даме… Тейтане или нет? И что те сделают, закроют меня в комнате? Нет, надо сначала найти деда Матея и разобраться во всем.

Еще пролет вниз. Кажется, стены стали темнее, и света меньше. Я уже понимала, что выбрала не тот коридор, но не могла остановиться. Словно меня кто-то звал, умолял добраться до самого конца. Внизу, в диком холоде белых мраморных стен оказалась одна-единственная дверь. Ручка была покрыта слоем пыли, да и видно, что сюда давно никто не ходил. Я толкнула ее и оказалась в огромной заброшенной … мастерской? Да, это была именно мастерская. На полу валялись стамески, скарпели для гравировки… Недоделанная ваза из малахита. Оставленное на середине работы панно с оранжевыми лиственницами из янтаря и лазурным озером… Дальше были целые клумбы цветов. Ландыши из лунного камня, бирюзовые подснежники, рубиновые розы, лилии из кусочков янтаря… Кто все это делал и зачем? И почему сейчас оно покрыто пылью как снегом? Я прошла мимо мяты из авантюрина, которая выглядела ярче и живее, чем в оранжерее, разве что не пахла. Дальше, у самой стены стояло огромное зеркало выше моего роста в резной раме.

Я с затаенным страхом провела по холодной поверхности рукой, смахивая пыль. Из отражения на меня смотрела девушка. Заплетенные в длинную косу черные волосы, тонкие черты лица, зеленые глаза, нежная улыбка… грустная. Это не зеркало, поняла я. Просто стекло, такое толстое, что немного зеркалит и меня. Но если приглядеться, то девушка там … да нет, не может быть. Это не какая-то магия, вернее это и есть их чертова магия. Она из камня. Платье из малахита, руки и лицо из сотен маленьких кусочков розового кварца, светлой яшмы и других камней, волосы из гагата и гематита. Множество мелких осколков и кристаллов, идеально подобранных по цвету составляли ее лицо, руки, глаза, одежду. На запястье у нее мерцал розовым такой же турмалин. Амалия?

Она была каменной, но до безумия настоящей.

И вот теперь мне стало дейсвительно холодно.

6. Горных дел Мастер (2)

Алеш Олдрич

После визита на ярмарку я мял в руках подаренный мне кем-то из ремесленников кожаный пояс с тиснеными цифрами — 242. Двести сорок вторая Зимняя Свадьба. Пояс с цифрами полетел в горящий камин.

— Что вы, князь, надымили тут? — сразу же зашел Войт. — Опять дары жжете, да? Платок? Пирог? Хотя нет, дайте угадаю… — кравчий принюхался, — это что-то кожаное. Наверное, пояс.

Когда-то я принял указ и запретил вести счет зим по Свадьбам; велел пользоваться общим календарем, как в соседних Катайе и Тэмании, но жители Горного Княжества Алаурии все равно писали рядом с общепринятым годом от сотворения мира из камня, текущую Зимнюю Свадьбу, и считали не лета, как остальные страны, а зимы.

Где-то к седьмой Зимней Свадьбе на мои попытки