Ведьмы замуж не выходят (СИ) - Ольга Токарева Страница 9

Его заглушеный стон не принес ему облегчения, уже купаясь в ванне, он, подхватив на руки другую служанку, посадил ее к себе на возбужденную плоть. Разодрав ее платье спереди, обхватил маленькие упругие груди и чуть не взвыл от досады. Его пальцы все сильней сжимали маленькие плечи девушки, тяжелое учащенное дыхание переросло в стон больше похожий на рык животного. Отшвырнув от себя разгоряченную горничную, Дарин встал. Накинув халат, прошел в свою комнату и встал у окна. Ни одна из девушек не принесла долгожданной разрядки организму. «Ведьма! Что ты со мной сделала?».

Хмурым взглядом он наблюдал за сидевшими в беседке гостями. Анджи держала своими тонкими пальчиками блюдце с чашкой из тонкого фарфора, и с милой улыбкой на устах, слушала свою собеседницу.

Дарин, дернув за шнурок маленького колокольчика для вызова слуги и, тот словно по волшебству предстал пред ним. Ловкими руками он помог молодому лорду одеться и низко кланяясь, покинул покои. Молодой лорд, встав перед зеркалом, осмотрел себя со всех сторон и оставшись довольным своим видом, вышел из спальни.

Он смутно помнил, как пролетел день. Налепленная улыбка не сходила с его лица. Вечером, распивая Сунинское красное вино, сидя в кресле, все его мысли были заняты образом ведьмы. Он так и не расспросил у слуг о ней, но это только еще больше разжигало в нем интерес. Наверно раз трехсотый он мысленно разорвал на ней нательную сорочку и затаив дыхание любовался ее большой грудью и притягательным телом.

– Какой-то ты сегодня задумчивый!

Бросил ему Райн и ухмыльнулся, увидев, что друг запоздало, отреагировал на его окрик. – Неужели лесную нимфу повстречал?

– Если бы!

Ответил ему Дарин, весело рассмеявшись, стараясь увести мысли друга в другом направлении. С юношеских лет у них повелась борьба за обладание юными молоденькими созданиями. Дарин сильно уступал красоте друга и поэтому Райн практически всегда оставался в выигрыше. «Только не в этот раз. Ведьма будет моей».

Раин встал, веселая улыбка заиграла на его лице.

– Может, пойдем, сразимся в покер?

Дарина игра не прельщала, но это был единственный выход хоть как-то отвлечься от назойливых мыслей и это, как ни странно подействовало. Окунувшись в игру, он на время позабыл о черноволосой красавице и даже пару раз выиграл.

Но игра вскоре наскучила, да и дамы медленно разбрелись по своим покоям в преддверии сна. Распрощавшись, друзья пошли в свои покои, но Дарин резко поменял направление в сторону покоев жены. Уж эта холодная льдина наверняка сможет заглушить его вновь бунтующее естество.

Жена и ее горничная напугались, когда дверь спальни резко распахнулась.

– Дарин!

Только и смогла вымолвить Анджи, смотря на него в удивлении, хлопая ресницами, попыталась ему напомнить, когда он должен прийти в ее покои, но ее остановил громкий возглас мужа.

– ПОШЛА ВОН!!!

Проорал он горничной, и для убедительности подхватив ее под руку, и вытолкнул из покоев. Захлопнув со всей силы дверь, резко повернулся буравя супругу плотоядным взглядом.

Анджи, увидев поедающий взгляд мужа, опомнилась, залепетала.

– Дарин, мы ведь договаривались, что будем заниматься этим один раз в неделю.

– Какую неделю, твою…

Дарин проглотил застрявший в горле комок, и развернув жену спиной к себе, стал продолжать делать то, что недоделала служанка. Его пальцы слегка дрожали от нетерпения, маленькие пуговицы с неохотой вылезали из тугих петелек. – Да что б вас…Выругался он от досады и рванул полы платья, толстая ткань разорвалась, издав сильный треск.

– Ах!

Только и смогла вымолвить Анджи с глубоким возмущением, потому что дальше ее особо ни о чем не спрашивали.

За платьем последовала шелковая сорочка, хоть ее пожалел, не порвал, тонкие кружевные панталоны слетели с нее словно, их и не было. С одной стороны, Анджи льстило, что муж возжелал ее так, с другой – слишком большое нетерпение он проявлял. Ни о каких ласках не было и речи, хотя может, быстрей все закончит и оставит ее в покое.

Она закрыла глаза, когда муж, войдя в нее, издал сдавленный стон. Его частое горячее и взволнованное дыхание раздражали ее, она молила Богиню Ириду, чтобы эта пытка быстрей закончилась. Но только, или Богиня не услышала ее, или крепко спала в эту ночь, а может, она сама молилась слишком мало?

Дарин наконец сделав сильный толчок в нее, простонав, затих.

Обрадовавшись такому быстрому мужскому излиянию, Анджи заерзала от нетерпения, желая поскорей избавиться от тяжести тела мужа, и попыталась из-под него вылезти, чтобы принять ванну. Вот тут она и поняла, что ее молитвы не услышаны, ибо ее ерзанье произвели на супруга обратную от ее желания реакцию. Он снова стал медленно в ней двигаться, терзал ее губы жадно с каким-то животным удовольствием, постоянно издавая какое-то звериное рычание нутром.

После третьего раза пыток, удостоверившись, что Дарин мирно уснул, Анджи попыталась сползти с кровати и удрать из объятий озверевшего мужа. Встав на четвереньки, она поползла к спасительному краю кровати.

Почувствовав возню, Дарин приоткрыл один глаз, при виде белых упругих ягодиц, оба его глаза сверкнули плотоядно, ноздри широко раздулись от возбужденного желания. Бросившись вперед, он схватил супругу за пятки и притянул к себе. Его руки блуждали по ее телу властно, исследовали такие места, о которых даже не говорят не то, что трогают.

Но Анджи решила мужественно терпеть все эту непристойность, правда то, что случилось дальше, даже бесстыдством назвать нельзя. Его губы сначала блуждали по ее ягодицам, рьяно исследуя, а затем муж ближе подтянул к себе, и все началось опять. За все время их супружеской жизни, пусть она и была очень маленькой, муж впервые занимался с ней этим в такой позе. Поза была постыдная и напоминала ей спаривание животных. Попытка выбраться из-под мужа опять потерпела фиаско, ибо его руки требовательно обхватили ее груди и сжимали их с какой-то необузданной страстью.

Сказать, что ночь была странной, значит, ничего не сказать. Сколько раз Дарин за ночь наслаждался близостью с ней, она не помнила, ибо, не успев закрыть глаза, он уже прижимал ее к себе и требовательно ласкал груди, впивался ненасытно в губы. К концу всей этой вакханалии с ней произошло что-то невообразимое, ибо она сама кричала от внутренней сладости возбуждения и вцепившись пальцами в его плечи, прижималась к