Карин Эссекс - Похищение Афины Страница 94

Но он наклонился и сам взял ее холодную ладонь в свои теплые руки.

— Как что? Любой ценой пытаться добыть их.

Часть третья

Возвращение домой

На борту «Дианы», зима 1803 года

Пока Мэри рвало над миской, Мастерман отвела назад ее волосы и придержала рукава.

— Единственное, что изменилось, это, что в список пассажиров теперь вписаны мои чада, — сухо проговорила Мэри, переведя дух. — Хоть они, по крайней мере, не подвержены морской болезни.

— Вашу милость тошнит из-за волнения на море, а не из-за той отвратительной вонищи, которой несло от прежнего судна, — отозвалась Мастерман.

«Диана» была самым роскошным из кораблей, на которых им приходилось когда-либо путешествовать, и Мэри могла бы только радоваться. Раньше она часто говорила, что отдала бы что угодно, лишь бы вернуться домой в Шотландию; сейчас они туда и направлялись, и Мэри дала себе слово не ворчать ни по какому поводу.

— И капитан у нас красавчик, а не беззубый пес-пират, — продолжала она болтать.

— И команда не помирает от цинги, — подхватила служанка.

— И я не беременна опять.

— Уж слава богу!

— И мы наконец-то возвращаемся домой.

— И вправду возвращаемся, — вздохнула та. — Ох, миледи, я, признаться, и не думала, что мы выберемся их тех мест живыми.

Мэри рассмеялась, но про себя припомнила, что под конец пребывания в Константинополе и сама боялась примерно того же. В октябре умерла от чумы женщина, жившая неподалеку от английского посольства, и снова зазвучал голос барабанов смерти. Старшие из детишек Элджинов и новорожденная были привиты против оспы, но эта новая эпидемия нагрянула из Египта, когда было восстановлено сообщение между Александрией и Константинополем. Она терроризировала беспомощное население огромного города и отыскивала свои жертвы в каждом квартале, и среди бедных, и среди богатых.

Предосторожности были приняты, но они потребовали от Мэри огромных усилий. Едва оправившись после родов, она должна была приступить к упаковке имущества посольства, чтобы семья могла выехать в первые дни наступающего года. Каждый день она велела проводить дезинфекцию в комнатах посредством окуривания. Густой дым затоплял их противным кислым запахом, но Мэри не собиралась рисковать своим здоровьем или здоровьем детей. Постельное белье ежедневно отправляли в стирку, а всякий, кто выходил на улицу, должен был по возвращении обтереться уксусным раствором и отдать вычистить одежду. И снова с балкона Мэри видела, как увозит мертвецов полночная телега. Жертв эпидемии отправляли хоронить на кладбище в Пера[57]. Чума собрала обильную жатву среди экипажей пришвартованных в гавани русских кораблей, и как раз в тот день, когда семья Элджина должна была грузиться на «Диану», прошел слух, что из ее команды погибли восемнадцать человек. Путешествие было отложено, а Элджин отправился выяснять правдивость этой вести. Она оказалась чистой выдумкой, но в городе каждый день чума косила до сотни человек, и предосторожности были необходимы.

Семнадцатого января они смогли наконец распрощаться с Константинополем. Мэри со слезами простилась с Ханум, которая переселилась в новый прекрасный дворец, выстроенный для нее султаном, и с капитан-пашой, своим преданным поклонником. Она была счастлива, что убегает от болезни, которая угрожала ее детям, что скоро увидит родных и что ее семья наконец-то обретет постоянный дом.

Но как только их судно оказалось в Дарданеллах, поднялись исключительно жестокие штормы, и ее мечты о скором переезде быстро рассеялись перед лицом реальности.

— Мэри, я разговаривал с капитаном, — обратился к ней Элджин. — Нам лучше воспользоваться создавшимися условиями и не продолжать путешествие, ставшее опасным. Капитан советует нам высадиться в Афинах.

— Нам нужно высадиться?

Мэри прекрасно понимала, что больше всего заботит Элджина.

— Присмотрим за тем, насколько надежно хранятся мраморы, оставленные нами в Пирее.

— Ты, наверное, доволен, что капитан «Ментора» отказался взять их на борт? Слава богу, что мы не стали настаивать. Все статуи с фронтонов, изображения рождения Афины и спора между нею и Посейдоном — последние замечательные работы Фидия, которые уцелели, — сейчас бы покоились на морском дне вместе с остальными.

— Я не склонен относить к личным заслугам то, что происходит по воле Божьей. А пути Провидения неисповедимы.

— Во всяком случае, те статуи Фидия, которыми ты восхищаешься больше всего, имеют огромную ценность. Мы должны подыскать судно для их перевозки, как и для кариатиды и огромной статуи Диониса из театра.

Да, подумала Мэри, как хорошо, что ей не нужно оплачивать работы по спасению и этих мраморов тоже. Операции по подъему со дна груза «Ментора», которые велись с октября за их собственный счет, стоили уже немало денег и не принесли удовлетворительных результатов. Рисунки погибли безвозвратно. Вся скульптура, как и фрагменты фриза, лежали на глубине — по оценкам греческих рыбаков — десяти морских саженей. Элджин не жалел времени — как и денег, — пытаясь спасти груз. По его поручению Уильям Гамильтон пообещал огромные награды местным ныряльщикам, если им удастся вытащить затонувший груз. Перед началом зимы он заключил контракт с Базилио Маначини, уроженцем острова Специи, согласно которому назначение Маначини консулом Британии целиком зависело от его успехов по спасению мраморов. Дюжины ныряльщиков были наняты, и их работа на протяжении осени щедро оплачена, но теперь погода ухудшалась с каждой неделей.

Мэри выразила согласие сделать остановку и высадиться в Афинах. Совсем неплохо провести несколько дней вне корабельных кают. Брюс сможет снова играть со своими греческими приятелями, которыми он обзавелся летом, а Элджин будет заниматься своими делами. Но штормы помешали кораблю причалить. Долгих двое суток он болтался на якоре в бухте Милоса, где судно жестоко трепало ветрами — организм Мэри отзывался на это жесточайшими приступами рвоты, — пока наконец они не смогли благополучно высадиться на берег.

Они обосновались в том же доме, который был предоставлен в их распоряжение летом. При первой же возможности Мэри и Элджин отправились в Пирей проверить сохранность своих сокровищ. В памяти Мэри Афины ассоциировались с невыносимой жарой, и она с удивлением обнаружила, что вынуждена кутаться в самые теплые одежды, надевать перчатки и меховую шляпу, когда они отправлялись в порт. Зимняя непогода была ужасна, небо угрюмо, а ветры бушевали как безумные. От злых морских бурь она закутывалась до самого кончика носа.