Жена на замену - Сашетта Котляр Страница 96

Глава 26.2

Рэй поморщился:

— Это обязательно? — и я была совершенно согласна с вырвавшимся у него вопросом. Нас слишком сильно выпихивали вперёд, и это начинало… расстраивать.

— Ты знаешь ответ на свой вопрос, Рэй, — устало отозвался Никлас, сбрасывая на мгновение маску совершенно уверенного в своих решениях короля.

Я не сомневалась, что его коронация — лишь вопрос времени, и завершения всех судебных мероприятий. После нескольких лет во власти разрушающего разум яда, король Олдарик вряд ли был способен продолжать править. Словно подслушав мои мысли, Рэйнер сказал:

— Ясно всё с этим. Ладно. Дружить с Высочествами — всегда опасное мероприятие. Лучше скажи, как твой отец? Ему стало лучше?

— Если бы я мог, я воскресил бы эту… женщину, и убил бы её ещё раз. Раз десять. И в роли палача с пыточными инструментами выступал бы лично, — мрачно отозвался принц, и просто сел рядом с нами на скамью. — Надеюсь, ты не станешь её защищать?

Я тоже на это надеялась. Но Рэй как-то очень брезгливо вытер губы, словно стирая прошлый поцелуй, и бросил:

— Ты знаешь ответ на свой вопрос, Ник.

Тот невесело рассмеялся:

— Пожалуй, так и есть. Уел. Что касается папы, он… постепенно он начал узнавать меня. По-настоящему. Узнал матушку, хотя её это, кажется, не обрадовало. Но в остальном — целители говорят, что его разуму нужно довольно много времени на восстановление, скорее всего несколько лет. И прежним он уже не станет, так что о короне речи не идёт. Просто верните мне отца, — в этой фразе было столько горечи, что я простила даже использование нас с Рэем «втемную». — Это то, что я говорю богам. Простите, даэ Геллерхольц, что вы стали невольной свидетельницей моих откровений. Вопрос вашего супруга задел слишком давнюю, и одновременно с тем совершенно свежую рану. Но я понимаю, почему он спросил. Да, надежда есть. Не такая яркая, как мне бы того хотелось, но всё же есть.

Я тихо вздохнула. И решилась сказать:

— Я никому не пожелала бы того, что вам пришлось пережить. Но вам нечего стыдиться. Боль говорит о том, что вы живы и способны чувствовать. А бесчувственный король — это катастрофа для государства. Поэтому, если вам станет хоть немного легче: ваша боль говорит о том, что вы — не Стефан.

Его Высочество только рассеянно помассировал сам себе виски, и ответил:

— Спасибо за участие. Да уж, превратиться в существо, подобное моему братцу я бы точно не хотел. Хотя если бы он был нормальным, с отцом всё было бы в порядке… к демонам. Не хочу слишком надолго задумываться о том, почему Стефан такой. Сразу начинаю гадать, что мы могли сделать, чтобы предотвратить его… превращение. И неизменно склоняюсь к мысли, что лучший способ — удушить, пока он лежал в младенческой колыбели. А мысль эта мне совершенно не нравится.

Он огляделся вокруг, словно очнувшись ото сна, и заметил:

— Впрочем, это всё лирика. Дайнеке Алькарро передавала, что если вы готовы продолжать работать с больными, то возвращаться лучше завтра на рассвете. Лечение эффективнее всего, пока длится световой день. И да, да. Эта женщина совершенно не смущается того, что просит передать свои слова аж целое Высочество. За это я её и люблю.

Я согласно кивнула. Рэй едва слышно вздохнул.

— Провожать тебя я всё равно буду.

Мне оставалось лишь кивнуть. А Его Высочество благополучно отправился по делам.

Глава 26.3

Казалось, у нас установился какой-никакой режим, рутина, которую не нарушали новые катастрофы. Постепенно приближались массовые суды над пособниками Стефана, длились и длились поиски самого принца. Периодически вскрывались новые и новые его мелкие пакости, но казалось, он не преследовал цели навредить. Скорее просто напомнить о себе, и продолжать держать нас настороже. Я склонялась к мысли, что он чего-то ждёт, и для этого пострадавшие нужны ему живыми и относительно-здоровыми.

Каждое утро я отправлялась порталом вместе с Рэем к дайнеке Алькарро, где заряжала амулеты и слушала её лекции о медицине без магии, о магическом лекарском искусстве, и о том, с какими критическими ситуациями сталкивается практикующий лечащий волшебник. Попутно она умудрялась посвятить меня в нюансы драконьей культуры, да и не только драконьей, и рассказывала, какие могут быть ограничения для лекаря в разных странах.

Словом, за каждый из дней работы под её руководством, я, казалось, узнавала больше, чем за год жизни у Белинды. О которой дайнеке Алькарро отзывалась с ярко-выраженной неприязнью, хотя знакомы лично они не были.

— Мне достаточно того, что она вымещала злость не на изменщике-муже, а на невинной детской душе. Это путь ничтожной личности, достойный всяческого осуждения, — пояснила она как-то раз, когда я особенно настойчиво просила объяснить причины такой безмерно эмоциональной реакции. Обычно драконица была сдержанной и язвительной, и только когда я немного рассказала о своей жизни под «крылом» Белинды, позволила себе крепкую брань.

К обеду я заканчивала работать с дайнеке Алькарро, и мы встречались с Рэйнером в столовой. Там я спешно глотала пищу, пока кто-нибудь не захотел спросить, точно ли я та самая ученица Лантассы. Затем — Рэй порталом возвращал меня в поместье, где я занималась с Йонной и дарэ Анцгейром. Отрабатывать упражнения без него я просто не успевала, так что мы тренировались вместе, и он вдумчиво помогал исправлять ошибки, которые я, естественно, совершала.

По вечерам же Рэйнер, кажется, пытался ухаживать? Мне сложно было определить, чего именно он хотел добиться, но ужинал он только со мной, и всегда приносил к ужину какую-нибудь приятную безделушку, или интересную книгу. Иногда — цветы или украшения. Однажды даже притащил платье, потому что я при нём восхитилась тканью наряда одной из наших пациенток. И мы много говорили. Хотя уже не так откровенно, как в тот день, когда я поняла насчёт отца, но…

Если бы всё это происходило, когда я только приехала в его поместье, я была бы вне себя от счастья и считала бы, что у меня замечательный брак. Тем более, что Рэйнер постоянно стремился ко мне прикоснуться, хотя и не напоминал о том, что между супругами должна быть близость другого толка.

Мне чего-то не хватало, чтобы увериться в его любви. Не знаю уж, чего именно, у меня особенно не было времени об этом подумать. Тем более, что и Его Высочество порой заглядывал в лазарет, который так и остался в