Жена на замену - Сашетта Котляр Страница 99

Священник быстро замотал головой, отчего складки его подбородка заколыхались. Из зала тоже никто не пожелал выступить против Его Высочества. Почему Никлас решил лично быть обвинителем? Что такого натворил этот серый, невзрачный человечек? Впрочем, я очень быстро получила ответ на свой вопрос:

— Вы обвиняетесь в пособничестве в покушении на Его Величество Олдарика lll, лат Аккер. Именно вы были тем человеком, к которому на исповедь пришёл личный дегустатор короля, и поведал, что мечтает избавиться от должности, потому что здоровье уже не то, и король вызывает в нём ярость своим дурным характером. Признаёте ли вы, что нарушили тайну исповеди, и передали эту информацию Первосвященнику, также известному как Асмунд Магни Талэк Хакон фир Гартмарк, четвертый сын дарэ Гартмарка, почтенного барона, ныне покойного?

Глава 27.2

— Я же не мог отказывать Его Святейшеству! — воскликнул лат испуганно. — Разве подчинение приказам — это преступление?!

Заговорил Никлас, и голос его звонко разнесся по всему залу суда.

— Обвиняемый, вас спросили не об этом. Нарушали ли вы тайну исповеди?

Тот потупился и посмотрел на свои стоптанные башмаки.

— Да, нарушал, — коротко ответил он. — Я рассказал о проблеме личного дегустатора Его Святейшеству.

Никлас вышел из-за своей трибуны, и прошёлся перед зрителями. Откуда за его спиной появился Чезаре, я не поняла вовсе, но что-то мне подсказывало, что это такой защитник, без которого защита нужна намного меньше.

— Расскажите, это нарушение было разовым, или запланированным? Дарэ Асмунд знал, чьим исповедником вы являетесь, не так ли?

— Да, знал, — буркнул лат себе под нос.

— Верно ли я понимаю, что, зная об этом, дарэ Асмунд просил вас рассказывать обо всём, что вы услышите на исповеди? — продолжал давить Никлас.

— Не обо всём! — ухватился за лазейку Аккер. — Только о том, что покажется мне подозрительным или нарушающим интересы короны. Я верный слуга Даланны, я ничего не знал о заговоре!

— Знали ли вы о заговоре, вас никто не спрашивал, — одёрнул его дарэ Рантгтмарк.

— По какому признаку вы выбирали информацию, которой делились с дарэ Асмундом? — продолжил забрасывать его вопросами принц.

— Ну, я думал, надо говорить, если он будет ругаться на короля. Или если будет сильно расстроен и хотеть всё бросить. А он только об этом и говорил, и работа ужасная, и живот болит, и язва беспокоит, и вообще так самому до могилы недалеко. Ныл и ныл. Ну я и… — лат вдруг покраснел, и замолчал, отводя взгляд.

Вперёд вышел Чезаре в личине Бальтазара, и ласково сказал:

— Помните о том, что признание вины смягчает любое наказание, дорогой лат Аккер. Просто расскажите нам, как всё было, ничего не утаив, и следствие обязательно пойдёт вам навстречу. Вы ведь и правда не сделали ничего дурного, лишь выполняли приказы, это входит в ваши обязанности.

Да, как я и думала. Этот «защитник» скорее помогал подсудимому быстрее себя утопить. Но нежно. Возможно, нежная рука в бархатной перчатке где-то в районе горла — и есть то, чего заслуживал этот человечек, но мне было его жаль. Вряд ли боязливый лат хоть какие-нибудь решения в своей жизни принимал сам, даже учиться ремеслу священнослужителя его, скорее всего, отправили родители, а он просто смирился с этим, и выполнял свою работу, как мог.

С другой стороны, разве за нежелание принимать решения не всегда наступает какая-нибудь ответственность? У лата точно наступила, хотел он того или нет. И, конечно, мягкий, обволакивающий голос Чезаре, лишь слегка изменённый иллюзией Бальтазара, подействовал и на него.

— Хорошо! Хорошо, я всё расскажу, как помню. Я не хочу, чтобы меня наказывали за то, что я просто выполнял распоряжения Его Святейшества, — быстро выговорил он, и бросил испуганный взгляд сначала на Чезаре, а потом на принца.

— Мы внимательно вас слушаем, и готовы пойти вам навстречу, — тем же елейным тоном вторил ему полуэльф. — Разумеется, если вы пойдёте навстречу нам.

— Я готов! Готов! — снова воскликнул несчастный лат, и действительно начал свой рассказ.

До того, как к нему обратился Первосвященник, лат Аккер был личным исповедником дегустатора Его Величества всего лишь около года. Этот мужчина выбрал Аккера сам, потому что предыдущий исповедник не просто слушал о его беде, а ещё пытался наставить прихожанина на путь истинный, что того заметно раздражало.

Изначально, лат Аккер даже не знал, какая должность у мужчины, зачастившего в его приход, и слушал просто обычные жалобы на жену, детей, и на то, что приятные должности постоянно получает кто-нибудь другой. Но со временем Вегейр — так звали слугу Его Высочества — доверился своему исповеднику, и раскрыл, кем он служит при короле. И, как за ним водилось, начал жаловаться на жизнь и по этому поводу тоже.

Глава 27.3

В один прекрасный день об этом переходе к другому исповеднику узнал Первосвященник, и обратился к лату Аккеру. С его слов получалось, что душа Вегейра полна тьмы по отношению к Его Величеству, и это значит, что как дегустатор ядов он ненадёжен. Но церковь не имеет права вмешиваться в королевские решения, она может лишь советовать. Поэтому лат Аккер должен проявить гражданскую сознательность и оберечь своего короля от ненадёжного слуги. Предупредить, если тот оступится. И, конечно, в этом готов помочь тот, кто говорит устами Светлейшего на этой стороне Лун.

Всё, что требовалось от Аккера — рассказывать обо всём, что покажется ему подозрительным. Проблема лата оказалась в том, что раньше он мог просто делать вид, что он внимателен, и кивать в такт — и этого хватало, чтобы Вегейр оставлял щедрые пожертвования, и уходил очень довольным. Теперь же приходилось на самом деле его слушать. И при этом сдерживать своё раздражение и никак не комментировать всю ту «чушь», которую прихожанин говорил.

Мне показалось, именно это и нужно было Первосвященнику. Поскольку, когда лат Аккер спустя месяц робко попросил записывающий магический амулет, чтобы «лучше доносить информацию», ему артефакт с готовностью отдали. И больше он мог не вдумываться, что там такое говорит Вегейр. А Первосвященник, в свою очередь, получил возможность полностью воспроизвести несчастного дегустатора.

— Знали ли вы, что произойдёт с Вегейром? Желали ли вы ему зла? — равнодушно уточнил Никлас.

— Нет, никогда! Я никому не хотел ничего плохого! — всплеснул пухлыми ручонками лат.

— И у вас не возникало вопросов, почему Вегейр больше не ходит на исповедь? Или за что Первосвященник