План «Б»: отдамся за корону! (СИ) - "InFlama" Страница 10

Плеть со свистом упала на спину майа, прорвав ткань мантии и оставив после себя кровавые полосы. Потом ещё и ещё. Удары ведьма сыпала без передышки. Одежды превратились в лоскутки. Саурон захрипел от боли, его глаза стали влажными.

— Больно, скотина? Финроду тоже было больно, когда его твои твари живьём жрали! Я уебашу тебя сегодня, а остатки тушки скормлю лесному зверью!

Закончив огуливать майа плетью, Госпожа схватила его за волосы и хорошенько приложила носом об пол. Половину сауроновой рожи залила кровища. Галадриэль взяла его за подбородок, повернула к себе и впырила в беднягу злые глазюки, рассматривая свою художественную роспись. Результатом осталась довольна. И тут её голосок стал бархатным:

— Это ещё не все! Сейчас тебя ждёт поистине валинорское наслаждение! Что, тварюга? Боишься? Келебриан тоже боялась и рыдала, когда ее в лесу твои блядские прислужники насиловали! Сейчас ты поймёшь ее мучения!

С этими словами страшная Галадриэль взяла в руки длинную палку, в которой Саурон признал посох развоплотившегося Сарумана.

— Узнаёшь, сволочь? — пела Галадриэль сладким голоском и острым навершием посоха приподняла сауронову мордаху. — Сейчас я буду им тебя ебать, и вовсе не тупой стороной, не надейся на мою милость!

«Галя! Тормози! Проси, что хочешь!» — пытался кричать Саурон, но у него был во рту кляп и получалось только «му-му-му». Саурон зажмурился и приготовился к очередной бесславной кончине своего симпатичного воплощения.

И тут словно небеса разверзлись и все озарилось неземным светом.

«Ну вот я и сдох. Привет, Мандос…» — подумал Саурон и даже обрадовался внезапному избавлению.

Но новый удар шипастой плёткой по самым нежным местам вернул его в суровую реальность. Саурон смог, наконец-то, выплюнуть кляп. В смеси растерянности, радости и шока он понял, что его не глючит, и прошелестел едва слышно:

— Тьелпэ?

— Ах вот кого ты до сих пор представляешь, когда дрочишь, темный властелин! — засмеялась эльфийская ведьма и со всей дури хлестнула плёткой по сауроновой жопе, а второй рукой пыталась задрать ему мантию повыше. Но тут тоже подняла взор на распахнутую дверь.

— Тьелпэ?!

========== Часть 8 ==========

— Тьелпэ?

— Майрон?

— Келя?

— Тетя?!

В дверях стоял внук Феанора собственной персоной с перекошенной мордой, сам похожий на какого-нибудь злодея. В глазах Келебримбора затрещали молнии.

«Замечательно, либо у меня всё-таки глюки, либо они теперь меня будут вместе убивать.» — пространно подумал Саурон, теряя сознание. Но эльф гневно сказал:

— Тетя! Отпусти Майрона! Это что тут за херня вообще происходит?!

Галадриэль вернулась в прошлый премилый видок, спрятала за спину посох и плетку, и сказала невинным тоном:

— Саурон торчит мне лесок, но весь отдать не хочет. Вот я и решила ему половину простить, но с одним условием. Правда же?

Она многозначительно взглянула на майа. Саурон из последних сил активно и согласно закивал, но про себя подумал:

«Вот стерва! И сама выгородилась, да ещё и лес ей теперь отдавать!»

И это была его последняя мысль. Потому что от всего пережитого темный Владыка всё-таки рухнул в обморок.

Очнувшись в мягкой кроватке, Саурон подумал, что ему приснился кошмар. Келебримбор иногда ему и правда снился, но вот Галадриэль, да ещё и в таком виде! Бррр! Но тут за дверью раздались голоса. Саурон прислушался:

— Келя-Келя, говорила я тебе, никогда не куй всяким Аннатарам кольца!

— Но я никогда не не ковал… Но в целом я не жалею, что ковал.

— И что с твоим дружком делать теперь? Может закопаем на соседнем погосте пока не очухался и хрен бы с ним?

— Подожди, тетушка, успеешь. Я сначала хочу с ним поговорить.

Они в вошли в комнату, но Саурона, ясен энт, там уже не было. Галадриэль и Келебримбор подбежали к окну, и углядели, как, высекая искры из-под копыт краденого коня, за поворотом скрылся всадник.

— Куда он поскакал? В Мордор? В Лихолесье? — пытал тетушку Келебримбор, которую после увиденного безобразия, про себя называл не иначе, как «старушкой-веселушкой».

— Не думаю… скорее всего в столицу.

— В Барад-Дур? Но он разрушен!

— Ооо, да ты не в курсе. Столица у него теперь в Минас-Тирите.

— Что? Гондор? — распырил карие глязенки нолдо.

— Пока ты был в Мандосе, твой благоверный времени не терял, прибрал к рукам полмира.

— Вот говнюк! — сказал Келебримбор расстроено и тоже побежал седлать коня.

***

— Что за нахер? Что за нахер? Что за нахер?.. — повторял Саурон на взводе, нарезая круги по покоям в Минас-Тирите.

Тут в дверном проеме возник начальник стражи:

— Владыка, там эльда просит вашей аудиенции.

Чёрное сауроново сердечко трепетно замерло.

— Какой эльда?

— Ке… Пе… бри…

— Понятно. Бросьте его в Ородруин… То есть в… Ну хотя бы в фонтане утопите! Короче, нахер с глаз моих долой!

— Что, даже не удостоишь разговором за своё спасение?

Отодвинув стражника в помещение завалился Келебримбор. Стражник, спохватился было скручивать наглеца, но Саурон помахал рукой, с понтом «иди, сам разберусь».

— Ну? — буднично произнес нолдо, бухнувшись в кресло перед низким столом, как будто он каждый день туда бухается.

— Что «ну»? — охренел майа.

— Доставай винище! Отметим встречу, а то как будто не рад!

— Вино?.. встречу?.. рад?.. — как под гипнозом повторял Саурон, а его дрожащая рука рефлекторно потянулась за стоящей в уголке булавой.

Саурон следовал правилу: «о жмурах либо хорошо, либо похер». Иногда он был так занят своими злодействами, что ему и правда было похер. Но былинная эльфячья падлючесть Келебримбора заключалась в том, что даже будучи жмуриком он продолжал мучать темного майа.

Саурон часто вспоминал последние минуты эльфа, мечтал ещё раз заглянуть в его наглежные глазюки. Рвал на себе волосню и выл волком, обвиняя себя в его гибели, проклиная своё властолюбие и бессмертие. Пытался смыть его кровь со своих рук, что, кажется, навечно в них запечаталась.

Он раз за разом все возвращал время в тот миг, когда был обречён срывать с запекшихся кровью губ последнее дыханье, перебирая сотни вариантов и путей, в поисках единственного, в котором эльф остался бы жив. Но он — скотина такая! — каждый раз и сотни раз вдохновенно помирал на его руках. И ничего нельзя было исправить! В итоге эти галюны так измучили Саурона, что он уже не прочь был и поменяться с Келебримбором проломленной кочарыжкой.

А теперь, когда гадкий нолдо сидел перед ним живой, здоровый и всем довольный, Саурона оставили эти сопливые бредни, а в душе разгоралась злость: «Я однажды уколошматил этого козла, и поделом! И второй раз захерачу! И буду прав! После всего этого ужаса, после всех моих мучений он заявляется как ни в чем не бывало, как будто не было ничего!»

Саурон зыркал на эльфа, фыркал и щетинился, как бешеный еж. Но нолдо смотрел совсем невинным взглядом, вовсе сауронова шипения не боясь. И вместо булавы, не отрывая безумного застывшего взгляда от гостя, Саурон наощупь достал из сундука винище. Все продолжая прожигать глазищами нолдо он вцепился зубами в пробку, которая вылезла с дурацким хлопочком, выплюнул ее в сторону, отхлебнул из горла и так сильно стукнул бутылью о стол, что по нему пошла трещина, а у бутылки к херам отлетело донышко.

Между тем, Келебримбор был характером не ссыклив и в ответ так же дерзко впырился глазищами в Саурона. Повисло жгучее напряжение, можно было даже подкуривать. Когда злобные гляделки надоели, эльф сказал:

— Майрон, давай поговорим!

— Ооо… — кровожадно протянул майа, как будто того и ждал, — у меня действительно накопилось к тебе мноооого вопросов. И если мне не понравятся ответы, а они мне не понравятся, я скину тебя с балкона! Вопрос номер раз: нахера ты сказал Трандуилу, что я бревно в постели?

Нолдо внешне с большим трудом сумел сохранить спокойствие. Хотя внутренне чуть под стол не рухнул, не зная то ли ржать, то ли плакать. Он ждал вообще-то других вопросов, про войну, про кольца…