Софи Морган - НЕобычная любовь. Дневник «подчиненной» Страница 10

Адам наклонился вперед, его голос звучал по-доброму, с состраданием, но по-прежнему непререкаемо.

— Трусы тоже. Живо! Прекрати изворачиваться. Я хочу видеть твою манду. Хотя резинки можешь оставить. Это я люблю. — Он улыбался мне. — Гадкая девчонка.

Это совсем не согнало краску с моих щек.

Медленно я подцепила пальцами резинку на трусиках и опустила их вниз к коленям, прежде чем снять полностью. Я стояла перед Адамом, голая; комната погрузилась в тишину на долгие мгновения, пока он разглядывал меня.

Смущение становилось болезненным. Я мало уделяю внимания своей внешности, здесь требуется более уверенная и спокойная женщина, чем я, чтобы не чувствовать ничего, кроме застенчивости и небольшого смущения, когда стоишь голая перед объектом своих желаний, который полностью одет и уперся в тебя взглядом.

Он переместился на кровати, стянул с себя пиджак и медленно и деловито закатал рукава.

— Повернись и стань ко мне спиной.

Я должна была почувствовать облегчение — едва ли я могла смотреть ему в лицо, пока это все происходило — но вместо этого ощутила знакомую внутреннюю борьбу, обостренную неожиданной яростью от того, как обыденно он сейчас возился с чем-то в кармане своего пиджака и даже не смотрел на меня, настолько уверенный в моем послушании, что даже не считал нужным смотреть. Я медленно повернулась, судорожно сглатывая, чтобы постараться сохранить самоконтроль и не показать, как сильно он давит на меня.

Адам слез с кровати, и неожиданно я смогла уловить запах его лосьона и почувствовать тепло его тела: он оказался сзади меня, его дыхание щекотало мне ухо. Мне удалось побороть побуждение к дрожи, но я не настолько хорошо могу контролировать свое тело. Мои руки покрылись мурашками. Теперь сердце бьется сильнее; тайна того, что случится дальше, делает меня тревожной, взвинченной, но робкой — ожидание становится таким, как перед началом поездки на американских горках. Я знаю, это особенный аттракцион, с гораздо большим количеством наготы, чем обычно, но я ему верна.

Он снова схватил меня за запястья, завернул их за спину, скрестив и удерживая так, что они покоились на моей заднице. Так же быстро, как оказался рядом, он отошел, и у меня возникло резкое желание сдвинуть руки, но хотя я и знала, что могу это сделать — и он тоже это знал — я не собиралась. Я собиралась покорно ждать в этой позе, что бы ни случилось потом.

Очень быстро мягкая веревка скользнула по рукам вверх, обвив мои обнаженные плечи. Адам затянул ее, и я не могла двинуть руками, даже если бы и захотела. Он быстро работал ловкими пальцами, обвивая веревку вокруг моих рук с интервалами, выше локтей, на предплечья, затягивая петли. Мои руки вытягивались назад еще дальше, а грудь выгибалась вперед. Адам обездвижил меня способом, который я еще не пробовала до сих пор. Это заставляло мою кровь играть. Когда он добрался до запястий, то стал туго оборачивать веревку вокруг них, еще и еще, пока я не почувствовала что-то вроде наручников, а уж это я пробовала много раз. Я проверила, насколько сильно Адам меня связал — незаметно, для себя, а не для него — и когда я осознала, насколько надежно я закреплена, то пришла в ужас от жара, который затопил мою матку. Никто не связывал меня крепче, чем он, однако мои чувства были выпущены на свободу. И от этого я стала влажной.

Послышался глухой удар — Адам отпустил конец веревки, и тот упал на пол, а он стал прохаживаться передо мной, выводя меня из задумчивости. Я потупила глаза, еще не готовая посмотреть ему в лицо, но он думал иначе. Он взял меня пальцем под подбородок и поднял его, пока я не уперлась взглядом в его глаза. Никто из нас не разговаривал. Он насмехался надо мной. Потребовался серьезный самоконтроль, чтобы подавить желание пнуть его. Я все еще фантазировала на эту тему, когда он опустился на колени. Неожиданное движение смутило меня и на секунду заставило забеспокоиться, не лягнула ли я его в действительности. Затем он подобрал веревку и пропустил ее между моими ногами. Когда он поднялся, то подмигнул мне, сильно натягивая веревку, так что она стала сильно давить. Два жгута расположились по обе стороны моей щелки, плотно сдавливая ее. Он закончил тем, что привязал конец веревки к первоначальному узлу на плечах. Это выглядело так, как будто я в дьявольской подарочной упаковке. Давление веревки между ног, эротичность, бессилие — все это давало чувство особенной дрожи в коленках, но я была полна решимости не показывать свою слабость. Я не собиралась давать ему даже намека на то, скольких усилий мне это стоит и как он доводит меня до исступления, хотя думала, что, возможно, за его улыбкой что-то последует.

Он отошел в сторону, любуясь произведением — то ли своим веревочным плетением, то ли моим телом, а может, сочетанием того и другого — перед тем, как снова начал прогуливаться позади меня. Вдруг невозможность видеть его и его действия стала меня нервировать, потом вдруг его руки вытянулись по обе стороны моего тела, появившись в поле зрения, и снова резко схватили меня за груди. Он грубо щупал и мял их, щипал соски пальцами так сильно, что я вздрагивала, хотя изо всех сил старалась дышать носом, чтобы он не услышал предательского вздоха. Я знала, что это бессмысленно — он и так все знает, — но сопротивление все еще казалось важным.

Он отошел в сторону, любуясь произведением — то ли своим веревочным плетением, то ли моим телом, а может, сочетанием того и другого.

Он наклонился, прошептав мне на ухо, что я красивая и смелая, но к тому же исключительно порочная, раз позволяю ему делать с собой такие вещи. Я на секунду закрыла глаза, борясь за самообладание, прежде чем повернулась и сердито уставилась на него. Моя ярость довела его до смеха, а слова, которые последовали за этим, заставили меня снова закрыть глаза, на этот раз от смятения и ужаса.

— Давай, София, мы же оба знаем, что это правда. Если нет, то веревка между твоих ног не была бы мокрой, а?

Ублюдок.

Он знает, и я знаю, что протекла. Поцелуй и состояние бессилия и униженности способствовали повышению температуры между ног. Но внезапно мне захотелось сделать что-нибудь, что в моей власти, чтобы остановить его в обнародовании этого непреложного факта.

Его руки проследовали вниз по моему телу, скользя по обеим сторонам, двигаясь к бедрам. Я отчаянно старалась увернуться, сдвинуть ноги, но равновесие было неустойчивым, и я чуть не упала. Он схватился за веревочную петлю, удерживающую мои ноги вместе, и толкнул меня назад, в вертикальное положение, прежде чем вернуть свои руки мне на грудь. Затем снова наклонился.

Его голос звучал в моих ушах негромко, но был строгим и сердитым.