Натали Бранде - Голубые шинели Страница 10

Но наступило вдруг какое-то такое странное спокойствие у нас в роте, которое настораживало. При всей своей недальнозоркости, интуитивно я чувствовал — что-то зреет, готовится какая-то новая неприятность. И вот — она пришла.

Однажды днем, когда в красном уголке я рисовал очередную стенгазету, ко мне вошел майор. Лицо у него было напряженное:

— Тима, тебя вызывает полковник, он хочет с тобой лично переговорить.

— Полковник — меня? — ошалел я, — А что ему надо?

— Тима, ты помнишь, как в самый первый день я тебе сказал, что мы с тобой теперь повязаны — и твоя жизнь зависит от меня. Помнишь?

— Конечно, товарищ майор, о чем речь.

— Я обещал тебе твою безопасность? — Да.

— И я, Тима, сдержал свое слово, хотя мне это, может быть, и стоило много — тебе обо всем знать необязательно.

Я молча кивнул.

— Ну а теперь, — продолжал майор, — теперь настала твоя очередь расплачиваться за то, что я сделал для тебя. Теперь от того, как ты правильно себя поведешь, зависит и моя карьера, и, может быть, моя жизнь. Не хочу пугать тебя, но у полковника есть для тебя одно, так сказать, щекотливое поручение.

Я вопросительно посмотрел на майора.

— Да, Тима, к сожалению, не все так просто в этой жизни. Больше я тебе ничего не скажу, я надеюсь на тебя, мой мальчик. Помни, ты мне не совсем чужой, ты знаешь, как я к тебе отношусь, и если я тебя сам посылаю к полковнику — значит — больше я уже не могу тебя прикрывать. Вот и все — а теперь иди, и сам думай — как нам дальше с тобой выбираться из этой ситуации, — и майор, похлопав меня по плечу, легонько подтолкнул к двери.

У полковника в кабинете обстановка была поистине роскошная — по армейским понятиям. Кроме обычного стола там стояла кожаная тройка — диван с двумя креслами; перед диваном стоял небольшой столик, весь из стекла, с ножками на колесиках. На столике стояла початая бутылка коньяка, лежал нарезанный дольками лимон и стояло блюдечко с кусками отварного свежайшего мяса. Я с удивлением воззрился на этот натюрморт. Полковник приветствовал меня, встав из-за стола, потом прошел мимо меня, заперев дверь своего кабинета, и сказал:

— Присаживайся, Тимофей, чувствуй себя свободно, — и указал мне рукой на одно из мягких кожаных кресел.

Я осторожно уселся на краешек. Полковник сел на диван, широко расставив ноги, налил себе рюмочку коньяку, потом посмотрел на меня:

— Ну а ты, Тимоша, ты составишь старику компанию? — и, заметив мою нерешительность, добавил, — не стесняйся, если я что-то предлагаю — значит можно.

С этими словами он налил коньяк во вторую рюмку и протянул ее мне.

— Ну, будем, — он опрокинул коньяк прямо себе в глотку, занюхав выпитое тонким кружочком лимона.

— Ох, хорошо.

Я повторил его маневр.

Полковник внимательно посмотрел на меня:

— А ты знаешь, Тимоша, ты меня удивил. Когда ты у нас появился — я и внимания не обратил на тебя, мало ли у нас солдат, еще один парень из деревни — и только. Но ты оказался умником — вон как майора нашего околдовал! Говорят, ты мастер своего дела! — он довольно захохотал.

Я непонимающе смотрел на него.

— Да полно тебе целку-то строить, — усмехнулся он, — ты что думаешь, я слепой. Да мне по чину положено все знать о своих подчиненных. Ты у нас умница, и язык за зубами держать умеешь — вот такой помощник мне и нужен. Есть у меня к тебе, Тима, одно интересное предложение — но это не значит, что я тебе скажу, а ты можешь отказаться. Нет у тебя никакого выбора, кроме как сказать: «Есть, товарищ полковник, будет сделано.» Не забывай, Тимоша, ты в армии, тут власть моя.

Я кивнул головой, показывая, что понимаю, о чем идет речь. Хотя на самом деле я ничегошеньки не понимал — к чему же он клонит?

— Дело в том, Тимоша, — продолжал он, — что есть у меня определенные интересы, связанные, скажем так, с повышением собственного благосостояния. Я тебе ни в чем не должен объясняться — просто принимай все так, как я говорю. В связи с этим есть у меня интерес к определенной группе людей, гражданских людей, более того, некоторые из этих людей — иностранцы. Понимаешь?

Нет, я ничего не понимал.

— Вижу, вижу, не понимаешь. Так вот, эти люди, в услугах которых я, можно сказать, заинтересован, они любят, как бы тебе сказать, с мальчиками баловаться. Понимаешь?

Теперь я понял — глаза мои округлились.

— Нет, Тимоша, не пугайся, я тебя не заставляю лично всех их обслуживать — но есть определенные заказы, понимаешь, и мне нужно подготовить ребят из числа наших солдатиков, чтобы периодически их отправлять на мои, скажем так, задания. Вот. А ты у нас, как наиболее опытный товарищ, будешь этой работой руководить.

— Товарищ полковник! — начал было я, но он резко оборвал меня.

— Молчать! Во-первых, Тима, это не бесплатно. Каждый такой «выход в люди» будет для вас, мальчиков, неплохо оплачиваться. А, скажем так, каждый, отправленный тобой по моему распоряжению солдат, будет стоить тебе сто долларов. То есть пятьдесят долларов ты можешь отдать солдату, а пятьдесят оставить себе Это раз. Второе — особо важные задания, которые я не смогу доверить простым солдатам, я буду доверять тебе. Скажем — если у меня будет очень важный партнер — к нему будешь ездить ты. Это будет тебе стоить двести долларов. Тебе лично. Понял.

Я молчал, соображая, что же хочет от меня полковник. А он, судя по всему, хотел, чтоб я ему сформировал коллектив солдатских проституток и руководил им Так что ли? И при этом сулил мне неплохие деньги? Я не верил своим ушам. Надо сказать что для солдата 50 долларов в то время были невероятно большой суммой. Я просто не мог себе представить, кто бы из наших солдатов отказался бы от таких денег — ведь на них можно было нажраться на целую неделю! А если еще такие деньги бы перепадали периодически, то можно было бы и домой что-то отправлять. Ведь у многих остались молодые семьи, некоторых ждали жены с детьми — материальное положение у всех было просто-таки неважнецким Да что там говорить — я сам держался за майора не в последнюю очередь из-за возможности постоянно наедаться и отмываться в его ванной. Я знал, что ребята, осуждая меня, втайне завидовали мне. Что ж, подумалось мне, если от этого, как сказал майор, зависит моя жизнь и его карьера, мой прямой долг — сделать все, о чем просит полковник.

— Да, товарищ полковник, я все понял правильно, — спокойно ответил я. И сразу почувствовал, что тон моего ответа его успокоил.

— Думаешь, справишься, сынок? — уже по-отечески обратился он ко мне.

— Думаю, справлюсь товарищ полковник, дайте мне пару дней разведать обстановку — я все вам доложу в наилучшем виде.