Шахразада - Ревнивая лампа Аладдина Страница 12

– Разбойники? В нашем спокойном городе?

– Нет, отец! Учитель вывел меня через полуночные ворота, начал показывать звезды, а тут они… Их было не меньше сотни…

– Не меньше сотни, говоришь? Тогда об этом должен узнать гулям-дари! Завтра же на рассвете я пойду к нему! А ты сиди дома, путешественник, и ни ногой за ворота!

– Да, отец. – Сейчас повиновение отцу доставило Аладдину огромное наслаждение.

– И учителя твоего надо спасти! Так через какие ворота вы выходили?

И тут Аладдин понял, что заврался. Вбегал-то он через ворота полуденные. И его наверняка запомнил начальник ночной стражи. А потому юноша промолчал, нарочито внимательно разглядывая старую лампу.

Но отец не ждал ответа.

Тишина вновь поселилась в тихом дворике. Отец, глубоко задумавшись, смотрел в черное небо. И Аладдин на цыпочках отправился к себе, чтобы вновь пережить миг прикосновения к чуду и забыть ужас, который гнал его по зеркальному коридору.

Макама девятая

Царевна Будур ждала темноты. Весь сегодняшний день она предвкушала, как вечером отправится на прогулку. На прогулку из тех, о которых отцу, да продлит Аллах всемилостивый его годы без счета, лучше не знать. Будур собиралась пойти погулять по вечернему Багдаду. Не раз уже она надевала иноземное платье и вместе со служанкой покидала дворец. И сейчас, присев у окна и укладывая длинные черные, как у бабушки, волосы в затейливую прическу, вспомнила, как вышла за пределы дворца в первый раз.

Стоял жаркий вечер. Царевна, как и сейчас, сидела у окна и любовалась городом, который солнце окрасило во все оттенки пурпура и розы. Удивительная грозная красота, на миг открывшаяся Будур, словно влекла за собой. Туда, вниз, на городские улицы. Те самые улицы, которые царевна раньше видела только из-за занавесей своей повозки.

– Сафия, подай мне платье, что к празднику привезли мне ромейские купцы!

Будур решилась, наконец, своими глазами увидеть всю красоту великого города.

– Но, госпожа, уже закат… Вскоре тебя ждет вечернее омовение.

– Сафия, дурочка, ты решила мне перечить? – в голосе царевны стало так много меда, что только глухой не услышал бы угрозу.

Сафия глухой не была. Да и глупой, к слову, тоже. Она прекрасно понимала, что задумала царевна.

– О нет, прекрасная царевна! – служанка заговорила чуть тише. – Я просто хотела заметить, что переодеваться в иноземное платье разумнее было бы после омовения. Ведь ты же его надеваешь не для того, чтобы покрасоваться перед стенами опочивальни?

– О чем ты? – царевна с интересом посмотрела на девушку.

«Да она не дурочка… Оказывается, в далеких странах тоже есть люди, желающие большего, чем дарит им судьба!»

– Позволит ли мне говорить великая царевна? – Сафия потупилась, но голос ее звучал достаточно твердо.

– Говори!

– В моей далекой стране, да хранит ее Аллах всемилостивый и милосердный, девушки не закрывают лиц, они любят наряжаться. А вот такое платье, как то, что привезли великой царевне ромейские купцы, в нашей стране надевают на праздник… В этот день народ гуляет на улицах всю ночь. Девушки, собравшись в кружок, поют песни. А парни тайком выбирают себе невесту.

– Но разве не родители в вашей стране находят девушкам мужей?

– Нет, великая царевна, так бывает не всегда. Иногда, если семейства богаты или отцы семейств дружат, они могут сговориться, что их дети, когда вырастут, станут мужем и женой. Но так бывает не всегда. Иногда достаточно одного горячего взгляда, что бросит купец на девушку поверх вороха лент, – и все… Он уже знает, что вот эта ясноокая – его суженая.

Сафия замолчала. Видно было, что она вспомнила о чем-то далеком.

«Какой необыкновенный вечер, – думала меж тем Будур, – кажется, я нашла замечательную спутницу для своих шалостей. Эта маленькая птичка знает куда больше, чем я думала. Она мне подойдет!»

– Как интересно! А скажи, Сафия, ведь ты говорила о себе? Это на тебя бросил жаркий взгляд купец из-за вороха цветных лент?

– Да, моя госпожа, Я говорила о себе. В те дни меня звали не Сафия, а София, и я из богатого рода. Но отец мой и его отец, и отец его отца сделались людьми зажиточными и уважаемыми не благодаря купеческому занятию. Прадед моего прадеда был первым в нашем роду путешественником. Именно он и положил начало достойнейшей из традиций нашей семьи: наследник рода должен был совершить путешествие в далекие страны. Чаще всего мои предки путешествовали с купеческими караванами или на купеческих судах. Но искали они не наживы, а знаний, нового, чего еще никто не знал или забыл так давно, что и песок воспоминаний протек через пальцы…

– Красиво. И ты принадлежишь к этому роду?

– Да, моя царевна. Отец назвал меня София, что значит «мудрость». Он надеялся, что мне удастся собрать все знания, накопленные многими поколениями предков. Но вышло иначе.

– Расскажи, расскажи мне немедленно! – глаза царевны загорелись в предвкушении красивой сказки.

– Это печальная история. Быть может, я расскажу ее позже. А пока, царевна, скажу лишь, что я убежала из отчего дома с тем самым купцом. Но счастье наше было недолгим. Совсем недолгим. Не прошло и десяти дней, как на наш корабль, что подходил уже к прекрасному Золотому Рогу, воротам в великий город, напали разбойники. Моего купца убили, а меня пленили и вскоре продали на невольничьем рынке. Я и по сей день благодарю Аллаха всемилостивейшего за то, что купили меня смотрители гарема великого халифа, твоего отца, госпожа. Ведь я могла попасть в руки какого-нибудь старца или старухи и… – Сафия содрогнулась.

Будур совершенно новыми глазами посмотрела на свою служанку. Эта девушка с волосами цвета осенней листвы, светлоглазая и светлокожая, оказалась далеко не так проста. Царевна думала, что послушание – единственное достоинство этой молчальницы, но оказалось, что Сафия знает и видела куда больше, чем сама Будур. И, значит, окажется незаменимой советчицей и спутницей в проделках, о каких царевна пока могла только мечтать.

«Сам Аллах послал мне тебя, малышка Сафия!»

– Так, говоришь, это платье надо надевать после омовения… – задумчиво произнесла царевна.

– Да, моя госпожа. А волосы забрать повыше и украсить вот этим шарфом, что весь расшит золотом. Пусть лишь одна прядь выглядывает вот здесь, у виска. Смотри, вот так…

Под умелыми руками служанки волосы легли в затейливую прическу и, даже окутанные длинным шарфом, поражали своей красотой.

– Ты прекрасна, госпожа… У меня на родине за тобой бы бегали все парни города. Женихи бы выстраивались в очередь у ворот твоего дома.