Эммануэль Арсан - Эммануэль. Танцовщица с бульвара Сен-Жермен Страница 13

— Я кончу, когда ты захочешь. Ты мне скажешь, когда будешь готова.

Это неожиданное подчинение опьянило Жад. Она почувствовала себя все более и более раскрепощенной.

— Давайте быстрее, — сказала она. — Прижмитесь животом к моим ягодицам. Войдите в меня до конца.

— Тебе нравится, что я делаю?

— Да, как хорошо… Я сейчас кончу.

Когда Жад успокоилась и вновь нежно прижалась к Ролану, она поняла силу слов. То, что мы получаем, становится гораздо лучше, если кто-то откликается на нашу просьбу. Ролан осторожно погладил ее грудь.

— Ты такая красивая, когда занимаешься любовью. Твое наслаждающееся тело — это живое произведение искусства. Это момент, который я хотел бы запечатлеть. Ты согласишься, если я буду снимать?

Жад покраснела.

— Все, что вы хотите. Вы же знаете, что я принадлежу вам, и я сделаю все, чтобы порадовать вас.

— После того как я сниму тебя на пленку, будет уже поздно отступать. Я смогу показывать кассету тому, кому я захочу, и тогда, когда я захочу. Я даже смогу ее продать.

Жад согласилась. Этот подарок для Ролана показался ей смешным.

На следующее утро она решила возобновить свои ежедневные тренировки. Одетая в красный купальник, демонстрирующий ее мускулистые ягодицы и узкие бедра, она пробежала несколько километров вдоль пляжа, счастливая, молодая, красивая, спортивная и свободная.

На обратном пути она остановилась около загона для лошадей и использовала его в качестве балетного станка. Ощущение от упражнений на открытом воздухе без колготок и обычной обуви было необычным и очень приятным. Жад выгнула спину, вытянула ногу и с большим изяществом подняла ее к плечу, держа равновесие, как она умела это делать.

Когда она наклонилась вперед и откинула ногу назад, ее купальник сдвинулся и приоткрыл бритый лобок. Приседание-плие, стойка на носках, полукруг… каждое движение все больше и больше открывало ее тело ласкам солнечных лучей.

В это время к ней приблизились два всадника. Жад продолжила свои упражнения, понимая, что этот спектакль устраивает для них. Но в последний момент она одумалась и резко поправила купальник.

Когда лошади были в нескольких шагах, Жад узнала всадников — это были Бьянка и Ролан. Они были очень похожи друг на друга: янтарная кожа, надменный вид, джинсы, майки и мексиканские сапоги. У Жад от ревности сжалось сердце. На Бьянке была черная шляпа, прикрывающая тугой пучок на затылке, она закреплялась на подбородке ремешком. Прямая и неприступная на своем арабском жеребце, она была похожа на Кончиту Цинтрон, знаменитого тореадора послевоенных лет, старую фотографию которой Жад пришпилила к стене своей девичьей комнаты.

— Ты умеешь ездить? — спросил Ролан у Жад.

Она кивнула, и Ролан спешился.

— Возьми мою кобылу, — сказал он.

Жад поправила свое крошечное трико, поставила одну ногу в стремя и оседлала рыжую лошадь, которая заметно занервничала. Она была удивлена формой седла, сильно отличавшегося от тех, к которым она привыкла. Передняя часть его поднималась вверх и терла ей промежность. Ощущение кожи через тонкую лайкру купальника, запах животного и соприкосновение его теплых боков с ее ногами возбуждало.

Свистнул кнут Бьянки и обрушился на шею ее лошади, которая тут же пустилась в галоп. Жад сжала колени, наклонилась вперед, стараясь уловить своим телом ритм лошади.

Бьянка скакала рядом с прямой спиной, эдакая женщина-кентавр из Испании, мифическое создание, заставлявшее дрожать индейцев. Жад вдруг страшно захотела ее. Ее кобыла стала Бьянкой. Жад напрягла все мышцы, чтобы приручить ее. Она сжала туловище лошади икрами и подтянула короткие поводья, чтобы та понимала, кто тут хозяин. Лошадь тут же перешла на рысь, и Жад направила ее к вилле.

Подошел Алехандро, он нес видеокамеру.

— Но Жад одета, — недовольно объявил Ролан.

Жад тут же соскочила на землю и сняла трико. Ей не привыкать показывать свое обнаженное тело. Кроме того, она гордилась им и хотела его показать.

— А Бьянка? — смело спросила она. — Разве она не должна раздеться?

— Нет, — решительно вмешалась Бьянка. — Я останусь одетой.

«Я не ошиблась. Она меня ненавидит», — подумала Жад.

— Давайте вместе с Бьянкой, — приказал Ролан. — Я сниму вас обеих.

Жад прыгнула за спину Бьянки, обхватила ее талию руками и прижалась голой грудью к ее мокрой от пота футболке. Тот факт, что она была голой, а Бьянка с ног до головы одета, вызвал у Жад сладострастное смущение. Ей нравилось находиться обнаженной рядом с этой гордой амазонкой, которую она страстно желала. Парадоксально, но эта разница их объединяла. Теперь они с Бьянкой уже не были соперницами.

Бьянка стегнула своего жеребца и быстро понеслась галопом. Крепко прижавшись к бедрам Бьянки и к ее спине, Жад вновь почувствовала, как возбудился ее клитор. Она погладила грудь Бьянки и ощутила, как та напряглась под ее руками. Тогда она попыталась скользнуть пальцами между ног своей спутницы. Но напрасно, ибо Бьянка сидела крепко, с восторгом отдаваясь трению о седло. Жад обнажила грудь Бьянки и провела по ней кончиками ногтей. И по почти незаметному дрожанию ее таза Жад сразу поняла, что та кончает.

Потом она увидела, что Алехандро их снимает. Бьянка спешилась и легла на песок. Она расстегнула штаны и начала ласкать себя под зорким объективом «Бетакама».

— Хорошо, очень хорошо, — повторяла она по-испански, а Жад в это время устроилась в седле.

Второй оргазм был более зрелищным. Он сопровождался криками, судорогами и вращением головы. Бьянка произвела столько шума и движений, что напугала лошадей. Лошадь Жад бросилась вскачь, и той пришлось уцепиться ей за шею, чтобы не упасть. «Бьянка притворяется для камеры», — сурово подумала Жад.

— А теперь ты, — сказал Ролан, обращаясь к ней.

Она вопросительно посмотрела на него. Ей было немного стыдно делать вид, что она не понимает, что он просит, но она захотела услышать все из его уст.

— Помастурбируй перед камерой, — сказал он, схватив лошадь под уздцы.

Жад наклонилась вперед и обняла шею лошади, упершись грудью в ее гриву. Затем она откинулась в седле назад, помня об объективе, который следил за малейшим движением ее плоти. Понимание того, что ее снимают, приумножало все ощущения: трение вульвы о седло, груди — о конский волос, и даже случайный контакт ее ануса с неровностями седла. Она чуть опустила таз, чтобы ягодицы терлись еще сильнее, и почувствовала приближение оргазма. Она тоже закричала и напугала лошадь, которая вновь пустилась вскачь, на этот раз сбросив ее на землю.

Жад заметила, что Алехандро явно не в себе. Он явно разрывался между своими принципами и внутренними порывами. А объектив камеры будто бы олицетворял возбужденный член оператора.