Только она (СИ) - Спирина Елена Страница 14

— Дядь Саш, все так плохо? Скажите, я хочу знать. — дрожащими губами проговорила Ада, сжимая руки в кулачки. Я накрыл их своей рукой и сжал, чтоб она поняла, что не одна. Что ей есть на кого опереться…

Она подняла на меня взгляд и чуть заметно кивнув, улыбнулась. Да ты ж, моя радость. Все-таки, какая девочка понятливая.

— Бэмби, не переживай. Валера хочет все проверить, чтоб точно. Благо опаратура позволяет. Ты главное не переживай, а то если мама увидит, что ты плачешь, расстроится. Поэтому давай сначала дождемся результатов, и если нужно будет, а я в этом сомневаюсь, тогда и будем переживать.

— Хорошо.

Мы какое-то время ни о чем еще поговорили и отцу, наконец, позвонили и сказали, что можно пройти в палату к Виктории.

— Мама, мама. — подбежав к койке, на которой лежала женщина, Ада взяла ее за руку и поцеловала в щеку. — Как ты себя чувствуешь? Что доктор сказал?

Виктория лежала на белом постельном белье, и почти сливалось с ним в цвете, лишь ярким пятном были раскинуты ее рыжие волосы и те, как мне показалось, начали немного тускнеть. Женщина была больна и это не оспоримый факт, потому, как даже мне, далекому от медицины это было видно без всяких там анализов.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Еще, когда они только приехали в наш дом, ее бледность бросилась в глаза, но искрящая улыбка оттеняла не здоровый цвет лица. Ее взгляд на мир и отношение к окружающим не давали возможности рассмотреть слишком тонкие запястья и пальцы рук, по которым струились сеточки вен.

— Хорошо, Ада. Все нормально. Не переживай. Просто гемоглобин, наверное, как обычно сильно опустился.

Врать Виктория не умеет, чем она мне и нравилась. Однако, Ада ей, кажется, поверила.

— Ты думаешь? Я помню, что у тебя как-то уже была сильная нехватка железа, но тебя не оставляли в тот раз надолго в больнице.

— Просто Саша решил все перепроверить.

— Ну и правильно. Но напугали вы меня безумно, — пожаловалась мелкая и, повернувшись ко мне, улыбнулась.

— Дань, мы и тебя выдернули? — Обратилась ко мне Виктория, слабо улыбаясь.

— Мам, это я. Просто испугалась, не знала, что делать. Вот и набрала Даню.

— И правильно сделала, — вклинился я в разговор. — Ладно, девушки, общайтесь, пойду отца поищу.

Я вышел из палаты и пошел в кабинет дяди Валеры. Постучал и, получив разрешения, вошел в светлый кабинет хозяина клиники.

— О, Даниил, ну здравствуй, давно тебя не видел, — поприветствовал меня друг отца и по совместительству папа моего лучшего друга. — Как ты, парень?

— Здравствуйте, дядь Валер. Хорошо, спасибо. Вы как? Как тетя Таня?

— Нормально. Живы здоровы и, слава Богу. Еще бы Антона женить на хорошенькой девушке и вообще все замечательно бы было.

— Ну, это не скоро, наверное, будет. — усмехнулся я.

— Не каркай, — хлопнул меня по плечу и предложил выпить кофе.

— Нет, спасибо, я за отцом зашел.

— А, ну тогда забирай. Мы все уже обсудили. — повернувшись к моему бате, у мужчины спала улыбка с лица и он, протянув руку отцу, проговорил. — Я сделаю, что смогу, но я не Бог. Пойми.

— Я знаю, все равно спасибо.

Через пару минут мы шли по коридору в сторону палаты Виктории.

— Бать, говори. — остановившись сам, остановил и рядом идущего папу.

— Я не думаю…

— Не думай, бать. Просто скажи мне.

— Не смей говорить Аде.

— Что с Викторией?

— У нее рак, — тихо, боясь сказать эти слова вслух громче, произнес отец.

- Стадия? — стараясь быть собранным, я сжал рукой плечо отца, подавив дрожь в этой самой руке.

— Так сразу сказать нельзя, нужны обследования. Но предположительно не меньше… третей. — тихо, на грани слышимости, произнес папа.

— Бл*ть! — я не сдержался и, отвернувшись от отца, закрыл ладонями лицо, несколько секунд постоял не двигаясь, а потом с силой начал растирать кожу. Да, что же это… — Она знает?

Я имел ввиду Викторию и отец это, конечно, понял.

— Да, она попросила не скрывать от нее результаты. Но Адель говорить пока не хочет, пока не будут точные результаты.

— Она предполагала свою болезнь, ведь так? — догадался я.

— Да…

— Говори. Что еще?

— Она… Вика, сказала, что не будет никаких процедур. Не хочет.

— Но почему, это же поможет, хотя бы немного продлить свою жизнь. Как же Ада? Как она без нее? Что с ней будет, когда… когда…

— Дань, Дань. Вика все понимает, и если бы… у Вики врожденный порог сердца. Она не выдержит. То же самое мне сказал и Валера. Шансов почти нет. — говорил, почти тараторил батя. — Дань, понимаешь, нет шансов, никаких. Умрет все равно, умрет, — Он уже кричал, отца начала бить крупная дрожь и, испугавшись за него, я махнул рукой медсестре, что проходила мимо. — Умрет она. Не станет, не будет. И что тогда? Что я буду без нее делать. Не станет ее, как и твоей мамы. Все женщины, что со мной умирают. Бросают меня одного.

— Тихо, пап. Тихо. Адель услышит.

Будто это имя вывело его из той горячки, в которой он находился и Шторминский зашептал.

— О, Господи, что же я скажу дочери? Что я скажу этой девочке? Как же она без мамы? Тихо, тихо, она не должна сейчас узнать. А вдруг, Дань, вдруг и Ада уйдет за мамой. Бросит тебя и меня и уйдет. Ладно, я, дурак старый. А ты без нее как? Как я буду смотреть на то, как ты мучаешься без нее, с ума сходишь?

Распахнув глаза, я смотрел на отца и сжимал пальцы на его плечах. Просить успокоиться я уже просто не мог, понимая, что похоже его накрыло и сильно накрыло известие о том, что Виктория смертельно больна. Для меня это тоже было ударом, сильным и болезненным. Но отец…

Подбежала медсестра и дядя Валера.

— Сань, ты чего? Сань, не надо так. Сына пугаешь. Пойдем со мной, брат, пойдем. — Он махнул рукой медсестре и они завели в палату батю не далеко от того места, где мы только что стояли. Буквально через минуту из соседней вышла Ада и подбежала ко мне.

— Дань, ты что здесь стоишь? Дядю Сашу не нашел?

— Нашел, — потеряно произнес я, смотря и не видя девушку перед собой.

В голове до сих пор кружились слова отца. «Уйдет за мамой», «бросит тебя», «мучаешься без нее, с ума сходишь». Черт. Нет, нет. Не уйдет. Никогда не уйдет. Даже если захочет, не пущу. Нет.

Не соображая, что делаю я прижал к себе мелкую и сдавил в объятиях. Нет, не пущу. Моя она.

— Дань, ты чего? — рассмеялась мелкая, не поняв моего порыва. — Где твой отец-то?

— Мелочь, ты же никогда от нас не уйдешь? Не бросишь… меня? — тихо спросил я у нее, шевеля прядки у ушка.

— Ну, ты чего? Большой дядя. Что случилось-то, какие-то странные у тебя вопросы.

— Пообещай мне, что не оставишь меня? Ну же. Чего тебе стоит. Я тебя никогда не обижу, Ада. Никогда, слышишь меня. Не предам. Не смогу просто, Бэмби. — я говорил еще что-то, чего сам не понимал, но остановиться не мог, не мог перестать просить ее остаться со мной. Не бросать, как мама бросила отца, как в скором времени это сделает Виктория с ним.

— Господи, Дань. Да что случилось то?

— Я прошу тебя, — хватая ее за предплечья и немного встряхивая, говорю уже на полном серьезе. Мне, кажется, тоже нужно успокоительное.

— Да куда я денусь, успокойся. Не уйду и не брошу. Обещаю. — чуть ли не по слогам, как для пациента психбольнички, произнесла девушка.

— Хорошо. Тогда хорошо все. Как… как Виктория? — взяв себя в руки, откашлялся и продолжил. — Отец сейчас с дядей Валерой. Разговаривают. Пойдем в палату. Скоро домой нужно уже ехать. Время позднее.

Через минут двадцать в палату вошел бледный отец. Сказал, что Виктории нужно остаться, поправить здоровье, пройти еще несколько процедур, сдать какой-то анализ, да и вообще отдохнуть от работы.

— А вы езжайте, дети. Я останусь с Викой. Дань, прошу, поживи дома, побудь с Адой. А завтра после учебы приедете. — проговорил отец, и мы отправились домой.