Вивьен Уэстлейк - Маркиз на Рождество (ЛП) Страница 14

Через год он продал патент офицера и никогда больше не вспоминал о войне.

Стоп. Он вспомнил о ней сейчас.

— Я вспомнил, — прошептал он. Большими пальцами он потер ее ладони. — Вспомнил!

— Что именно? Что вы вспомнили?

— Испанию. Я служил в Испании. — Он поморщился. — О-о, это был худший год в моей жизни.

— Но это же прекрасно! — воскликнула она, потом широко распахнула глаза и помотала головой. — Я имею в виду, хорошо, что к вам возвращается память. Вы воевали. Если вы вспомнили это, значит непременно вспомните что-то еще.

Надо же было такому случиться, чтобы из всех событий своей жизни он вспомнил именно этот треклятый эпизод. Если б он мог, то выжег бы его из памяти каленым железом.

— Ваши речи да Богу в уши, мадам. Не хотелось бы остаться с одними лишь горькими воспоминаниями.

Он погладил ее руки, желая ощутить ее тепло, почувствовать, как ускоряется под его лаской ее пульс. Прошлое изменить нельзя, но вот будущее… эту карту он еще не разыграл.

— Спойте мне еще?

— Что? — Ее темные ресницы опустились. В голосе послышалась дрожь.

— Мне бы хотелось послушать, как вы поете, чтобы теперь, когда я в сознании, сполна насладиться вашим пением.

— В данный момент ничего не приходит на память.

Причина ее забывчивости, судя по всему, заключалась в том, что его пальцы блуждали по ее запястьям, массируя нежную кожу. Ласкать ее было так приятно, что Кит никак не мог насытиться этими прикосновениями, сколь бы целомудренными они не были.

— Тогда давайте начну я, а вы подхватите? — Он продолжал поглаживать мягкую кожу, но уже более медленными движениями. — Однажды, ясным летним днем, я вышел в поле и на нем увидел деву у реки…

— …что обрывала васильки, — запела она своим чистым, легким, почти воздушным голосом. — И тихий плач услышал я: увы, умру, тебя любя…

Он закрыл глаза, отгораживаясь от всего мира. С ним остался только ее голос.

— Цветы душистые собрав…

Вайолет замолкла, и он взглянул на нее.

— Вы не поете, — с упреком сказала она.

— Прошу прощения, мадам. Подушку сделала из трав…

Они снова запели, гармонично сливаясь и переплетаясь голосами. Ее голос возносил их в небеса, его — скользил, поддерживая ее, ниже. Пока она, зардевшись, не запнулась на одной из последних строк.

— Зеленый мох — ее…

— …постель, пологом вечным стала ель… — продолжил он, не удержавшись от улыбки. В песне не было ни одной непристойной строчки, однако леди не смогла выговорить слово «постель».

Не отпуская ее рук, Кит допел печальную балладу до конца.

— У вас чудесный голос, — промолвил он. — Почти столь же прелестный, как ваше лицо.

— Благодарю. Хотя, подозреваю, все дело в том, что вы еще не вполне оправились от удара по голове. Слышали бы вы, как поет Мириам.

— Я желаю слышать только один голос — ваш. — Он поцеловал ее запястье и ощутил под губами трепетное биение пульса.

— Упражняетесь во флирте?

— Мне незачем упражняться.

— И правда. — Она высвободила руку. — Вероятно, это я подзабыла все свои навыки.

Он подался к ней.

— Буду счастлив обучить вас заново.

Уголок ее рта приподнялся в легкой улыбке.

— О, я ничуть в этом не сомневаюсь, сэр. Как и в том, что вы преподавали искусство флирта немалому количеству дам.

Это прозвучало не как комплимент.

— Уверен, вы станете лучшей моей ученицей.

— И какой гонорар вы запросите за свой инструктаж?

— Поцелуй, — ответил он, отбрасывая осторожность и поставив на инстинкт.

— Дороговато.

Он не впервые поднимал ставки чересчур высоко. Возможно, понижение сделает ее более податливой.

— В таком случае, сколько вы готовы потратить?

— Сэр, вы исходите из предположения, будто без ваших уроков мне не обойтись. — Она встала и разгладила голубой муслин своего платья. — Но я думаю, что и сама смогу освежить свои навыки. — И она, подмигнув ему, позвонила в звонок.

Когда минутой позже появилась горничная, Вайолет распорядилась принести пышек с маслом, а после что-то шепнула девушке на ухо. Кит не разобрал, что.

— Боюсь, вода слишком остыла. — Она взяла серебряный чайник и опорожнила его в таз, предназначенный, по всей видимости, для предстоящего купания.

— Настало время омовения?

На ее скулах проступила краска, однако, отвечая, она удержала голос спокойным:

— Поскольку вы очнулись и полностью пришли в себя, полагаю, что вы управитесь с этим без посторонней помощи.

— А вдруг до каких-нибудь мест не дотянусь? — Он постарался вложить в голос побольше озорной мальчишеской интонации.

— Позовете лакея. Или моего дворецкого Эйвери. Он уже помогал обрабатывать ваши раны.

— Но ваши прикосновения куда нежнее.

— Ничего, потерпите.

Долгий взгляд, которым она его наградила, нисколько не облегчил его болезненное возбуждение. Киту хотелось выбраться из постели и крепко прижать ее к своему телу… Но если откинуть одеяло, она увидит его эрекцию, а для этого зрелища было, увы, несколько рановато.

— Что ж… Обойдусь и сам.

— Сэр, вы пытаетесь вызвать во мне жалость? — Ее черные ресницы затрепетали, подчеркивая сливочную белизну кожи.

— Именно.

В комнату вошел высокий мужчина, одетый в элегантную черную ливрею. Он был очень крупным и мускулистым — явно привык к тяжелой работе или интенсивным физическим упражнениям. Такому громиле, подумалось Киту, место в городской подворотне, а не в изящном сельском особняке.

Вайолет ослепительно улыбнулась, и Кит ощутил себя так, словно получил по ребрам. Кем приходится ей этот тип? Ясное дело, не мужем, однако во взгляде, которым они обменялись, он уловил нечто интимное.

— Кит, это Чарльз Эйвери, мой дворецкий.

— Отрадно видеть, что вам лучше, милорд.

Кит сел в постели и выпрямился. Мельком бросив взгляд на свою мятую сорочку, он осознал, что выглядит неопрятно. Волосы, без сомнения, тоже пребывали в беспорядке. Впрочем, он не собирался позволить другому мужчине взять над собою верх.

— Благодаря заботе вашей доброй хозяйки я вполне оправился. Мне сказали, вы занимались моими ранами. Я не оставляю подобные услуги без внимания. — Где его чертов бумажник? И вообще — куда подевалась его одежда? Не прибыл же он сюда в ночной сорочке?

Не успел он спросить об этом, как Эйвери ответил:

— Обращайтесь, милорд.

Так. Вопросы о личных вещах подождут. Меньше всего Кит хотел показаться капризным франтом. Важно утвердить свою силу и немедленно.