Ирина Горюнова - Доминанты Страница 15

Его язык медленно ласкает мой сосок, после чего он резко прикусывает его зубами и опять начинает сосать его. Мне уже не терпится, я хочу, чтобы он вошел в меня, жар внутри становится нестерпимым.

– Хочу чувствовать тебя всем телом, – прошептал он. – Ты потрясающая!

Схватив обе мои руки в стальной зажим, он опрокинул меня на диван. Туфли слетели, юбка задралась, открывая ноги и кружевные трусики. «Как хорошо, что я подумала о красивом белье», – мелькнула у меня мысль, но тут же исчезла, потому что другая рука Максима отодвинула край кружев и проникла внутрь, раскрывая мое постыдное мучительное желание. Мое тело жаждет его, но я не могу произнести ни слова, только прерывисто дышу. Мои губы пересыхают, и я облизываю их. От Максима исходит такой разряд тестостерона, что кружится голова. Он дразнит меня, то вводя пальцы в мое лоно и вращая ими, то замирая в неподвижности, медленно вытаскивая их и обводя вокруг моего клитора. Я поднимаю бедра выше и подаюсь к нему, сигнализируя о нестерпимом желании.

– Какая ты мокрая, – хрипло проговорил он. – Моя девочка. Я знал с первой минуты, что ты пришла ко мне неслучайно. Это судьба. Я помогу тебе.

Он стащил с меня юбку, расстегнул брюки, надел вытащенный из кармана презерватив, после чего рывком поднял меня и заставил нагнуться так, чтобы я стояла спиной к нему, опираясь руками о спинку дивана. Одной рукой он придерживал меня за спину, другой обмотал мои волосы и сильно оттянул их на себя. Быстрые и сильные движения его таза отдавались внутри. Казалось, он проникал во все ранее недоступные места, и моя чувствительность усилилась в десятки раз. Внезапно он шлепнул меня ладонью по ягодице и тут же погладил ее, словно извиняясь. Я закричала. Казалось, я разлетаюсь на мириады частиц от самого мощного когда-либо взрыва. Он усилил движения и через несколько секунд замер, высвобождая семя.

Я упала на диван и поняла, что слез больше нет, а на душе такое облегчение, какого я не испытывала ранее так же, как и того мощного по силе оргазма, случившегося со мной в первый раз за долгое время. Сознание плыло, тело казалось воздушным и легким.

– Как ты? – спросил Максим, присаживаясь рядом и гладя меня по голой попе.

– Хорошо, – почему-то меня совсем не смущало то, что едва знакомый мне человек, гладит меня по заднице после бурного и внезапного секса.

– Тебе было приятно?

– Это было… невообразимо… – запинаясь, выдавила я, начиная приходить в себя.

– Тебе нужна другая терапия, моя дорогая, – с насмешкой произнес он.

– Вы считаете, господин Фастовский, что выброс моих эндорфинов будет больше, если вы будете прикладывать ладонь к моему мягкому месту? – ехидно поинтересовалась я, пытаясь собраться с силами.

– Вижу, ты окончательно пришла в норму, – он помолчал и через минуту скомандовал: – Одевайся. Тебе надо подумать. Я дам тебе кое-что прочитать. Это будет информация к размышлению.

– А как же интервью?

– Ты подготовила новые вопросы?

– Да.

– Оставь на столе. Я прочитаю и напишу ответы. При следующей встрече ты их получишь. Завтра я занят, так что предлагаю встретиться через день. Позвони послезавтра с утра, часов в десять. И помни, твои душевные шрамы великолепны: именно благодаря им, ты какая как есть: тонкая, ранимая, чувственная. Одна индийская пословица гласит: «У души бы не было радуги, если бы у глаз не было слез». Это как раз о тебе.

Он протянул мне книгу, на обложке которой я увидела название и автора: «Маркиз и Жюстина» Олега Волховского.

– Если появятся какие-то вопросы, запиши, чтобы не забыть. Неважно, будут ли они относиться к книге или к другим тревожащим тебя темам. Пойдем, подвезу.

Мы вышли на улицу, он махнул рукой, и тут же остановилась машина. Доехали молча, не желая разговаривать в присутствии водителя. На прощание он сжал мне руку почти до боли, медленно поцеловал кончики пальцев и напомнил: «Послезавтра. В десять. Звони». Я кивнула, выбралась из автомобиля и нырнула в подъезд. Состояние мое было заторможенным, я все никак не могла прийти в себя от случившегося.

Зайдя в квартиру, расшвыряла по углам туфли, прошла на кухню, поставила чайник и направилась в ванную – смывать остатки греха. Греха… Осознания того, что это грех, – не было совершенно. Казалось, мне должно стать стыдно за случайную связь с почти незнакомым человеком, но нет, ничего, кроме облегчения и спокойствия, я не чувствовала. Сделав себе чаю, завалилась в постель и открыла книгу. Очнулась только под утро, закрыв последнюю страницу. Внутри бушевало вулканическое желание, которое я оказалась бессильна утолить даже несколькими ночными мастурбациями. «Кто ты такой, мать твою, Максим Фастовский? – вертелось в голове. – Я знаю, чего ты от меня хочешь, но я не понимаю, насколько готова к развлечениям в стиле Маркиза и Жюстины, плеткам и прочим садомазохистским играм. Мне страшно. Хотя… Почему бы и нет? Такого со мной раньше не случалось. Вернее, я никогда не заходила за ту грань, где это могло оказаться серьезным. Так, ванильные игры, как сказали бы герои Маркиза и Жюстины. Неужели боль может оказаться такой сладкой, как это описывают? А может, он хочет, чтобы я его… порола? Нет, вряд ли. Он доминант по натуре. И надо признать, что в моих фантазиях эта тема присутствовала, так или иначе, хотя я и боялась в себе это открыть. Ах, Катя, Катя… опять тебя тянет к самцам, которые будут творить сумасшедшие обряды на алтаре своего члена, превращая секс в привычный ритуал…»

Мысли путались, и я совершенно не заметила, как уснула.

Личный дневник Максима

Я подозревал ее чувственность, такую еще нераскрытую, нуждающуюся в твердой и уверенной руке мастера. Погрузить ее в пучину сладострастия будет весьма любопытно и приятно. Ее дрожь передается мне, и наслаждение от этого возрастает тысячекратно. Сочетание желания и пугливости, боязни боли и привычки ее испытывать, пусть и в душевных проявлениях, распаляют мою фантазию. Я не хочу торопиться. Искушать, наблюдать, пробовать, играть – что может быть лучше! Сдерживать нетерпение, возрастающее с каждой минутой… Сладкая пытка для меня, о которой она и не подозревает. Жаль мне ее? С одной стороны да, с другой – нет. Взрослая женщина с душой обиженного ребенка. Владеть, властвовать, развивать – будет моим хобби, в котором я нуждался, сам того не понимая. Готовые на все сабочки уже давно прискучили, это изученный и доступный материал моей лаборатории. Предложив ей вполне безобидную книжку, я хочу изучить ее реакцию. Пожалуй, это лучший роман для пропаганды БДСМ, в отличие от того же маркиза де Сада, слишком откровенного и пошлого на взгляд привыкших к ванили женщин. Они не любят, когда все называют своими словами, грубыми неромантичными терминами. Что ж… Будем искуснее в этом вопросе. Не употреблять ненормативной лексики, привязывать к себе постепенно, не пугать раньше времени… В данный момент я чувствую себя ювелиром, осторожно и бережно пытающимся огранить алмаз и превратить его в чистейший бриллиант со множеством сверкающих граней. Я подсадил ее на несколько крючков, которые будут держать до той поры, пока она не войдет во вкус, и тогда вместо них появятся уже крючья. К тому времени она радостно предоставит им свою плоть для погружения. Жизнь становится все более возбуждающей, и это не может не радовать. Выдержка, Макс, тебе понадобится вся твоя выдержка, чтобы она не испугалась и не соскочила, или будешь кусать себе локти!