Скажи, что любишь меня (СИ) - Мелевич Яна Страница 16

— Мы пойдем вместе в одну раздевалку? — нагнал ее, тормозя за талию, чуть приобнимая. Замерла, поняв, куда тащит, затем оттолкнула, шагнув к синей двери с характерным знаком девочки в платье, бросив через плечо:

— На ринге. Через пять минут!

Тасманов в ответ только хохотнул, исчезая в помещение напротив.

Нет хуже женщины, чем сексуальная красавица в спортивном топе и обтягивающих лосинах. А еще, когда она знает, как держать удар. Если Тасманов когда-то сомневался в том, что девушка, пусть даже хорошо подготовленная, способна уложить здоровенного парня на лопатки, то после нескольких сокрушительных поражений рухнул прямо на ринг, тяжело дыша, морщась от боли.

— Все еще считаешь, что девчонкам не место на ринге? — весело спросила Раиса, намекая на шутку в самом начале тренировки, брошенную невзначай. Ярик закатил глаза, поправляя шлем, со стоном откидываясь на мат, прикрывая глаза.

— Беру слова обратно, — буркнул, стягивая конструкцию с головы, которая ему откровенно мешала. Рая хмыкнула, стянув перчатки.

— У тебя ужасный уровень подготовки, любой маломальский хулиган завалит с зеленым поясом по каратэ!

— Ты, блин, такая добрая девочка. Столько комплиментов и все мне одному, — буркнул, поднимаясь, заворожено наблюдая за тем, как она отпивает воду из бутылки. Одна маленькая капля стекла по тонкой, почти лебединой шее, исчезая где-то в ложбинке груди. Вот именно сейчас он совсем не думал о тренировке. Даже сомневался, что думал о ней сорок минут назад, когда она его на ринге в котлету превращала, позоря весь мужской род. Зато, похоже, настроение самой Кошкиной поднялось выше, Леночка была забыта, зато она предвкушала встречу с Кирой и будущий поход по магазинам.

— Не знаю, как ты терпишь ее гормональные скачки, это ж кошмар, — поморщился, вставая в стойку для тренировки, натянув кожаные снарядные перчатки с обрезанными пальцами для отработки ударов. Рая подняла руки, одетые в лапы Bax перед собой, кивая ему.

— Все там нормально, просто вы мужчины больно заморачиваетесь на женских эмоциях. Ну, подумаешь, поплачет, потерпи и живи дальше, — весело проговорила, удерживая легкие удары, коротко приказав:

— Сильнее!

— Ударю сильнее, сломаю тебе руку, — возмутился в ответ, но следующий удар нанес более точный, заставляя ухмыльнуться. — Это не просто эмоции, это гребанная лавина!



— Тебе ли жаловаться, большую часть все равно терпит Пашка, — хохотнула, отражая новый виток ударов, мешая ему нанести хук справа. Тасманов прищурился, услышав ехидный голос:

— И это все? Кто говорил о мужском тестостероне и силе?

Будто на кнопку какую-то запретную нажала или провод красный, тот который не нужно было, перерезала, пустив таймер в бешеный отсчет. Секунды хватило сделать обманный маневр, перехватывая замершую от шока девушку поперек талии, повалив прямо на мягкие маты, наваливаясь сверху, прижимая руки и не давая сдвинуться. Огромные испуганные глаза и ехидная улыбка в ответ.

— Вот почему парни всегда сильнее, — ответил, переводя дух, уставившись прямо на нее сверху вниз. По лбу скатилась капля пота, упавшая ей нос. Вроде бы ничего сексуального, но отчего-то заводило хлеще, чем любая девчонка в самом развратном белье мира. Тишина повисла между ними, а взгляды встретились. Что-то в глубине бескрайней синевы не отпускало, хоть Ярик старался убедить себя подняться. Уйти, убраться прочь, оставить в покое девушку, чьи чистые помыслы действительно не хотел вывалять в той грязи, в которой сам погряз. Ее сердце тоже замерзнет, потому что иначе с ним не бывает. У таких, как Тасманов не бывает счастливых концов. Всем кобелям и бабникам светит одинокая старость, максимум с вредной собакой под боком да воспоминанием о былых подвигах, если раньше не загнется от болячки какой или не атрофируется член.

— Яр? — выдохнула, когда он вопреки воле склонился, почти касаясь губ.

— Останови меня. Пни, заори, запрети, ударь, — прошептал, прижимаясь лбом к ее лбу, закрывая глаза, пытаясь хоть как-то взять себя в руки. — Давай же!

— Тасманов, не неси фигню, — хриплый сбивчивый шепот, касание нежной ладони к лицу, которую он обхватил своими пальцами, чуть сжимая, уткнувшись в нее носом. Скорее почувствовал, чем увидел, когда она приподнялась, обхватывая свободной рукой ворот его футболки, тяня на себя.

— Ты пожалеешь.

— Пожалею, — подтвердила уже у самых губ, скользя по ним, словно ловя дыхание, опуская ресницы, будто сама не понимая, что творит и, не желая осознавать. — Но останавливать тебя не собираюсь. Считай, что я конченная влюбленная дура.

Может быть, поспорил, да не захотел, отпуская себя с поводка. Жадно, будто припадая к живительному источнику, прижался к губам, чувствуя, как ее пальцы зарылись в его волосах. Ему потом будет тошно, ей будет стыдно, обоим станет плохо, однако сейчас все это вообще никакого значения не имело. Ведь были только они вдвоем, на всем белом свете, в окружении спортивной атрибутики пустого зала, целующиеся так, словно давние любовники, которые не виделись целый год. Рухнули на маты вновь, скользя по разгоряченным влажным телам, игнорируя все вокруг. Его пальцы скользнули прямо к поясу тугих узких спортивных леггинсов, чувствуя прикосновение коротких ноготков к спине под футболкой. Слабый стон, стоило лишь немного оттянуть ткань.

«Я бухала всю ночь, водку, пиво, вино, а потом самогон, мне уже все равно.

На опухшем лице оливье, винегрет, опустел кошелек.

А тебя, сволочь, нет!

Я скучаю, лежу в кабаке на полу, сигарету курю, что валялась в углу.

Ты опять не пришел, я осталась одна.

Ну, скажите друзья, нужен мне на хрена?

Этот козел, если ко мне он не пришел.

Я выгрызу зенки твои.

Я не со зла, я от любви»

— Тасманов, — замерла Рая, уставившись на остановившего парня, чей смартфон надрывался взвизгливым голосом знаменитой мультгероини из сериала «Масяня». Оба, как по команде подорвались, повернув головы туда, откуда доносился вой. Бодро бренчал рингтон, на экране светилось имя «Кенар» на фоне сонного пьяного опухшего лица Паши, а сам телефон постепенно благодаря вибрации подбирался к краю подоконника.

— Ты что, поставил на Пашку эту дурацкую песню? Он знает?

— Чего дурацкую, отличная песня, ему подходит.

— Боже, Ярик…

— И знать ему совсем не обязательно!

Глава 11 — Обратная сторона медали

— Ой, богатырь папкин, — проворчала Кира, потирая округлый живот. Все девушки, как по команде резво прильнули к ней, наслаждаясь толчками чрезмерно шустрого малыша, проснувшегося после плотного обеда в кафе.

— Пацан пинается? — спросила Кристина, с любопытством прикасаясь к Кире через ткань теплого свитера, невольно улыбнувшись. — В Пашку, поди, — хмыкнула.

— Конечно, парень и естественно весь в Кенара! — закатила глаза Канарейкина-Леонова. — Такой же упрямый, поди, будет, прямо чувствую. Футболист, блин.

— Что ты хотела, подружка, сама же ныла, что хочешь от Пашки детей, — прыснула в кружку с кофе Лана, отламывая кусочек клубничного чизкейка со своей тарелки. Зависть в карих глазах подруги заставила хитро усмехнуться, пододвигая к себе лакомство, которое ей врачи категорически запрещали.

— Ууу, я думала один скромный, тихий малыш! Ну, два! А он теперь хочет трех, ты представляешь? А если они все в него характером пойдут? Кошмар!

— Имя-то выбрали? — спросила Лана, пока Кира допивала остатки горячего шоколада, который позволяла себе лишь во время таких вот нечастых выходов, вздыхая.

— Елисей, — ответила, чуть задумавшись. — Мне кажется, отличное имя. Хотя Кенар упорно называет его теперь Лисёнок, — хмыкнула.

— Короче, дети точно в него будут, — весело развела руками Лана, — а больше всех вопил, что детей не хочет.

— Три Павлика Канарейкина, — передернула плечами Алла, закатив глаза, прижимая к груди ладонь. — И все властные в папашу, ужас.