Шахразада - Коварная любовь Джабиры Страница 16

И наконец впереди показалась цель их недолгого странствия – стена с приоткрытой калиткой. Тучная старуха толкнула девушку вперед.

Первое, что заметила Василике, оказавшись за стеной, было здание невиданной красы. Там суетились люди в одинаковых сине-серых одеждах, вносили что-то в настежь раскрытые двери, чистили и без того блестящую медь, кололи дрова… За ними присматривали не меньше двух десятков вооруженных стражников. Один из воинов заметил Василике с ее спутниками и немедленно направился к ним навстречу.

– Это та самая девчонка? – спросил он. К тому времени Василике уже неплохо знала язык и могла без труда следить за разговором.

– Да, – ответила толстуха. – Ее и еще двоих дикарок я должна отвести к почтенной Мамлакат, тетушке нашей госпожи. И пусть уж она пытается сделать из этой полуночной варварки достойную компаньонку для нашей госпожи. Хотя, думаю, у нее ничего не получится.

Высокий чернокожий стражник расхохотался.

– Тогда, уважаемая, ты продашь ее в гарем самого повелителя. И не останешься внакладе.

– Может, и продам. Надо же будет вернуть себе денежки… Три сотни золотых оболов[2]… – Одеяния толстухи колыхнулись. – Не стой как столб, дрянная девчонка. Уважаемая Мамлакат ждать не привыкла.

Коридор, по которому Василике шла уже одна, привел ее в комнатку, затейливо украшенную цветами. Но комната была не пуста – двое перепуганных красавиц взирали на вошедшую с отчетливым страхом.

– Я Василике, – поклонилась та.

Девушки кивнули. Похоже было, что они понимают здешнюю речь, но разговаривать еще не решаются.

«Мы все варварки для них, иноземки», – с тоской подумала Василике.

Девушки были отправлены в ода к госпоже Мамлакат. Выбор наставницы казался идеальным. Кизляр-ага, или, говоря проще, управляющий гаремом, мудрый и совсем нестарый Хаджи-бей, избрал для воспитания девушек родную тетю принцессы Феодоры. Принцесса росла – и ей нужны были уже не куклы, но собеседницы и подруги по играм. Кому-то из этих троих предстоит стать компаньонкой взрослеющей наследницы. Почтенный Хаджи, с пристрастием побеседовав с Заирой, был убежден, что Василике станет лучшей из наперсниц. Однако и двое других не будут бездельничать. Госпожа Мамлакат славилась тем, что даже из самой дикой дикарки могла воспитать подлинное украшение гарема.

Это была изящная женщина с красивыми темными волосами, собранными на затылке. Правильные черты лица, точеные скулы, мягкая улыбка, добрый взгляд карих глаз. Едва увидев новеньких, Мамлакат сразу же разгадала, что ими движут самые простые чувства: нерешительность, смущение и, возможно, даже страх.

Она вошла в комнатку и, обняв каждую, ласково проговорила:

– Добро пожаловать, мои милые. Рада видеть, что вы добрались благополучно.

Услышав мягкий голос, девушки расплакались. Но Василике лишь гордо подняла голову – уж ее-то сердце не растопить расчетливой искусственной лаской.

Мамлакат, однако, не дала слезам литься более одного мгновения.

– Сегодня первый ваш день в серале, – объявила она. – Поскольку мы сейчас одни, давайте выпьем прохладного шербета и я покажу вам ода.

Она распорядилась, чтобы принесли напитки, и повела девушек за собой.

– Вот здесь, – проговорила она, обводя помещение рукой, – девушки, которые находятся на моем попечении, будут жить и спать.

Василике оглядела комнату. В ней было три круглых низких, украшенных инкрустацией стола, несколько разноцветных подушек и стул.

– А где же постели? – спросила она недоуменно. Госпожа Мамлакат указала на панели в стенах.

– За ними. За каждой девушкой закреплены матрас, постельное белье, одежда и другие принадлежности личного туалета. Утром после молитвы мы проветриваем наши постели, а потом убираем их до следующего вечера.

– Весьма практично, – заметила юная Василике, чем немало удивила госпожу Мамлакат. – Здесь же мы будем и есть?

– Да, моя милая.

– А нам разрешается покидать пределы ода?

– О Аллах, разумеется, дитя мое! Вы же не пленницы. Впрочем, ваша свобода в передвижениях будет несколько ограничена, но это вполне понятно и даже разумно. Разве у вас в стране все иначе для молодых девушек?

– Иначе, – ответила Василике. – Дома я могла пойти, куда мне захочется.

Госпожа Мамлакат приблизилась к девушке и мягко положила руку ей на плечо:

– Что ж, милая, в таком случае тебе будет несколько сложнее привыкнуть к нашим порядкам, но мы по возможности постараемся учитывать твои желания. И потом, столько дел впереди, что у вас попросту не останется времени, чтобы роптать на судьбу. Сейчас мы говорим с вами на языке полуночных варваров – ибо все вы родом из тех мест, но вы должны как можно скорее изучить язык великого Бизантия. Пока вы не имеете даже отдаленного представления о том, что такое жизнь в нашей империи и какие порядки действуют здесь, в гареме. А ведь уже через несколько месяцев вы будете представлены нашему властелину и его детям, и к тому времени вы должны будете полностью освоиться в новой жизни. Так что работы много.

Девушки слушали наставницу со страхом. Все трое знали, что она стократно права, но все равно будущее представлялось им в самых черных красках.

– Надеюсь, – продолжала наставница, – вы понимаете, что в действительности гаремная жизнь не похожа на ту, что описана в сказках. Непосвященные полагают, что мы тут только и возлежим на подушках с утра до вечера, жуем конфеты и ждем, когда кого-нибудь из нас призовет к себе на ночь владыка. О нет! Каждая девушка должна выполнять ежедневно легкую работу. Ежедневно. Бани – это тоже целый сложный ритуал. Прогулки. И конечно, занятия. Словом, у вас не будет и свободной минуты.

Следующие несколько месяцев пролетели стремительно. Госпожа Мамлакат оказалась права. Времени на то, чтобы оглядываться на прошлую жизнь, совершенно не оставалось. Девушки быстро выучили язык, причем Василике добилась в нем наибольших успехов, спасибо усилиям Нафисы, наложницы Алима. Затем девушки знакомились с историей огромной империи, великого Бизантия, ибо Хаджи‑бей был убежден: чтобы понимать настоящее и предугадывать будущее, необходимо знать прошлое. Им пришлось изучать обычаи и традиции своей новой страны. Плюс музыка и танцы как весьма популярные в этой стране занятия. Василике в своей прежней жизни не блистала ни в музыке, ни в танцах, но старательно занималась и в итоге освоила в совершенстве и то и другое. Между прочим, плачущие звуки местных тростниковых флейт напомнили ей звучание родных свирелей.

Считалось, что новенькие уже умеют вышивать, а также читать и писать. Однако в действительности ни одна из троих не умела писать, хоть уже без запинки говорили на новом для себя языке. Тогда в ода появилась мудрая старуха по имени Фатима, которой было дано задание научить новеньких чтению и письму.