Гнёт Луны Страница 168

Ричард и Феликс будто сорвались с цепи долгого воздержания и наглотались какой-то волчьей виагры. Ил захлебывалась в их требовательных ласках, выла от череды иссушающих разум и тело вспышек наслаждения и боли, не противясь рукам, языкам и крепким членам, что с удивительной выносливостью восставали через короткие передышки. Девушку нагибали жутких позах, переворачивали и со словами любви терзали тело. Лишь к вечеру, оборотни утолили свой голод и в сладкой истоме заснули на подушках.

Ил с покряхтыванием и стонами сползла с кровати и с замершим сердцем оглянулась на спящих супругов. Ричард с неразборчивым бурчанием подкатился к Феликсу и ласково его обнял, утыкаясь ему в грудь. Это могло было быть очень милым и трогательным зрелищем, если бы белобрысый подлец десять минут не елозил бессовестно по лицу супруги членом и не приговаривал, какая она гадкая шлюшка.

Ил прокралась в гостиную и с глухим стоном страха привалилась к стене, прижимая ладонь ко рту. На софе восседал с закинутыми на столик ногами ехидный Рене. Он смерил бледную и измученную девушку заинтересованным взглядом и печально вздохнул, сложив ладони со следами укусов и маленьких острых клыков на животе:

— Ты еле на ногах держишься, милая моя.

— Заткнись, — прохрипела Ил. — И какого хрена ты тут делаешь?

— Так мне заткнуться или ответить на твой вопрос? — Рене ласково улыбнулся.

Ил прихрамывая проковыляла к столику, взяла яблоко и с поскуливанием села на пуфик. Вся в укусах, засосах и царапинах, а внизу все ныло и тянуло. Она молча вгрызлась во фрукт, пустыми глазами глядя на фарфоровую вазу с золотым цветочным узором.

— Нет ничего краше удовлетворенной женщины.

Ил с трудом проглотила кусок яблока и утомленно посмотрела на мужчину.

— Ты подставил меня, — прохрипела Ил. — Меня удовлетворили на недели две вперед.

— Разве подставил? Ты не рада тому, что твои мужья воспылали к тебе новой любовью? Вас, женщин, не поймешь. То вы страдаете, когда мужчины теряют к вам интерес, то жалуетесь, когда они горят страстью.

— Они не теряли ко мне интерес, — Ил вытерла ноющие и опухшие губы и скривилась. — И страдаю я сейчас. У меня жопа болит, подлец ты эдакий.

— Что поделать, попка у тебя и правда сладкая, — лицо Рене смялось в глумливую улыбку. — И чего ты на меня окрысилась? Я еще не успел попку твою испробовать.

— И не испробуешь.

— Почему? Я люблю анальный секс. Он — запретный плод.

— Оставь меня в покое, — простонала Ил.

— Нет, — хохотнул Рене. — Мы зашли слишком далеко, чтобы свернуть с пути греха и запретных удовольствий. Я еще никогда не был так воодушевлен, сердце мое. Возможно, я именно этого и искал в отношениях. Чужую жену.

— Да, кобель ты озабоченный! — прорычала Ил. — Ты, что, никогда не присовывал другим женам?

— Было дело, — Рене кокетливо тряхнул волосами, — но это не то. Здесь дело в тонких нюансах. Это как в искусстве, а любовь — его высшее проявление. И наша любовь — не классика, не воздушная и приторная мечта, а грязь отчаяния с напылением чистого золота. И это прекрасно. Ненавижу выверенные линии, одухотворенную и лживую красоту любви, воспетую в картинах и стихах. Это скучно, а с тобой я чувствую себя живым. Живым, Ил. И я не хочу вырывать тебя из семьи, чтобы ты принадлежала только мне, потому что любовь не может принадлежать кому-то одному.

— Ты обдолбался, что ли? — Ил сморщила носик.

Рене медленно вдохнул и выдохнул.

— Я не употребляю, — умиротворенно отозвался он. — Я лишь однажды по юности попробовал травку и понял, что это точно не мое.

— А мне кажется, что ты обдолбан, — цокнула Ил.

Из спальни вышел зевающий Феликс. Рене с интересом скользнул взглядом по его члену и вздохнул:

— Конечно, у тебя попа болит после такого размерчика. Чего тут удивляться?

— Яйца аж звенят, — Феликс бесстыдно помял яички и уселся на софу рядом с Рене.

Ил с упреком выпучилась на супруга. Оборотень откинулся назад и опять широко и громко зевнул, почесывая лобок.

— Твоя теща записала меня в потенциального третьего мужа, — Рене повернул к нему бесстрастное лицо.

— Я Дебре вот не нравлюсь, пусть она прямо мне об этом не говорит, — Феликс скривился.

— Учитывая, что ваше знакомство случилось, когда ты прокрался в дом, чтобы убить моих родителей, — Ил сердито кинула надкусанное яблоко на стол. — Конечно, ты ей не нравишься.

— Кто же так знакомится с будущей тещей? — хохотнул Рене.

— Тогда у нас с Искоркой были натянутые отношения. Она была безответно в меня влюблена, — самодовольно рассмеялся Феликс, — но она сумела растопить мое сердце и затем не раз сделать больно. И продолжает терзать мою душу. Жестоко и вероломно!

— Это она умеет, — согласился Рене.

— Благодаря твоей тупости она теперь моя жена, — оборотень высокомерно взглянул на мужчину. — Мне, наверное, стоит тебе сказать спасибо.

Ил переводила взгляд с одного болвана на другого и ждала, когда кто-нибудь из них кинется на соперника с кулаками, но нет. Мужчины не торопились вгрызаться друг другу в глотки и дружески друг другу улыбались. И самое забавное, что Ил в большей степени была рада тому, что любовник и супруг вежливо ведут беседу, как давние товарищи. Немного обидно, что в них не взыграло самцовое чувство собственничества на милую и притихшую суку, но что поделать?

— Как Лестер? — Ил решила разбавить многозначительные переглядки мужчин важным вопросом.

Рене вскинул ладони, покрытые ранами от укусов.

— Он очень злой мальчик.

— Нет, — Ил мотнула головой. — Он милый и ласковый. Просто не любит незнакомцев.

— Со старшим мы нашли общий язык, — Рене вернул руки на живот. — Он отчасти философ. Мы отлично поболтали о многих животрепещущих темах, что тревожат семилеток, пока его младший брат кидался на меня с клыками и когтями. Фериил, конечно, ждал, когда Лестер откусит мне палец, чтобы тот поделился с ним важной информацией, какова человечина на вкус. Потом Лестер устал и уснул в кустах. Я хотел перенести его хотя бы на диван, но Дебра запретила. Сказала, что ему полезен волчий сон на свежем воздухе. Потом пришел твой отец и долго с осуждением смотрел мне в глаза, а когда узнал, что я художник и владею галереей, налил себе виски, залпом и молча его выпил и опять уставился на меня. Сказал, что во всем виновата теща и ее поганая кровь и поднялся наверх. Так вот, в чем конкретно виновата твоя бабуля?