Дж. Уорд - Разоблаченный любовник Страница 17

И Ви пошел в свое тайное место. Принимая форму на 30 этаже, он материализовался на террасе своего пентхауса, на Коммондоре. Ветер завывал, пробираясь сквозь одежду, заставляя его чувствовать хоть что-то, помимо дыры в груди. И это было хорошо.

Ви подошел к краю террасы. Опираясь руками о перила, он смотрел через выступ небоскреба на улицы, машины, людей, толпящихся в фойе. Кто-то садился в такси, заплатив водителю. Так обычно. Так совершенно обычно…

Пока он был здесь, наверху, умирая.

Бутч вряд ли выкарабкается. Омега был внутри него — это единственное объяснение того, что с ним сделали. И хотя зло было извлечено из него, эта инфекция была смертельной, и вред уже был нанесен.

Ви потер свое лицо. Что, черт возьми, он будет делать без этого хитрожопого, саркастичного, сосущего скотч сукиного сына? Грубый ублюдок, каким-то образом, сгладил шероховатости жизни, вероятно, потому, что был колючий, как наждачная бумага — постоянное трение не в том направлении делало все более гладким.

Ви отвернулся от трехсотфутовой пропасти над тротуаром. Подойдя к двери, он достал из кармана золотой ключ и вставил его в замок. Этот пентхаус был его личным пространством, для личных… пристрастий. И запах женщины, которая была с ним прошлой ночью, все еще чувствовался в темноте.

Черные свечи зажглись силой его мысли. Стены, потолок и пол были черными, их насыщенная пустота поглощала свет, засасывая его, поедая. Единственным предметом мебели была кровать королевских размеров, покрытая черными атласными простынями. Но он не проводил много времени на матрасе.

Тем, на что он опирался, была стойка. Стойка с тяжелой столешницей и ограничителями. Также он использовал вещи, висевшие рядом: кожаные ремни, длинные розги, кляпы-шарики, воротники, шипы, кнуты и все время маски. Он должен был иметь анонимных женщин. Должен был закрывать их лица, когда связывал их тела. Он не хотел знать их как нечто большее, чем оборудование для своих развратных тренировок.

Черт, он был извращен в сексе и знал об этом. Но испытав множество вещей, он наконец-то нашел то, что ему подходило. И к счастью, существовали женщины, которым нравилось то, что он делал с ними, которые жаждали этого, как жаждал он освобождения, что получал, овладевая ими в одиночку или в паре.

За исключением… сегодня, глядя на свое оборудование, Ви чувствовал себя грязным из-за собственных извращений. Возможно, из-за того, что он никогда не приходил сюда, пока не был готов использовать то, что имел. Поэтому ему не приходилось оглядывать это место незамутненным взглядом.

Звонок мобильного телефона заставил его вздрогнуть. Как только он взглянул на номер, сразу оцепенел. Хэйверс.

— Он мертв?

Голос Хэйверса был профессиональным — деликатный доктор. Это было намеком на то, что Бутч висел на паутинной нитке.

— Он закодирован, сир. Он вытащил капельницу, и показатели ухудшились. Мы вернули его, но я не знаю, сколько еще он протянет.

— Ты сможешь удержать его?

— Да, но я хочу, чтобы вы были готовы. Он всего лишь человек.

— Нет, он не…

— О… конечно, сир, но я не это имел в виду.

— Черт. Слушай, я возвращаюсь. Я хочу быть с ним.

— Я бы предпочел, чтобы вы не возвращались. Он взволнован, когда кто-нибудь находится в комнате, а это не делает ситуацию легче. В данный момент его состояние стабильно. Я сделал его комфортным, насколько это возможно.

— Я не хочу, чтобы он умирал один.

Повисла пауза.

— Сир, мы все умираем в одиночестве. Даже если вы будете в комнате с ним, он все равно отправится в Забвение… один. Он должен быть спокойным, чтобы его тело решило, собирается ли оно возродиться. Мы делаем для него все возможное.

Ви закрыл глаза рукой. Слабым голосом, который он сам не узнал, он ответил:

— Я не хочу… Я не хочу потерять его. Я ох… да, не знаю, что буду делать если он… — Ви откашлялся. — Твою мать.

— Я позабочусь о нем, как о себе. Дайте ему один день на попытку стабилизироваться.

— Завтра с наступлением ночи. И ты позвонишь мне, если его состояние ухудшится.

Ви повесил трубку и обнаружил, что смотрит на одну из зажженных свечей. Пламя покачнулось над черным восковым телом свечи от сквозняка в комнате.

Пламя заставило его задуматься. Ярко-желтый это был… ну, вроде, как светлый цвет волос, так ведь?

Он схватил телефон, решив, что Хэйверс был неправ в отношении запрета на посещения. Это зависит от того, кто будет посетителем.

Набирая номер, Ви жалел, что у него не было выбора. И знал, что то, что он делает, вероятно, не было справедливо. Возможно, это вызовет чертовски много проблем, слишком много. Но когда твой лучший друг находится одной ногой в могиле, тебе наплевать на многие вещи.

— Госпожа?

Марисса посмотрела из-за стола своего брата. Перед ней была схема посадки на обед Принцепсов, но она не могла сосредоточиться. Все ее поиски с клиникой и домом ни к чему не привели, и она осталась ни с чем. Тем временем, ее чувства кричали, что что-то было не так.

Она заставила себя улыбнуться доджену, стоявшей в дверном проеме.

— Да, Кэролайн?

Слуга поклонилась.

— Звонок для вас на первой линии.

— Спасибо.

Доджен поклонилась и ушла, когда Марисса взяла трубку.

— Алло?

— Он в комнате под лабораторией твоего брата.

— Вишес? — Она вскочила. — Что?

— Пройди через дверь с надписью «кладовая». Справа есть панель, нажми ее, чтобы открыть. Убедись, что надела защитный костюм, перед тем как зайти к нему.

Бутч… Боже мой, Бутч.

— Что…

— Ты слышишь меня? Надень костюм и не снимай его.

— Что…

— Автомобильная авария. Иди. Сейчас. Он умирает.

Марисса бросила телефон и выскочила из кабинета Хэйверса, чуть ли не вытолкнув Кэролайн в холл.

— Госпожа! В чем дело?

Марисса пронеслась через столовую, распахнула дверь в комнату прислуги и влетела в кухню. Повернув к служебной лестнице, она потеряла одну из своих туфель на высоких каблуках, и поэтому скинула вторую, продолжив путь в одних чулках. У подножия лестницы она ввела код в системе защиты на задней входной двери в клинику и вошла в приемную неотложки.

Медсестры звали ее, пока она бежала по коридору, но она проигнорировала их. Миновав лабораторию Хэйверса, Марисса нашла дверь с надписью «кладовая» и открыла ее.

Задыхаясь, она огляделась и ничего не увидела. Только швабры, пустые ведра и халаты. Но Вишес сказал…

Минуточку. На полу были слабые отметины, следы незначительного износа, предполагавшие открытие и закрытие потайной двери. Она отпихнула халаты прочь и нашла индикаторную панель. Впившись в нее ногтями, она заставила ее открыться и нахмурилась. Это была тускло освещенная аппаратная комната с набором навороченных компьютеров и оборудования, считывающего жизненные показатели. Наклонившись к голубому свечению одного из экранов, она увидела больничную кровать. На ней, растянувшись, лежал мужчина, удерживаемый трубками и проводами, выходящими из него. Бутч.