Олег Болтогаев - Ликвидация безграмотности Страница 17

— Нет, нет. «Пошло-поехало» не пойдет. Так и в книжках пишут: «Он повалил ее на диван и овладел ею». Извини, я хочу детали.

— Да ты сладострастник!

— Я готов быть кем угодно, только ты рассказывай. Ты влюбилась в него?

— Ну, что-то вроде этого. Волнение было какое-то необъяснимое.

— И как вы к этому подошли? Он предлагал, или ты сама все затеяла?

— Скажешь тоже! Конечно, это он стал меня уговаривать.

— Как? Как он тебя уговаривал?

— Ну, говорил, что любит, что страдает без меня.

— Где говорил, прямо там, на диване, при сестре?

— Нет, конечно. Мы с ним вынуждены были уходить из дома, так хотела сестра. У нее, видимо, настала пора, когда мы с Эдиком стали им мешать. Место мы себе нашли, лучше для бездомных быть не может. Во дворе института стоял катер, так мы в него залезли. Эдик подобрал ключи от входной дверки. Кубрик, кажется, это так называется, был очень тесным, но нам хватало. Вот в этом катере и проходили наши свидания.

— И что, на полу этого кубрика? Как мы сейчас?

— Нет, конечно, ты что никогда не был на катере? Там две скамеечки по бокам, а посредине…

— Что посредине?

— Посредине — столик.

— Так, значит, на столике?

— Нет, в начале мы сидели на одной из скамеечек. Столик был потом.

— Это случилось на столике?

— Да.

— Рассказывай.

— Ну, что рассказывать? Ты уже все знаешь.

— Здрасьте! Мы так не договаривались. Давай подробности!

— Какие подробности? Прямо — допрос.

— Ты боялась залететь?

— Нет, он использовал резиночку.

— Ты видела, как он ее надевал?

— Обычно нет. В последний момент он немного возился там, и все.

— Откуда же ты знала, что он не обманывает тебя? Ты ведь не видела.

— Он говорил, я ему верила. И, потом, звук очень специфический.

— Звук чего?

— Звук надеваемой резинки! Вот ты зануда!

— А как было в первый раз, ты боялась?

— Да, конечно, боялась. Но, сказать честно, я была немного пьяна.

— Вот как! А он?

— И он был немного пьян. Поэтому все произошло без визга с моей стороны.

— Какого визга?

— Ну, чтоб ты знал. Первый раз чаще всего бывает, ну, полу-насильно, что ли.

— Да ну!

— Да, если девчонка даже совсем согласна, все равно, в тот момент, когда она почувствует, что ей вставляют, она чисто инстинктивно начинает кричать и сопротивляться. И парень не должен ее отпускать. Он должен входить в нее, и все. Несмотря на ее вопли. Иначе процедура будет отложена на другой раз, а у девчонки и у парня останется лишь неприятный осадок.

— Слушай, а ведь у меня с Наташкой именно так. Она начинает плакать, и я ее отпускаю. Хотя мы оба хотим этого.

— Вот и имей в виду, что здесь что-то похожее на прыжок в воду. Нужно решиться. Конечно, при условии, что она согласна.

— А тебе было больно? Первый раз?

— Первый раз — да. Но то, что я была малость пьяна, как-то заглушило боль.

— Ты плакала?

— Обязательно! Это ритуал.

— В процессе или потом?

— Процесс был таким коротким, что расплакаться не успеешь. Потом так, чуток.

— А крови много было?

— Ты прямо как гинеколог! Полпервого ночи, могла ли я видеть много там или мало?

— Ну, потом ты ведь могла оценить.

— Ты ужасный! Вытерлась трусиками, бросила их в кусты, и все!

— То есть — немного.

— У кого как. Ой, я уже спать хочу! Пойду к себе.

— Нет, полежим еще. Смотри, что у меня произошло. Потрогай.

— Нет, больше не будем. Хватит.

— А зачем же он так себя ведет?

— Это твое, ты и спрашивай себя.

— Но это для тебя. Спрашивать нет смысла. Действовать надо.

— Что я слышу! Не мальчик, но муж! Но, Сашенька, я больше не хочу.

— Тебе было хорошо со мной?

— Да, очень! Но мне надо идти.

— Слушай, а у тебя после первого раза много было?

— Чего «много»?

— Ну, с ним или с другими… Не понимаешь, что ли?

— Понимаю. Ты знаешь, с ним у нас как-то странно. То — нет-нет. А то вдруг придет он ко мне, и нет сил терпеть. Вот и грешим потихоньку.

— Так, значит, ты только с ним?

— В том-то и дело, что нет. То есть, близость только с ним, но у меня есть еще и, так сказать, перспектива. Студентик ходит ко мне. Думаю замуж за него выходить. Через годик.

— Это не очень цинично?

— А то, что я с тобой на этом одеяле, а ты мечтаешь о Наташе — не цинично?

— Цинично. Но я без тебя, наверное, бы пропал.

— Теперь не пропадешь! За одного битого двух небитых дают.

— Слушай, а еще…

— Что?

— Про сроки. Как это и что?

— Ты про женский календарь?

— Ну да.

— Это надо на бумажке рисовать. Одно тебе скажу — дней для радости мало.

— Ты мне нарисуй завтра. Но почему «мало»?

— Нарисую. А мало, потому что природа мудра. Все направлено к одному.

— К чему?

— К зачатию. К новой жизни.

— А ты не беременела еще?

— Типун тебе на язык!

— Ну, если ты так часто…

— Ничего не часто. Например, через два дня — прием закончен.

— Кать, а что ты испытываешь, когда…

— Когда что?

— Ну, в разные моменты. А особенно в конце.

— Наверное, тоже, что и ты. Мне хорошо. Это не расскажешь.

— А ты чувствуешь, когда парень кончает? Например, я?

— Какой ты любопытный!

— Ну, скажи, ты чувствуешь, когда в тебя ударяет струйка?

— Ничего не ударяет. Это почти неощутимо. Так — слегка.

— Значит, ты не чувствуешь?

— Я больше воспринимаю другие признаки.

— Какие?

— Не смеши! Ну, поведение, звуки, дрожь тела. Ты лезешь в такие тайны…

— Ничего я не лезу. Мне просто некого спросить.

— Наверное, я тебе все рассказала.

— Не все.

— Нет, все. Давай, я уже пойду, а то вдруг наши мамочки захотят пи-пи.

— Да, это вполне возможно.

— Давай одеваться.

— Давай.

Глава 14

Утром, еще в полусне, Сашка вспомнил все, что произошло вчера. Он — мужчина! Он сел в кровати и стал думать. И что теперь? Конечно, Катя — девочка странная. Наверное, про таких говорят: «испорченная». Скоро они уедут, а он останется. Что это было между ними? Любовь? Или элементарная похоть?

Слово какое-то некрасивое. «Похоть». Нет, он испытывал к Кате что-то особенное. Какую-то благодарность. Ведь это она, Катя, ввела его во взрослый мир. И, кажется, все получилось не так уж и плохо. Теперь он знал, что нужно делать и как. Он снова и снова вспоминал сцены их вчерашней близости, и ему было хорошо. Еще он подумал, что давно уже не спал так крепко и спокойно, как сегодня. Значит, это, близость с женщиной, ему необходима? Выходит — так. Как было бы здорово, если бы Катя жила где-нибудь рядом. Они бы встречались тайком.