Артур Шницлер - Траумновелле. С широко закрытым глазами Страница 17

Фридолин закрыл за собой дверь. «С этим покончено», — подумал Фридолин со злобой, которая ему самому показалась не уместной. Он сбежал вниз по лестнице, а затем без особой спешки отправился в клинику. Придя туда, Фридолин позвонил домой и поинтересовался, не посылали ли за ним пациенты и нет ли для него писем. Горничная еще не успела ответить на все его вопросы, как Альбертина сама подошла к телефону. Она еще раз повторила все, что сказала горничная, а затем будничным голосом добавила, что только что встала и собирается завтракать вместе с ребенком.

— Поцелуй ее от меня, — попросил Фридолин и пожелал им обеим приятного аппетита.

Ему было приятно слышать голос жены, и именно поэтому он так быстро закончил разговор. Фридолин хотел спросить, что она собирается сегодня делать, но затем подумал, что ему нет до этого никакого дела. В глубине души Фридолин все равно был готов продолжать жить с женой как и раньше, по крайней мере, внешне. Белокурая сестра подала доктору халат, слегка улыбнувшись, как улыбаются все сестры, независимо от того, обращают на это внимание или нет.

Через несколько минут Фридолин уже был в палате. Ему сообщили, что главный врач уехал на консилиум, но практиканты хотят поучаствовать в обходе без него. Фридолин чувствовал себя почти счастливым, пока проходил по палатам, окруженный толпой студентов. Он осматривал больных, выписывал рецепты, перебрасывался короткими профессиональными замечаниями с субординаторами и сиделками. Ему сообщали последние новости. Подмастерье слесаря Карл Редер ночью умер. Вскрытие в половине пятого вечера. В женское отделение поступила новая больная. Женщину с кровати семнадцать следует перевести в хирургическое отделение. Потом речь зашла о кандидатах на должность руководителя офтальмологического отделения. Хюгелманн, профессор из Марбурга, который последние четыре года был вторым ассистентом у Штелльвага, имеет наибольшие шансы. «Стремительная карьера, — подумал Фридолин. — Меня никогда не будут рассматривать в качестве кандидатуры заведующего отделением, не хватает звания доцента. Слишком поздно. Хотя, почему, собственно? Следует лишь снова начать заниматься научной работой и с большей серьезностью взяться за уже начатые исследования. После частной практики остается достаточно времени».

Фридолин попросил доктора Фухшталера присмотреть за амбулаторными больными. Он признался самому себе, что с большим удовольствием остался бы здесь, чем ехал в Галитценберг. Но, тем не менее, ехать придется. И не только потому, что он обязан расследовать дело дальше, но и потому, что есть еще кое-что, что нужно уладить. Фридолин решил в любом случае доверить вечерний обход доктору Фухшталеру. Молодая девушка на последней кровати с тяжелыми последствиями простуды улыбнулась ему. Это была та самая, которая при последнем осмотре так доверчиво обнажала грудь. Неприязненно посмотрев на нее и нахмурившись, Фридолин отвернулся. «Все они одинаковые, — с горечью подумал он, — и Альбертина такая же, как они — она даже хуже них. Я расстанусь с ней. Из этого не выйдет ничего хорошего».

На лестнице Фридолин перекинулся парой слов с коллегой из хирургического отделения. Как дела у той женщины, которую сегодня ночью перевели к ним? По его мнению, необходимости в операции не было. Ему предоставят результаты гистологического обследования?

— Непременно, коллега.

На углу Фридолин сел в экипаж и стал внимательно изучать записную книжку — смехотворная комедия, разыгрываемая перед кучером, словно пассажир никак не может решить, куда ехать.

— Оттакринг, — наконец сказал он, — это улица около Талитценберга, я скажу, где остановиться.

В экипаже Фридолина снова охватило болезненно-тоскливое волнение, почти вина за то, что в последние часы он и не вспоминал о своей прекрасной спасительнице. Что если ему удастся отыскать тот дом? Скорее всего, это будет не особенно трудно. И что тогда? Заявить в полицию? Ведь как раз для женщины, которая пошла ради него на жертву или была готова это сделать, это может иметь самые дурные последствия. Может, обратиться к частному детективу? Это показалось Фридолину пошлым и недостойным. Но что еще ему остается? У него нет ни времени, ни, вероятно, таланта, чтобы провести необходимое расследование по всем правилам детективного искусства. Тайное общество? Да, определенно, тайное. Но между собой-то они знакомы? Это аристократы, скорее всего, приближенные ко двору? Фридолин подумал об эрцгерцогах, от которых можно было бы ожидать подобных шуток. А дамы? Наверно… Собраны из публичных домов. Но нельзя сказать наверняка. Так или иначе, отобранные штучки. А женщина, которая принесла себя в жертву? В жертву? Почему он все время воображает себе, что это действительно была жертва! Комедия. Абсолютно точно, все это было лишь комедией. Он, собственно, должен быть рад, что так дешево отделался. Но держался он достойно. Эти кавалеры наверняка заметили, что он — не просто первый встречный. Да и эта женщина, наверняка, тоже, может быть, он понравился ей больше, чем все эти эрцгерцоги или кто там они на самом деле?

В конце Лиебхартшталь, где дорога поднималась в гору, Фридолин вышел и отпустил экипаж. По голубому небу плыли белые облака, солнце пекло по-весеннему сильно.

Доктор обернулся: ничего подозрительного. Ни экипажей, ни прохожих. Фридолин медленно пошел в гору. Ему стало жарко в пальто, он снял его и накинул на плечи. Вскоре Фридолин добрался до места, где улица резко сворачивала вправо. Если память его не подводила, именно на ней, чуть дальше, находился тот самый загадочный дом. Дорога вела вниз, но не так круто, как ему показалось вчера ночью. Тихий переулок. Перед одним домом росли кусты роз, заботливо укутанные соломой. Перед следующим стояла детская колясочка. По лужайке носился малыш, одетый в голубой шерстяной костюмчик. Из окна на нижнем этаже, смеясь, выглядывала молодая женщина. За этим домом был пустырь, потом — дикий сад, обнесенный забором, за ним — маленькая вилла, затем — лужайка с газоном, а за ней… без сомнения, это был дом, который он искал. Он не казался большим или шикарным, это была скромная одноэтажная вилла в стиле ампир. Зеленые жалюзи опущены, ничто не указывает на то, что в доме кто-то живет. Фридолин огляделся. Переулок пуст. Лишь внизу, удаляясь, шли двое молодых людей с книгами в руках. Что теперь? Просто пройти дальше? Это показалось Фридолину смешным. Он поискал электрический звонок. А если ему откроют, что он скажет? Ну, очень просто — не сдается ли этот милый домик на лето? Но в этот момент дверь дома открылась, на пороге появился старый слуга в ливрее и направился к воротам. Слуга медленно прошел по узкой дорожке, держа в руке письмо, которое он молча протянул Фридолину сквозь прутья ограды. Фридолин почувствовал, что его сердце забилось сильнее.