Сайрита Л. Дженнингс - Испорченный (Зараза - др. перевод) (ЛП) Страница 18

Я киваю головой в знак согласия. «Оазис» — это мой оазис, мое убежище. Мое спасение от всего непрерывного самолюбования и хренотени, что приходит с удачей. Я оказался посреди пустыни — так далеко, как только мог устроиться от своего первоначального дома в Нью-Йорке — не случайно. Одиннадцать лет назад, когда я попрощался с шумом, трафиком на дорогах, пропитанных запахом мочи и дизельного топлива, я сказал себе, что никогда даже не вспомню свою старую жизнь с чувством нежности. Спустя несколько лет после этого, я нашел «Оазис» и осознал, что оказался дома.

— И, во-вторых, — говорит она, поворачиваясь ко мне, ее щеки вспыхивают розовым, — все дело в тебе.

Я ухмыляюсь и смотрю вниз, чтобы спрятать собственный румянец.

Да. Охренеть, я заливаюсь румянцем.

Всю жизнь мне говорили, что я поразительно красив, и я верил в это. Темные волосы, синие глаза и естественная загорелая кожа — я был старым добрым прототипом американского «Аберкромби». Эта теория подтвердилась вскоре после полового созревания, когда девушки постоянно не слушались своих папочек и порочили хорошее имя семьи, раздвигая ноги, стоило только подмигнуть в их направлении. Когда я был ребенком, то знал о сексе, но не интересовался им по-настоящему. До тех пор, пока моя семнадцатилетняя репетиторша по математике, Джессика, не раздела меня и не заглотнула мой тринадцатилетний член во время урока по линейным уравнениям. Благодаря акту божественного вмешательства мне удалось закончить класс с пятеркой с минусом, потому что в тот школьный год я не делал ничего, кроме как изучал каждый дюйм тела Джессики.

Тем не менее, услышать, как Эллисон только намекает на то, что находит меня привлекательным, не говоря уже о том, что красивым, заставляет чувствовать себя совершенно по-другому.

Она протягивает мне помытую сковородку, и я беру ее, даже не взглянув.

Моя рука накрывает ее.

А сейчас последует часть каждого, кляподостойного фильма для цыпочек, в котором парень и девушка мгновенно встречаются глазами и между ними вспыхивают искры. С намеком на песню Джеймса Бланта или другого сочного клише, когда они медленно придвигаются друг к другу, их губы раскрываются, готовясь к первому поцелую.

Да ну нахрен.

Видите ли, из-за подобной ерунды трудновато обзавестись настоящими, неподдельными взаимоотношениями. Вот такая ерунда дает этим женщинам ложную надежду на то, что их мужчины это не более чем ходячий член с глазами и конечностями.

Я парень; мне виднее.

И не смотря на то, что я так чертовски сбит с толку ее причудливым смехом и глупой улыбкой, что мне жуть как хочется часами прослеживать узоры ее веснушек, в то время как она будет распластана подо мной, мне хватает ума, чтобы понимать, что это реальность. Что это не какой-то там фильм, где неудачнику достается девушка, после спасения ее жизни от душевной боли. Это настоящая жизнь, а не эпизод из «Образа жизни богатых и одиноких», хороший парень не вызволяет девушку из лап ее развратного мужа.

Нет. Он учит ее, как трахать его.

Я отвожу руку назад и быстро вытираю сковородку, затем отхожу от раковины.

— Это было... весело. Спасибо за сэндвич.

— Взаимно. Спасибо за компанию, — она вытирает свои руки о полотенце и улыбается. Она всегда улыбается мне. Я впитываю ее улыбки, как драгоценные лучи солнца, потому что если бы она действительно знала меня, если бы она знала правду, тогда все обстояло бы иначе. Она бы не только испытывала ко мне жалость — она бы испытывала отвращение. Не уверен, что хуже.

Я вывожу ее из кухни, по пути выключая свет. В остальной части дома совершенно тихо и спокойно, и только бледный лунный свет освещает ее лицо.

— Спокойной ночи, Джастис.

— Спокойной ночи, Элли.

Я возвращаюсь в свой маленький дом, ненавидя глупую улыбку на своем лице. От нее болят щеки, и эта боль придает мне надежду, которую я не имею права ощущать.

И мне отчасти нравится это.

7. Предвкушение

Я жду, пока они войдут и займут свои места, замечая вопросительные взгляды, когда они осматривают новые дополнения в комнате. Это продолжается недолго, и затем любопытство превращается в шок.

Ах, вот оно. Частое постукивание моего маленького черного сердца. Давненько не слышал тебя, старина.

Прямо как из того романтического фильма про зомби, столь же нелепого, как и звучит по описанию. Чем дольше я нахожусь с Эллисон, тем более живым себя ощущаю. Темные льдинки моего сердца начинают оттаивать и расцветать в нечто живое, и, хотя бы на краткий миг, я чувствую себя... нормальным. Будто так и должно быть.

Единственная проблема состоит в том, что я не хочу, чтобы так было. Не совсем. Я не хочу соответствовать ее миру. Не хочу, чтобы обо мне судили по меркам СМИ или по изображению, придуманному моим публицистом. Я никогда не рисковал и не хочу начинать рисковать сейчас из-за какой-то замужней цыпочки, которую знаю всего-то пять минут.

Вот почему я знаю, что так будет лучше. Я не хороший парень. По правде говоря, я злодей. Хорошие парни не стали бы делать то, что собираюсь сделать я.

— Дамы, на сегодня у нас есть для вас захватывающее занятие. Я знаю, вы удивлены изменением нашего обычного учебного пространства. Ну что ж, сегодня мы приготовили для вас специальную демонстрацию, — я поворачиваюсь к молодой девушке справа от меня и кладу руку ей на спину. — Это Джуэл и ее коллега — Кэнди. Они собираются показать вам искусство стриптиза.

— Вы хотите, чтобы мы были стриптизершами? — визжит Лоринда Косгроув.

Она сменила уродливые балахоны и кардиганы на что-то более подходящее и элегантное. Она учится. Хочет она признавать это или нет, но она начинает втягиваться.

— Это не то, чего я хочу. Это то, что случится с вашим согласием или без него. Мужчины любят стриптизерш. Они ходят в стрип-клубы. Они заказывают танцы на коленях. Сейчас вы можете либо плакаться насчет этого, либо научиться делать это самостоятельно. И вникнуть, что же такого чертовски привлекательного в экзотических танцовщицах. Сейчас я предлагаю вам проявить внимание, потому что во время нашего финального осмотра вас попросят станцевать небольшой стриптиз... для меня.

— Ни в коем случае,— говорит Шайла. — Ни в коем случае я не сниму одежду для другого мужчины.

— Не обязательно, миссис Адкинс. Все дело в путешествии, а не в пункте назначения. В том, как поддразнивают женщины, сбрасывая свою одежду. В предвкушении. Вы знаете, как это охрененно нас заводит? Ожидание, надежда, мольба, что вы покажете нам хотя бы дюйм этой гладкой, шелковистой кожи?