Вивьен Уэстлейк - Маркиз на Рождество (ЛП) Страница 19

Вайолет прильнула к его губам. Поначалу поцелуй был воздушно-легким, нежным и теплым. Таким, как она сама. Потом Кит услышал тихий стон и понял, что больше не может удерживать руки на месте. Он положил ладонь на ее пухлую попку. Задел по краю ложбинку на стыке бедер и скользящим движением прошелся до талии вверх. Второй рукой он тронул ее подбородок, а после расправил пальцы и крепко обхватил ее затылок. Все. Теперь ей так просто не убежать.

В ответ Вайолет медленно проникла языком вглубь его рта. Это было больше, чем он просил, однако гораздо меньше того, что могло его удовлетворить.

Он понимал, она требует иного, более бережного обхождения, чем куртизанка или какая-нибудь легкодоступная дама, которой достаточно сказать пару небрежных комплиментов или подарить дешевую безделушку, а после погрузиться меж ее ног.

Как бы сильно Кит не желал овладеть ею, он знал, что без спешки удовольствие станет только острее. Ее тело можно было сравнить с колодцем, который следовало до краев наполнить сладкой влагой, прежде чем испить из него.

Он разрывался между потребностью вжаться в нее всем телом, впиться в ее рот, утонуть в наслаждении… и желанием защитить ее и заслужить ее доверие. Объяснить себе, почему вдруг это возымело значение, когда она уже ему уступила, он не мог.

Наверное, им движет простое желание разогнать скуку, приятно скоротать время, пока он прикован к постели и заперт в четырех стенах. Ему необходима какая-то цель или вызов. Завоевать Вайолет — чем не подходящая цель?

Глава 6.

Что она делает? Надо немедленно встать и уйти, а не целоваться с ним, лежа в постели. Но как? Она так давно мечтала попробовать его губы на вкус…

В конце концов они не совсем чужие. Она ухаживала за ним почти три недели. Да, свою фамилию он пока не назвал, ну и что? Она не девственница-дебютантка. И сдалась под его натиском совершенно осознанно. Зная, что делает.

Как же приятно к нему прикасаться… Открыто, а не украдкой, как в роли сиделки, когда она трогала его лоб, держала за руку, поверяла синяки на торсе. Даже страшная рана на голове не отпугивала ее, коль скоро, меняя повязку, она могла находиться с ним рядом.

Она уже позволила ему немало вольностей, так почему не пойти до конца? Он хочет ее, это очевидно, а она — его. Так сильно, как не хотела мужчину много лет.

Постанывая от удовольствия, она упивалась его поцелуем как сладким вином, от которого невозможно оторваться.

Его крепкая рука легла на ее зад, и Вайолет бросило в жар. Ладонь плавно сместилась и, перед тем как двинуться вверх, на короткое мгновение задела ее естество. Там, где она хотела, но к ее огорчению слишком мимолетно.

Уже мокрая, она захотела его еще сильнее от этого распаляющего поцелуя.

Его руки сжали ее талию, и ей открылось, какая она слабая по сравнению с ним. Лежать в колыбели рук этого мужчины каждый день — на что это может быть похоже? Даже сейчас, когда он не оправился от ранения, от него исходила небывалая сила. Что же будет, когда эта сила развернется в полную мощь?

Он тронул ее подбородок, отчего внутри нее все растаяло, а потом неожиданно крепко взял за волосы. Властный жест подстегнул ее вожделение. Она стала целовать его с нарастающей страстью, проникая внутрь его рта языком в поисках наслаждения, которое мог доставить ей только он и никто другой.

— М-м-м. — Она потерлась о него грудями. Соски откликнулись, стали тугими и твердыми.

Покрутив бедрами, она ощутила его эрекцию. Вцепилась в его плечи, зафиксировав свое положение, и заерзала на нем.

Его рот завладел ее губами, заявляя о том, насколько они различны. Она вела нежную разведку, когда целовала его; он же словно поглощал ее целиком, затягивая в водоворот вожделения без малейшей надежды спастись.

Что происходит? Еще минуту назад она держала ситуацию под контролем. Исследовала его, пробовала на вкус и все время знала, что при желании в любой момент может остановиться. Но сейчас с нею творилось нечто такое, чего раньше она никогда не испытывала.

Отступить? Хочет ли она этого?

Он принял решение за нее. Мягко снял ее с себя и, подвинувшись, положил рядом. Она открыла глаза. Они лежали лицом к лицу. Заглянув в его карие глаза, она затрепетала. Дыхание стало затрудненным.

Она боялась заговорить. Боялась, что голос выдаст пробудившийся в ней голод.

Она хотела его. Соитие казалось неизбежным, и она буквально изнывала от нетерпения. Но если она так бурно отреагировала на простой поцелуй, то что ее ждет, когда Кит ею овладеет? Безграничное наслаждение — а потом не менее сильная боль.

Правда лежала на поверхности, такая же неприглядная, как рана на его голове. В конце концов Кит уедет. Не сегодня, конечно, и, наверное, не через неделю, но до Уэлбери-парка у него была своя жизнь. Жизнь, о которой она ничего не знала. Пусть сейчас ее общество ему приятно, но наступит тот день, когда он вспомнит о своем прошлом и решит, что дальше она ему не нужна.

Когда Кит остановился, она была благодарна за эту отсрочку. Пока он целовал и ласкал ее, она не могла сказать «нет». Как не могла прогнать свои страхи.

— Давай не будем спешить, — проговорил он, накручивая на палец прядь ее волос. — Ты стоишь того, чтобы смаковать каждое мгновение. — Он склонился над ней, и на этот раз поцелуй был мягким и тягучим, как шелк. Он скорее утешал, чем требовал подчинения. Его улыбка согрела ее от макушки до пят — не желанием, а чем-то иным, чем-то бо́льшим.

Не зная, что сказать, Вайолет погладила тыльную сторону его руки, потом ладонь, упиваясь прикосновением к его коже. Она была покрыта крошечными шрамами, в большинстве своем заметными только вблизи. Медленно она водила пальцами по этим тонким, коротким линиям, гадая, откуда они взялись и почему их так много.

— На твоем теле столько отметин. Ты получил их на войне?

Он вздрогнул, потом улыбнулся.

— Некоторые.

— А остальные?

Какое-то время единственным звуком в тишине было тихое завывание ветра снаружи. Вайолет ждала, не глядя на него прямо, но остановив взгляд на его руке.

— Скажем так, я знаю не понаслышке, что такое синяки, переломы и разбитые в кровь носы.

Она поняла, что он вспомнил о происхождении своих шрамов, но с ней решил не делиться. И расстроилась — непонятно с чего. У многих людей есть секреты. У Кита, видимо, тоже. Что здесь удивительного?

Вопрос в том, почему он смолчал. Щадил ее чувствительность? Или хотел скрыть нечто гнусное и неприглядное? Она знала о нем очень мало. Что, если он совсем не такой, как она себе навоображала?