Вакуум (СИ) - "Solveig Ericson" Страница 2

Его не было больше чем пару минут, за это время я успел сделать и получить свой заказ от официанта, снующего по залу на аэрборде. Рендэл пришел, когда в клубе стихла музыка и публика стала приветствовать Алекса.

- Сейчас начнется, - сказал он, усаживаясь напротив меня и в предвкушении глядя вниз, где по сценарию должен был появиться его протеже.

Свет погас, и зал стал заполняться нарастающей музыкой. По мере усиления звука центр сцены стал медленно освещаться и насыщаться туманом, и когда в клубящейся дымке появились очертания фигуры, музыка оборвалась. Дымка рассеялась, и нашему взору предстал мужчина в черной хламиде. Широкий капюшон скрывал его волосы и лоб.

Алекс стоял, опустив голову и прикрыв глаза, словно каялся. Эта немая сцена продолжалась где-то полминуты, а потом Рид тихим срывающимся шепотом заговорил на итальянском. Шепот превратился в молитву, а молитва в отчаянный крик души. Сильный голос резонировал от стен и вспарывал наши души. Я ни черта не понимал по-итальянски, но его пение, эта исповедь раскаявшегося грешника, заставила меня замереть в кресле. Я очень впечатлительная натура.

Когда стих последний аккорд, повисшую в клубе тишину не нарушил ни единый шорох. Но это было ошеломленное молчание, наполненное немым восхищением. Поэтому вслед за ним грохнули овации. И я, признаюсь, отбил себе все ладони.

Алекс исполнил еще пару композиций, получил заслуженный восторг публики и утонул в цветах.

- Ну что скажешь, Мэтт? – спросил юноша, появившись в нашей ложе с азартным огнем в карих глазах и ярким румянцем на скулах.

- Ты их покорил, теперь вся Земля будет у твоих ног, а там и до Союза Десяти недалеко! – довольно сообщил Рендэл.

Красивое лицо Алекса расплылось в счастливой улыбке, юноша снял с себя хламиду, обнаружив под ней тесные черные брюки и обтягивающую водолазку, а затем повернулся ко мне.

- А как Вам мое выступление, Дален? – смущено пробормотал он, но глаз не опустил.

- Алекс, это было восхитительно, благо у меня макияж водостойкий, а то бы его смыло потоком восторженных слез, - заверил я дебютанта, и получил такую же широкую, ничем незамутненную, кроме радости, улыбку.

- Так, Рид, а ну, присаживайся, хватит топтаться, - сказал Метью, вставая из-за стола, - составь компанию Далену, пока я отлучусь ненадолго.

Я проводил взглядом своего будущего мужа и потом ободряюще улыбнулся застенчивому певцу. Он сел на стул рядом со мной, пытаясь смотреть без смущения прямо мне в глаза.

- Дален, я сейчас сам удивлен, что начал этот разговор, - вдруг произнес Рид, глядя на меня восхищенными, почти щенячьими глазами. – Возможно, меня опьянил успех, но если я не скажу этого сейчас, то потом пожалею.

И замолк, понурив темноволосую голову.

- Ну, так говори, я слушаю, - подтолкнул я, смутно догадываясь, о чем пойдет речь.

- Я…Вы…Дален, Вы безумно мне нравитесь! – выпалил он, заливаясь румянцем от макушки до ворота водолазки. – Вы невероятны, Вы прекрасны! Я грежу Вами днями и ночами. И…и… и не говорите об этом Мэтту, я не хочу его огорчать, он замечательный друг, он меня из нищеты вытянул, жизнь мою устроил. Только я не могу больше молчать, Дален, Вы сводите меня с ума, и рано или поздно я выдал бы себя. Так почему бы не сейчас?... Я никогда не встречал такой красоты.

Я улыбнулся и постарался, чтобы моя улыбка выглядела мягкой, а не снисходительной, незачем было оскорблять мальчика.

- Это не удивительно, Алекс, моя ДНК усовершенствована, - сказал я ему, доверительно накрывая его горячую ладонь своей, - таким меня придумал отец.

Таких, как я, называют поколением будущего. Еще в конце прошлого века над человеческим геномом разрешили проводить эксперименты. В результате опытов были рождены первые дети с измененной структурой ДНК, которая оказалась весьма «гибкой и пластичной» для внедрения инородных генов. Корпорация моей семьи первая и единственная на Земле поставила это дело на поток, и в наших инкубаторах теперь рождаются диковинной красоты дети. Любой каприз за Ваши деньги, как говорится. Вот и мой отец решил обзавестись наследничком к шестидесяти годам, устав от свободной, не обремененной браком жизни.

- Я знаю, - тихо ответил он и повернул свою руку так, что мои пальцы оказались в захвате. Алекс поднес мою кисть к кубам и запечатлел поцелуй на костяшках, растягивая момент дольше приличного. А затем отстранился и усмехнулся. – Черт, я чувствую себя долбанным фетишистом, готовым получить кайф лишь от прикосновения к Вашей руке.

Я рассмеялся и отнял руку, напряжение момента рассеялось само собой, и Мэтт обнаружил нас за непринужденной беседой.

Спустя час веселье перешло на тот уровень, когда вместо официантов по залу на аэрбордах летали посетители. Алекс был счастлив и пьян, искренне радуясь происходящему, а я смотрел на него и испытывал чувство умиления, словно передо мной был маленький грудничок.

Мы шептались с Ридом о какой-то ерунде и хихикали как подростки, впервые урвавшие рюмку с родительского стола. Я кинул взгляд на Мэтта и увидел его напряженное лицо, только смотрел он не на меня, а мне за спину, в сторону входа. Мне резко расхотелось смеяться, и, развернувшись назад, я почувствовал, как мое приподнятое настроение рухнуло вниз.

Эндрюс Уайт собственной персоной. Мой старый и нечистый на руку конкурент.

- Дален, - расплылся он в широкой отталкивающей улыбке, что выдавалась у него за благодушную, - как я рад тебя видеть. Ты не против, если я присоединюсь?

Конечно я против, но вопрос был риторическим, потому что Уайт уже сидел напротив меня, расположившись рядом с Мэтью. Рендэл нажал на панель управления, и ложа закрылась звуконепроницаемым стеклом.

- Я слушаю тебя, Эндрюс, - нарушил я молчание, когда мне надоело играть в гляделки.

- Зачем так грубо, малыш, - сморщился он, - я сто лет тебя не видел, а ты встречаешь меня недовольной миной.

«Да я б твою рожу еще сто лет не видел бы», - подумал я про себя. Нет, Эндрюс Уайт не был уродом, это факт. У него была весьма привлекательная внешность: высокий рост, спортивное телосложение (которое подчеркивали неизменные, по-военному строгие, костюмы), правильные черты лица, серые глаза и красивого медово-каштанового оттенка волосы. Но его личностные качества наложили на всю эту привлекательность неизгладимый отпечаток, по крайней мере, для меня.

- Говори, Эндрюс, не отнимай у меня время.

- Хорошо, - вскинул он руки в примирительном жесте, - раз ты настаиваешь. Ты подумал над моим предложением?

- Да, Эндрюс, подумал, и мой ответ все тот же – нет, - ответил я резко и без колебаний.

Вот и слетела с его лица вся напускная благодушность.

- Это твой окончательный ответ? – серые глаза угрожающе прищурились.