Лоуренс Сандерс - Желания Элен Страница 2

– Ну конечно. В любое время. Даже если не сможем увидеться, по крайней мере поболтаем.

– По телефону? – спросила она.

Но до него не дошло.

– Ну, видишь ли…

– Я все понимаю, Чарльз, – сказала она, похлопав его по руке. – У всех могут быть неотложные дела.

– Ты на такси?

– Конечно, – весело сказала она.

Он выбежал на середину Шестой авеню и остановил машину. Он хотел было дать ей денег на проезд, но выяснилось, что он оставил бумажник дома.

Он просунул голову в окно машины.

– Позвони мне! – пропел он. – Не откладывай! Ладненько?

Она кивнула. Но не оглянулась.

2

Тучный спаниель грязно-белого окраса дремал на пороге спальни. Его отвислые губы подрагивали от тяжелого, астматического дыхания. Время от времени он постанывал; его короткий хвост судорожно вздрагивал.

Во входной двери скрипнул ключ. Рокко поднял голову, зевнул, нехотя поднялся на ноги и потрусил в холл выяснить в чем дело.

Элен Майли захлопнула за собой дверь и направилась прямиком в ванную.

– Рокко, детка, – сказала она, – я сейчас описаюсь.

Рокко потрусил за ней в ванную. Он остановился на пороге, зевая и фыркая. Он подождал, пока она дернет рычажок, затем встал, опершись передними лапами на сидение, и стал лакать воду, льющуюся в унитаз.

– Разве так можно делать? – спросила его Элен. – Как тебе не стыдно?

Она прошла в спальню, быстро разделась и натянута белый махровый халат. На спине красными нитками было вышито: «Сногсшибательная Майли». На кухне она смешала себе виски с водой и, взяв стакан, пошла в гостиную. Она подошла к клетке с попугаем и сдернула с нее покрывало. Сине-зеленая птица съежилась и отскочила подальше.

– Слушай, ты, – проворчала Элен, – четыре девяносто восемь за тебя и двенадцать пятьдесят за клетку. Так разговаривай, черт тебя побери.

Птица забилась еще дальше в угол и спрятала голову под крыло. Элен оставила ее и плюхнулась на диван. Рокко прыгнул рядом с ней и пытался лизнуть ее в лицо. Он был очень стар, и запах у него из пасти подтверждал это. Элен оттолкнула собаку и отпила из стакана.

– Ты, вонючий негодник, – сказала она, – любишь меня?

Он часто задышал, демонстрируя гнилые зубы и почти черный язык.

– Конечно любишь, – улыбнулась Элен. – Как же иначе? Ведь я так чертовски привлекательна.

Она отлила немного из стакана в пепельницу и сунула ее под нос Рокко. Он стал медленно лакать, изредка срыгивая.

– Сукин сын, – сказала она. – Чертов ублюдок. Знаешь, что я хотела бы сделать, Рокко? Я хотела бы взять его за одну ногу, а ты бы взял за другую, и мы протащили бы его этим местом вдоль чего-нибудь типа частокола.

Она зло усмехнулась.

– Его и этого ублюдка Боба Крэншоу, – добавила она с горечью.

Рокко допил свою порцию и свернулся калачиком в углу дивана. Он тяжело дышал и смотрел на нее своими слезящимися глазами.

– Почему я позвонила ему? – спросила она. – Почему лосось поднимается вверх по течению метать икру? Я позвонила ему, потому что мне было скучно. Мне было одиноко, потому что я чертовски давно не была в постели с мужчиной. У него такое замечательное тело, просто великолепное, и в постели он настоящий зверь. Но он такой кретин, такой кретин! О, Боже, как ужасно я поступила. Как ужасно.

Она сделала гримасу и покачала головой.

– Я позвонила ему. Рокко, я позвонила ему! – Она отпила еще глоток. – Почему я позвонила ему? Потому что я устала проводить вечера за чтением бульварных книжонок, просмотром пошлых фильмов и шатанием по барам с Пегги. Поэтому. Мне нравятся мужчины. Черт возьми, мне нравится быть с мужчинами. Ох, но такой кретин, Рокко, ты даже представить себе не можешь. Ну и кретин!

Она пошла на кухню наполнить опустевший стакан и принесла печенье для Рокко. Он обнюхал его, лизнул, затем положил голову между лап и уснул.

– У меня голова раскалывается, – призналась она ему. – Клянусь богом, Рокко, она сейчас треснет, как старая луковица.

Она откинулась назад и прикрыла глаза.

– Ублюдок, – пробормотала она. – «Подъем. Все на картофельную гонку». Кретин.

Она почувствовала, что скоро уснет и поспешила выпить остаток напитка. Затем она подошла к клетке с попугаем.

– Еще один день! – поклялась она. – Завтра ты заговоришь, или с тобой будет покончено. Или ты мне скажешь завтра что-нибудь приятное, или я отдам тебя Рокко. Он тебя проглотит вместе с потрохами.

Попугай забился в угол клетки. Она накинула на нее покрывало. Затем прошла в ванную и приняла четыре таблетки аспирина и таблетку либриума.

Рокко проковылял за ней в спальню. Он свернулся на своей подстилке, опустил голову и захрапел.

– Рокко, детка, – прошептала Элен Майли, – спокойной ночи, милый.

Она сняла халат и голой скользнула в постель. Это была шикарная двуспальная кровать с двумя большими подушками. Она закрыла глаза. Про себя стала читать молитву. Затем она попросила Бога благословить ее братьев и их семьи, Пегги Палмер, Рокко, всех мужчин, которых она когда-либо любила, попугая, незнакомца, который улыбнулся ей из автобуса на Мэдисон-авеню два года назад и о котором она никак не могла забыть, ее покойных родителей и, наконец, после некоторых колебаний, она все же попросила Господа благословить Чарльза Леффертса и сделать так, чтобы он как-нибудь ей позвонил.

Она лежала на спине, раскинув руки на подушках. Через какое-то время она повернулась набок и подложила себе одну подушку под грудь. Она взбила ее и обняла обеими руками. Затем она опустила ее ниже и зажала между ног.

Погружаясь в сон, она прошептала:

– Пожалуйста.

3

Его звали Джоу Родс. На самом деле его имя было Джозеф Родс, но он изменил его на Джоу, прочитав однажды в словаре, что Джоу по-шотландски это означает уменьшительно-ласкательное от «Джозеф».

Когда люди при встрече спрашивали Джозефа Родса почему она называет себя Джоу, он отвечал: «Родс под любым другим именем был бы так же хорош», и они смотрели на него с удивлением.

Это был живой маленький человечек, который беспрестанно курил сигареты «Голуаз» в голубой пачке и время от времени приговаривал «Спаси мою душу!» Его яйцевидный череп окаймляла полоска белых волос. Он носил пенсне, которое крепилось к лацкану его пиджака с помощью черной тесемки. В год, когда все мужчины в Нью-Йорке поливали себя «Стадом», «Брутом», «Стэллионом» и «Кинг-Конгом» note 2, Джоу Родс пользовался «Эд.Пинодс Лилак Веджетал».

Элен Майли бродила по портретной галерее, располагавшейся на верхнем этаже нью-йоркского исторического общества на углу Семьдесят седьмой улицы и Западной Сентрал-парк. Она остановилась перед портретом стопятидесятилетней давности, который выглядел в точности как Дон Амече, и рассмеялась.