Юрий Хвалев - Душечка Страница 2

Липа схватила Душечку за член и потянула за собой в спальню.

— Ты что? — вскрикнула Душечка. — Пусти!

— У меня месяц никого не было, — настаивала Липа, — ты мне должна сто долларов, я прощаю, все прощаю….

Со стороны это было похоже на картину: мама намыливает воздухом голову дочери, а дочь беспорядочно быстро окунает голову, только не в тазик, а в промежность раскинутых маминых ног.

Вечерело.

Липа сползла с постели, и на прямых ногах походкой циркуля, направилась в туалет. Душечка, сложив голову на кровать, а ноги согнутые в коленьях опустив на пол, отдыхала. Она услышала какой–то грохот, шум выливающейся на пол воды. Повязав на голову платок и надев шляпу, она пошла навстречу шуму. Дверь в туалете была нараспашку, и оттуда, торчали раскинутые в разные стороны кривые Липины ноги.

— Ну что, натрахалась дура?! — не замечая, что стоит в воде, закричала Душечка. — Посмотри, что наделала!

Липа сидела на унитазе, пуговицы у халата оторвались, из–под попы лилась вода. Осколки разбившегося бочка валялись на кафельном полу. В этот момент она была похожа на заваленное ветром старое дерево, из дупла которого давно улетели птицы.

— Помоги! — застонала Липа. — Дай руку.

Душечка ничего не сказала, развернувшись, она пошла, звонить в ЖЭК (коммунальную компанию).

Через несколько минут в дверь позвонили. Узнав, что это сантехник она открыла дверь. В квартиру вошли трое.

— Э–э–э, куда вас столько? — опешила Душечка.

— У нас рабочий день окончен, вот мы и сидели «на троих». — Отрапортовал самый высокий. — Ну, а когда сказали, что есть срочный вызов, решили зайти «на троих».

— Но мы можем и уйти. — Вступил в разговор пожилой.

— Там в туалете вода. — Махнула рукой Душечка.

Они прошли в туалет и, увидев полуголую женщину, переглянулись.

— Ты чего здесь расселась? — разглядывая Липу, спросил пожилой. — Рожать, что ли собралась?

— Помолчи, мудило! — Огрызнулась Липа. — Помоги лучше встать.

Они поставили её на прямые ноги, молодой перекрыл вентиль холодной воды.

— Куда тебя? — поддерживая Липу за живот, спросил пожилой сантехник.

— Помогите дойти до квартиры, — закрывая полы халата, попросила Липа, — здесь рядом.

Пожилой сантехник подставил под Липу свою спину, двое других, каждый со своей стороны, держали её за руку и за ногу, помогая сохранить равновесие. И вот такая, наскоро слепленная фигура троих рабочих и одной колхозницы, перебирая руками и ногами, понеслась по лестнице вниз.

Кое–как собрав с пола воду и положив на лоб холодное полотенце, Душечка легла на кровать. Но чтобы заснуть не могло быть и речи, потому что снизу доносились многоголосья хорового пения с переходом на пыхтение, стук табуреток, скрип кровати.

Так бригада сантехников приводило в чувство Липу.

Новость, подгоняемая телефонными проводами и длинным языком Липы, быстро облетела район. Новость о том, что Душечка из женщины превратилась в мужчину. Только была небольшая разница; мужское начало, вернее, конец, был у нее не внизу, а наверху.

Утром Душечка сидела на кухне и, приложив затылок к холодной стене, дремала. В это время её старшая сестра Ива открывала запасным ключом квартиру Душечки. Как потом выяснилось, она примчалась в такую рань, чтобы поддержать словом и делом свою младшую сестру. Ива работала бухгалтером в коммерческой фирме и постоянные напряги: то с налоговой инспекцией, то с представителями счётной палаты, то с нахальной «крышей», вызывали в ней долгоиграющий стресс.

Человеческий организм отходчив, но у Ивы внутри сидела одна особенность, чем больше она получала стресс, тем больше у неё возникало половое влечение. Как иногда соединяют напрямую электропровода, минуя выключатель, так у Ивы были соединены напрямую полученный стресс и половое влечение, больше стресса, больше влечения, запредельный стресс — Ива лезла на стенку.

Жуликоватой походкой, обойдя три комнаты, она пришла на кухню. Увидев сестру с сексуальным элементом, который покоился на щеке, Ива начала волноваться. Закурив тонкую дамскую сигарету и глубоко затянувшись, она вспомнила сегодняшнюю ночь, когда пыталась завести на любовные удовлетворения мужа–импотента. Прощупав сверху донизу свою, во всех отношениях, плоскую фигуру, перелистав в голове все эти ночные мучения, как неинтересную книгу, она бросила сигарету в мойку и подошла к сестре. Душечка подняла сонные веки и увидела мутными глазами чей–то подбородок, который, то приближался, то удалялся. Её кто–то держал за уши, и чей–то костлявый зад продолжал елозить по ее опухшим коленьям.

— Это я — Ива! — выплевывая член, сказала старшая сестра.

— Что ж вы, суки, делаете?! — как в бреду завыла Душечка. — Ни днём, ни ночью от вас покоя нет. Затрахали вы меня.

Но Иву было уже не остановить. Она пыталась раскурить толстую, лобастую, разбухающую во рту сигару. Душечка пыталась вырваться, но страсть Ивы так сдавила голову сестры, что у неё покатились из глаз на пол искры.

Вечерело.

Душечка валялась на полу около радиатора; докуренная сигара вяло откинулась набекрень. Надо сказать, что сегодня Ива от своей родной сестры получила в первый и в последний раз, такое сексуальное удовлетворение, что ей сделалось дурно. Расставив руки в стороны, шатаясь и придерживая падающие стены, Ива продвигалась в ванную комнату. Старшая сестра включила свет и, делая еще одну попытку попасть головою в раскачивающийся дверной проем, схватилась руками за висевшее на крючке полотенце. Затем став боком, потихоньку, проникла внутрь. Зеркало, отказывалось отражать это сбежавшее из фильма ужасов создание. Ее опухшие губы, как тесто раскатали рот на пол–лица. Пыхтевший несколько часов носик слипся ноздрями и завалился на одну сторону. Зубы подались вперёд. Мозг, получивший оргазм, выдавил из орбит глаза, и сложил их в кучку. Волосы, слипшиеся в блин, съехали на бок.

— А–А–А-А–А–А-А–А–А-А–А–А-А–А–А-А-А!! — закричала Ива, увидевшая в зеркале страшное лицо.

Это крик, как армейский штык, проткнул потолок, затем чердак, и вылетел на улицу. Хорошо, что Душечка жила на последнем этаже, потому что от этого крика бродячему коту и старой вороне, занимавшимся онанизмом на чердаке, сделалось плохо. У кота случился сердечный приступ, а ворона перестала каркать.

Ива продолжала кричать. Она остановилась только тогда, когда её крик, облетев бумерангом несколько раз вокруг дома, вернулся обратно, и стукнул Иву по темечку.

— А, — сказала Ива. И потом добавила:

— О…

И ещё через минуту добавила:

— У…

Когда машина скорой медицинской помощи доставила ее в сумасшедший дом, она ещё долго училась говорить: