Не тревожь моё небо (СИ) - "Kiki25" Страница 20

В подобной ситуации ранее я не бывала, потому я не знаю, как мне стоит себя повести, дабы не спровоцировать автокатастрофу. Я лишь широко распахнутыми глазами слежу за дорогой и часто кошусь в сторону веселящегося Александра, которого больше ничто в этом мире не заботит. Потехи ради он начинает наращивать скорость и нарочно делать резкие повороты то вправо, то влево, из-за чего моё сердце каждый раз уходит прямиком в пятки. Его явно забавляет то, как я реагирую на его опасное для жизни дурачество. Могу только вообразить, как нелепо и смехотворно я выгляжу в эти страшные секунды со стороны, выкрикивая при этом всевозможные оскорбления в его сторону. Так и проходит оставшийся путь, за время которого моя неприязнь к рядом сидящему молодому человеку взлетает просто до небес. В отместку я бы с удовольствием разорвала ногтями сиденье, в которое я сейчас вцепилась, если бы это, конечно, было мне по силам. Поэтому единственное, что я могу сделать — это оставить едва заметные царапины на чёрной коже сиденья. Когда поездка подходит на удивление к благополучному концу, я молниеносно выскакиваю из салона автомобиля, с силой захлопывая дверь за собой.

— Ну ты и говнюк! — я шиплю на него, когда мы идём к входной двери его дома. До сих пор не верится, что он сел за руль, после того как выпил, да и ещё такое вытворял по пути.

— И снова грубишь, — он вздыхает, когда открывает входную дверь ключом. — Знаешь, тебе не стоит так вольно выражаться, ведь тебя пришибить сможет даже десятилетняя девочка.

— Это ты мне сейчас угрожаешь?

— Я и угрожать? Окстись, мелкая. Я предпочитаю физическую расправу пустому трёпу.

На его реплику я лишь закатываю глаза. Ещё один пунктик, который совпадает у него и Брайана. Тот тоже считает, что единственный способ устранить разногласие — это устранить человека, с которым у тебя, собственно, и произошла стычка. Вслух я, конечно же, ничего не говорю, дабы предотвратить спор, потому мы заходим в дом в полной тишине. Как я и ожидала, на первом этаже нельзя спокойно пройти. Повсюду валяется мусор, некоторая мебель перевернута и сломана, что свидетельствует о том, что драка произошла именно здесь. Радует только то, что в доме не стоит отвратительный духман, из-за которого глаза начинают слезиться. К счастью, на втором этаже обстоит совершенно иная ситуация, когда мы проходим по просторному коридору и заходим в спальню впереди идущего парня. Кинг включает свет в комнате и подходит к столу, на котором лежит его полупустой рюкзак. Недолго порыскав в нём, он достаёт злосчастную тетрадь по физике и подзывает меня к себе одним лишь пальцем. Я же вздыхаю и подхожу к нему, оставив свои вещи на выходе у двери. Всучив ему в руку свою тетрадь, я присаживаюсь на стул и наблюдаю за тем, как Александр изучает мои задания, хмуря при этом брови.

— Какие-то проблемы? — я спрашиваю у него, но в ответ слышу тишину. Чтобы ему не мешать и не действовать на нервы, я на время затыкаюсь и жду, когда он хоть что-то скажет.

— Твои задачи немного сложнее моих, — продолжая листать тетрадку, он говорит, а затем садится возле меня.

— Сможешь их решить?

— Ты во мне сомневаешься, мелкая? — дерзко ухмыляется он. — Назови мне фамилию хотя бы одного ученика нашей школы, который знает физику лучше меня? Нечего сказать, не так ли? А знаешь почему? Потому что нет никого умнее меня, — напыщенно заявляет он, а затем возвращается к физике под мой слегка насмешливый взгляд. Как всегда, его слова источают столько пафоса и спеси. Этот парень однозначно является мечтой любого психиатра, ведь до этого столь себялюбивых людей свет ещё не видел. И не устаёт он так себя восхвалять? Небось, каждый день он просыпается и засыпается лишь с одной мыслью: «Господи, какой же я отпадный».

Поначалу я питала немалые надежды, что после той безумной поездки, что он устроил, Александр успокоится и сейчас молча примется решать мои задачи, так как он уже добился того, чего так хотел. Он меня взбесил, разозлил и в придачу напугал. И он действительно больше не валяет дурака. Но вместо этого он постоянно говорит мне, что я непроходимая тупица, которая не в состоянии ответить ни на один теоретический вопрос правильно даже с помощью интернета. Мол, информация, которую я нахожу, недостоверна и написана слишком замудрённым языком, потому Курцман сразу же догадается, что я всё списала из интернета. Но даже после того, как я искренне прислушиваюсь к его замечаниям, он продолжает критиковать всё, что я пишу. Какое-то время я молча терплю непрекращающиеся упрёки и лишь моментами недовольно на него зыркаю, но после очередного замечания я не выдерживаю.

— Да хватит вести себя, как грёбаная википедия! — я кричу на мистера Самопровозглашенное светило науки, потому как у меня сил больше нет терпеть его едкие комментарии и фразы. Он так уверен в своей правоте, что от этого становится просто тошно.

— Это и есть твоя благодарность за мою помощь? — устало потирая переносицу, он недовольно хрипит, при этом ловко прокручивая ручку между пальцами.

— Это не помощь, а услуга, за которую я в скором времени расплачусь, — я резонно отвечаю ему и возвращаюсь к утомительной писанине.

— Будь уверена, сегодня ты мне заплатишь сполна, — он отвечает с примесью злорадства в голосе, которая самую малость меня настораживает, а затем вновь приступает к решению задач.

Когда я отвечаю на все теоретические вопросы и переписываю решения всех задач в тетрадь, часы указывают ровно на шесть часов утра. Тетради по физике откинуты в сторону, и Кинг предлагает использовать оставшиеся два часа, чтобы поспать. И я соглашаюсь. Дабы не терять драгоценные минуты сна, мы без задних мыслей оба заваливаемся в одну постель, и я через мгновение засыпаю. И мне чудится, будто не проходит и минуты, как я открываю глаза из-за противной вибрации будильника. Я не глядя его выключаю одной рукой и безжизненным тупым взором пялюсь на парня, лицо которого находится в непростительной близости. Как по мне, то незаконно так выглядеть по утрам. Его губы слегка припухли от недолгого сна, но не раздулись, как после укуса осы, волосы хоть и растрепались, но не напоминают гнездо вороны. Уж больно он идеально выглядит, как для спящего. Смею предположить, что это какая-та болезнь.

— Любуешься мной? — он хрипит с закрытыми глазами, а на его губах растягивается самодовольная улыбка.

— Нет, наблюдаю за тем, как ты слюни на подушку пускаешь, — я с лёгкой улыбкой отвечаю. Он с озадаченным видом проводит ладонью по губам и, стоит ему осознать, что я нагло солгала, как он показательно закатывает глаза.

— Ну ты и вредина, — он бурчит и поднимается с постели, лениво подтягиваясь. — Ты помнишь, где находится гостевая спальня? — он спрашивает, а я положительно киваю, после чего покидаю комнату парня, дабы привести себя в порядок.

Времени на сборы почти нет, потому я в кратчайшие сроки привожу себя в божеский вид. Я всё ещё помню своё первое утро в этом доме. Помню как Кинг меня поторапливал и изводил. Так что, дабы на сей раз этого избежать, я собираюсь меньше чем за десять минут. Когда я стою собранная у входной двери и ожидаю Кинга, я не могу отделаться от мысли, что же я должна сделать для парня. Я тяжело вздыхаю, ибо осознаю, что ничего хорошего меня не ждёт. Безумные теории и идеи терроризируют мой разум, потому, когда ко мне подходит парень, я с неким опасением на него исподтишка поглядываю. Не замечая мой опасливый взгляд, Александр ставит на сигнализацию дом, и мы вместе идём к автомобилю, на пару сонно зевая.

К кабинету миссис Курцман мы идём, срываясь на бег, так как до начала первого урока остаётся всего пять минут. Когда мы оказываемся у двери её кабинета, Александр стучит и, не успевает она разрешить нам войти, сразу заходит внутрь класса. Естественно, это возмущает учительницу по физике, на которой сегодня надет блекло-салатовый костюм, из-за которого она мне напоминает обезумевший кочан капусты. Пару минут она истошно кричит на нас из-за выходки Кинга, но затем она неожиданно меняет гнев на милость. К моему удивлению, она быстро просматривает тетрадь Александра и удовлетворенно кивает, когда доходит до решённых задач. Полепетав о том, какой он хороший мальчик, после она просит его впредь так плохо себя не вести. А затем наступает мой черёд. И я правда не знаю, кого я в данный момент ненавижу больше. Курцман, которая сразу начинает критиковать мои ответы на теоретические вопросы, или Кинга, который злорадно косится в мою сторону, приходя в неописуемый восторг, стоит учительнице особенно резко отметить глупость написанных мною слов. Когда приходит очередь задач, то она вздыхает и сразу закрывает тетрадь, отодвигая её в сторону.