Ана Феррейра - Амадора. Та, что любит… Страница 21

— Сколько ты ей заплатил? Сколько?

— Перестань! Ничего же не было! Я тебе все объясню…

— Сколько ты заплатил шлюхе? Сотню?

— Да что ты городишь? Это любовница Уилсона!

— Врун! Свинья! Я убью тебя…

— Прекрати!

— Подонок!

— Мне просто нужно было передать кое‑что Уилсону…

— Заткнись!

Он меня поцеловал. Давненько он так не целовал меня… Насладившись поцелуем, я вспомнила, что шлюхи не целуются. Те, с кем я целовалась — это необычная парочка.

— Мне нужно опять на работу.

— А я домой пойду…

— Так это любовница Уилсона…

— Шлюха?

— Не то чтобы шлюха…

— Как звать‑то ее?

— Ванесса. Позвони ему! Позвони, раз мне не веришь…

Я притворилась, будто поверила. А ночью у нас был отличный секс. Густаву старался изо всех сил. Через несколько дней после этого случая я, разбирая его бумаги, обнаружила визитную карточку частного детектива. Видимо, его обуревала навязчивая идея нанять детектива, чтобы следить за мной — хотя изменял‑то мне он.

С этого дня я совсем забросила домашние дела. Больше палец о палец не ударила. Ни готовкой не занималась, ни шитьем… Надоело мне быть домохозяйкой. Густаву сказал, что я сумасшедшая, и ушел от меня.

Жеребец

Случалось, что мне не хотелось просыпаться… Никакого желания работать, никакой любви, делать решительно нечего.

На автоответчике полно сообщений. Два — из агентства недвижимости, один — от Жулии, а от Вероники — ни одного… Просыпаюсь от первого звонка — и больше не спится, но и вставать тоже неохота.

— Одиннадцатого числа — презентация нового компакт‑диска.

Битых два часа валяюсь, уставившись в потолок, и думаю обо всякой всячине. Кругом темно, хоть глаз коли, только потолок белеет, будто экран в кинотеатре. Пытаюсь вообразить, какие события могли на этом экране развернуться. Неплохая идея!

Когда во второй раз позвонили из этой чертовой недвижимости, я взглянула на часы и вскочила с кровати, словно по сигналу боевой тревоги. Времени‑то уже сколько! Я помчалась в душ. Черт побери! Открыла кран. От горячей воды поднялся густой пар. Проклятье! Я пялилась в зеркало, пока мое отражение не померкло и не пропало… потом сняла старую, поношенную ночную рубашку и осталась голой, прекрасной и беззащитной. Душ — это прекрасный стимул, чтобы начать новый день, который, впрочем, клонился к вечеру. Я отдалась душу и совсем забыла, что спешу.

— А я ведь и раньше целовалась с женщиной…

— Да ну?!

— С соседкой, когда была маленькой…

Первая моя встреча с Вероникой состоялась после презентации ее самого удачного диска. Об этом я уже рассказывала. Впоследствии мне еще доводилось целовать женские губы, но дальше этого дело не шло. Когда я снова встретилась с Вероникой, мне показалось, что на всем свете нет никого, кроме нас двоих. И не то, чтобы мне хотелось начать всё сызнова, заметьте. Видно, просто что‑то осталось недосказанным между нами… Я вспомнила Веронику, и сердце у меня заколотилось. Позвоню‑ка я ей сегодня!

От горячего душа я слегка разомлела. Кожа на пальцах у меня сморщилась от воды. Я выключила душ. Мои движения сделались быстрыми и стремительными. Значит, недвижимость. Через десять минут я уже была в лифте, который, к счастью, оказался свободен, и вскоре выбежала на улицу. Уже в машине я пожалела, что не надела лифчик, но возвращаться было поздно. Черт возьми!

Движение было, как всегда по пятницам. Хоть сигналь, хоть ругайся, хоть поезжай в объезд — всё без толку. Поэтому в агентство я приехала в девятнадцать часов девятнадцать минут — не раньше и не позже. Дверь закрыта. Я долго держала нажатой кнопку звонка. Вышла какая‑то уродина.

— Мне нужно сюда.

— Приходите завтра. Все уже ушли.

— А Суэли?

— Она‑то давно ушла.

— Мне обязательно нужно заплатить за квартиру сегодня.

— Этим занимается только Суэли.

— Да что такое! Неужели больше не к кому обратиться?

— Приходите завтра.

Я провела рукой по влажным волосам, посмотрела на пасмурное небо и уже собиралась повернуться и уехать. Но тут в дверях показался мужчина в черном костюме. Он прошел мимо меня и отворил дверцу машины — такой же черной, как его костюм. У меня созрел план.

— Это кто?

— Хозяин здешний.

— Сам Бог мне его посылает.

Я подбежала к машине, уже готовой тронуться с места, и несколько раз постучала в стекло… Стекло опустилось.

Баба‑уродина поглядела на меня, нехорошо захихикала и с заговорщическим видом закрыла дверь.

— Сеньор, будьте добры! Понимаете, какое дело… Мне нужно оплатить задолженность за квартиру.

— Это не ко мне.

— Я знаю, что это к Суэли, но она уже ушла! Вы же тут хозяин, я знаю. Помогите — вы же можете.

— Приходите завтра.

— Да не могу я прийти завтра! Мне еще за месяц пени набегут. Можно, я вам заплачу? Пожалуйста…

Он ничего не ответил, но видно было, что я ему понравилась. Он отворил дверцу. Я села, чуть не плача…

— Сделайте для меня исключение!

— Агентство уже закрыто, да и я уезжаю…

— Ну пожалуйста!

— Выпейте со мной кофе, а там поговорим.

— Кофе? Только не кофе — я и так нервничаю…

— А как насчет пива? В жару‑то неплохо…

— Вот пива я бы выпила.

Он заметил, что я без лифчика. Я это сразу поняла.

— Тут есть бар неподалеку…

Он закрыл дверцу, и машина выехала на улицу.

— Извините, нам надо решить наши дела.

— Ладно… А как вас зовут?

— Анжела.

— А меня Давид Алмейда.

— Анжела Коста.

— Анжела Коста — руки, ноги, груди… Какие груди!

Он невольно произнес свои мысли вслух, но, перехватив мой взгляд, снова принял официальный тон.

— Когда вы в последний раз платили?

— Месяц назад, с опозданием… Я за четыре месяца должна.

— За четыре?!

Машина затормозила. Давид вышел и собрался было отворить мне дверцу, но я его опередила. Такой любезности я не ожидала…

Всего два столика оказались свободными. Он выбрал столик в углу, возле окна. Подошел официант.

— Пива.

Пару минут мы молча глядели друг на друга. Наконец принесли пиво — холодное, как Вероника.

— За ваше здоровье!

— За мир и любовь, за успех и идеи!

Мы чокнулись и выпили. Я поставила кружку на стол, открыла сумочку и достала чековую книжку.

— Можно вашу ручку?

— Да бросьте вы!

— Я хочу заплатить прямо сейчас.

— Нет, сейчас не надо.

— Но почему?

— Нехорошо как‑то…

— Что нехорошо?! Это же просто смешно…