След зверя (СИ) - "-Avalanche-" Страница 22

Вышата нагнулся и хотел оттолкнуть от спасительного настила и Мизгиря, но Деян изловчился и пнул что осталось силы мужика под зад. Тот замахал руками в воздухе и перелетел через дядьку прямо в трясину. Поняв, что случилось, он тут же стал истошно орать, трепыхаться и рваться обратно, зная, что погибель близка. Однако сделал только хуже, погрузившись в болотную жижу сразу по грудь. Раненый Деян закрыл глаза. Истекая кровью, он повалился на доски.

Мизгирь кое-как сам взобрался на настил. Перевёл дух. Когда же повернулся посмотреть на притихшего бородача, то его на поверхности не оказалось. А в том месте, где душегуб пошёл ко дну, пузырилась мутная вода.

— Тьфу, пропасть! Так тебе и надо, убивец этакий, — а потом посмотрел на Деяна и побледнел лицом. — Господь мой! Это как же… И что теперь делать-то, а?..

— Не ори, дядька. Не помер пока. Тут недалече на Заячьем острове есть домик один. Туда нам попасть надо, — сказал тихим голосом.

— Так там же дом ведьмы!

— Точно. Она поможет.

— Как скажешь. Выхода всё одно нет.

— Да не трясись так. Не бойся, всё будет добре. Планы у меня на жизнь знаешь какие… Мне к родне никак нельзя.

Мизгирь засуетился, оторвал от Деяновой рубахи рукав, свернул и приложил к ране.

— Зажми. Авось с божьей помощью дойдём. Ты только крепись.

Бросив мешки на досках, Мизгирь помог Деяну подняться, закинул его руку себе на шею и потащил прочь от этого страшного места.

***

Ведана словно чувствовала приближение незваных гостей и сама шла навстречу, таща за собой на верёвке упрямившуюся козу. Окинув мужиков цепким взглядом и увидев руку Деяна, прижатую к боку да рубаху залитую кровью, она всплеснула руками, бросила верёвку и подбежала к ним.

— Давно?

— Нет. Солнце ещё не ушло на другую сторону, — сказал Мизгирь, глянув вверх.

— Я помогу. Ко мне его нужно. Только бы успеть. Он, того и гляди, обеспамятает и неподъёмным станет.

Деяну было холодно. Его выкручивало и трясло в лихоманке. Несколько раз он приходил в себя и снова проваливался в беспамятство. Ему чудились голоса родных, слышался весёлый смех. Он блуждал в вязкой темноте, пока не нашёл какую-то ручку. Дёрнув, он резко ввалился в прибранную горницу и увидел всю семью за столом. Смех тут же смолк. Глаза всех оборотились на него. Грушенька радостно охнула, бросилась к нему и ухватила за руку. Она показала на пустое место за столом, предлагая пройти. Деян и хотел, да что-то не пускало. Где-то далеко, как сквозь толщу воды, чудился знакомый голос. Он отчаянно просил не уходить и звал назад. Отец глянул сурово на дочь и сказал, что Деяну пора. У него другой путь; не его время. Груша улыбнулась и отступила. А потом махнула рукой, и Деяна будто сильным порывом ветра вышибло из горницы, где осталась вся семья. С лязгом захлопнулась дверь, растворившись в темноте. Охотник снова остался один. Но на этот раз он решил бежать. Бежать что есть мочи. В любой темноте есть свой путь, и он обязательно приведёт куда-нибудь. Уже близко. Он душой чувствовал: вот-вот что-то произойдёт.

Деян дёрнулся, открыв глаза, и резко зажмурился от слепящего света. Потом снова медленно открыл. Сначала перед глазами плавал сплошной белый туман, но постепенно мир снова стал обретать краски. И Деян понял, что прямо сейчас он пялился в низкий дощатый потолок, потемневший от времени. А боль, млявость, головокружение и сухость во рту ясно говорили о том, что он не умер. Разве может на том свете быть так паршиво? Вряд ли. Попытавшись пошевелиться, Деян потерпел неудачу. Тело отказывалось слушаться. Господи, да он же слаб, как новорожденный котёнок! Он ненадолго прикрыл глаза, ибо появилась нестерпимая резь и от бессилия навернулись слёзы. Рядом послышался шорох, Деян весь подобрался, повернул голову и посмотрел, кто тут. И увидел прямо перед собой обеспокоенное бледное лицо Ардаша.

— Чур меня! — прохрипел он. — И на пороге смерти кот мерещится. Совсем разума лишился.

— Как же, невозможно лишиться того, чего нет, — зло пропыхтело рядом видение. — Хуже Снежа. Везде поспел. И перед очами богов чуть не предстал.

— Ардаш!.. — всё ещё не верил Деян.

— Да я это… я. Куда собрался? А ну лежи! Не хватало, чтобы рана открылась. Не для того с Веданой ночей не спали, выхаживая, чтобы все труды прахом пошли, — продолжал бурчать оборотень, заботливо подтолкнув стеганое одеяло.

Глядит охотник на Ардаша и наглядеться не может. Сердце зачастило в груди, да так, что вот-вот выскочит на волю.

— Ты такой… Я бы пришёл… честное слово. Только… — Деян снова попытался приподняться на жёстком ложе.

Но сильные руки уверенно пресекли попытку, опустившись на плечи.

— Всё знаю. Ведана обо всех твоих злоключениях поведала. Мизгирь в тот же день, как вы сюда попали, просветил. И про семью, и про волка, и про охотников-лиходеев. Потом поговорим. Тебе поспать нужно.

— Как скажешь. Только ты не уходи.

— Да куда я денусь-то! Почти седьмицу слушаю твои признания и терплю нахальные облапывания, — поджал губы, Ардаш, в голосе которого, несмотря на суровость, было слышно явное довольство.

— Что, уже сам с собой от скуки говоришь? — послышался насмешливый голос с порога.

Ардаш обернулся и тут же смущённо покраснел.

— Что? Нет! Ведана, он очнулся! Меня узнал! Мы поговорили маленько, и он снова уснул.

— Это хорошая весть, — со знанием дела сказала знахарка, вытирая мокрое лицо о рушник, — значит, дело на лад пошло. Скоро поправится твой охотник. А ты всё руки заламывал да стенал. Говорила же, крепкий он мужик.

Ардаш опустил взгляд к долу и промолчал. Чего уж там. От страха за жизнь охотника он выдал себя с головой. Чего только им за эти дни не пришлось наслушаться от метавшегося в беспамятстве Деяна. Однако именно тогда Ардаш окончательно успокоился и принял на веру, что любит его охотник взаправду. Отпали последние крохи сомнения. В себе же Ардаш и так был уверен. Этим в отца пошёл. Если запал кто в душу, то на всю жизнь. В то утро, когда Ведана пожаловала к ним со Снежем с дурными вестями, он понял одно: уж лучше уступить охотника сопернице, чем знать, что больше нет его на этом свете. Пусть бы Деян женился, наплодил кучу ребятишек, был здоров и весел, чем знать, холодная сырая могила стала его домом навечно. Никому он не желал таких сердечных мук, какие сам терпел всё это время, пока боги решали: даровать аль забрать однажды дарованную жизнь. Зато теперь, когда боги сжалились и пощадили охотника, они смогут, наконец, разобраться со своими делами.

— Ардаш, вечером придёт Мизгирь. Тебе и Снежу не надобно на глаза ему попадаться. Не обижайся. Только ни к чему это.

— Угу. Мы уйдём на вечерней зорьке. Потом снова вернёмся.

— Добро. И скажи непоседе-брату, чтобы перестал дразнить козу. Она и так бодучая. Давно бы на мясо пустила, но уж больно молочная.

— Ага. Снеж с утра ускакал на куропаток ловушки ставить. Он случайно на место, где их много водится, наткнулся. Решил попытать удачу ловить на петлю и на приманку, как Деян этой зимой учил.

— Что ж, дело хорошее. Пусть привыкает. Будет Деяну помощник. Вас, вон, скоро больше станет. Деян с дочкой, как я поняла, на житьё придёт.

— Ну да. Мы так условились, — совсем зарумянился Ардаш.

— Вай, ты чего как девка красная зарделся? Я давно на свете живу. Знаю, как оно бывает. Так уж получилось, что зазноба твоя мужицкого роду. Тут вся соль в том, что Снеж его принял.

— Да. Представляю этот скач козули, когда узнает, что Деян снова с нами.

Всё так и случилось. Вопль счастливого Снежа слышала вся округа. Пока они с Ардашем домой шли, он резвился, прыгал вокруг, ластился и всё никак угомониться не мог. В тёплой, нагретой солнцем избе, сели на лавку и стали совет держать. Решено было, что дров на зиму нужно больше. Кружило они удачно в городе продали, выручив хорошие деньги за работу. На новые нити, конечно, пришлось снова потратиться, но деньжата ещё остались. Да и заказ неплохой на морозное кружило с серебром получили. Так что можно на погосте прикупить поболе ячменю, овсу, гречи, проса, гороху да бобов. Про соленья, картошку и муку он с Деяном потом поговорит. И тут Ардаш ударил себя рукой по лбу. Он вспомнил, что в лихоманке охотник про несушек вспоминал. Нужно срочно в сарае порядок наводить. Вдруг не только куры появятся. Деян мужик хозяйственный. Давно не чувствовал Ардаш такой волнительный трепет в душе, когда принялся придирчивым глазом осматривать свои владения. Нужно же новым жильцам как-нибудь с видной стороны показаться.