Запрещенные друг другу (СИ) - Александер Арина Страница 22

— Есть картошка, суп, могу разогреть, — никак не отреагировала на его недовольство Юля, наливая в стакан отфильтрованную воду.

— Нет, спасибо. Не хочу наедаться перед сном. Кстати, — прожевал откушенный кусок хлеба, оперевшись о столешницу, — ты так и не ответила, как тебе Матвей?

Юля поставила пустой стакан и направилась к двери.

— Никак. Не знаю, что он там за депутат, но от него так и веет криминалом. Неприятная личность.

— Конечно, куда уж ему. А ты думаешь, твой Дударев или Студинский не такие? Так я открою тебе маленький секрет: все в горсовете так или иначе связаны с криминалом. По крайней мере, у нас. Ты просто не знаешь всей картины.

Юля уже была у порога, как брошенные в спину слова заставили обернуться.

— Во-первых — Дударев не мой, а во-вторых — ты спросил, я ответила. Мне не понравился твой друг и если уж на то пошло, мне претит сама мысль, что ты продолжишь с ним общение.

Глеб отложил хлеб в сторону, шагнул к ней и, положив руки на талию, медленно притянул к себе.

— Надо же, моя жена впервые забеспокоилась обо мне, — потерся носом об её нос, скользя ладонями вдоль спины, а потом прижался подбородком к макушке.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Юля прикрыла глаза, прогоняя из памяти неуместное воспоминание о совершенно других пальцах. Такие разящие ощущения. Такие неправильные, ненормальные. Господи-и-и, что с ней не так? Чего ей не хватает?

— Не переживай, всё будет хорошо. Матвей настроен решительно, а я поддержу его и как друга, и как человека, в которого верю, потому что меня достала вся эта несправедливость. Достали зажравшиеся уроды, считающие, раз у них море бабла, то можно всех купить, прогнуть под себя. Я — не такой. И не успокоюсь, пока не выведу их на чистую воду. Это же не люди, Юль, это потребители. Ничего для народа. Пока не высосут всё — не упокоятся. А потом оставят ни с чем и руки разведут, мол, а мы не при делах, наш срок истек.

Юля замерла у его груди, чувствуя, как к щекам прилила кровь. Не зря Глеб взъелся на Дударева. Скользкий он, опасный. Вон, даже ей удумал угрожать. А то бизнес, денежные операции не на сотню тысяч рублей, там миллионы задействованы. Нет, с этим нужно что-то делать, причем в ближайшее время. Пускай не прямо, пускай, где-то как-то намекнуть осторожно, но Марина должна узнать о «выходке» любимого.

— …Мотя тоже молодец, — проник в встревоженное сознание голос мужа, — умело поставил урода на место. Даже я бы так не смог.

— Ты о ком? — подняла голову, потеряв нить разговора.

— О Дудареве. Ты что, не заметила, как та сволочь подорвалась с места после тоста Цыганова?

Заметить-то заметила, но…

— Я думала, мы уже закрыли эту тему, — отстранилась, насупившись. — Если ты и дальше собираешься ревновать меня к Валентину, то предупреждаю — в пятницу к матери поедешь сам.

— Малыш, ты что? — рассмеялся Глеб, ввергая Юлю в недоумение. — Я же просто так, для проверки. Никто тебя и не думал ревновать. Где ты, а где он! Ну и сказала. Да ты ему и нахрен не сгодилась. Маринка — да. Он по школьницам тащиться. Ой, — вытер уголки глаз, — ты что, и правда поверила, что я могу приревновать тебя к этому козлу? Не, ну с его стороны может быть всякое, не спорю, но ты-то должна понимать, чем это всё чревато?

— Тогда не понимаю, к чему ты клонишь?

Если она плохая актриса, то Глеб заслуживал премии «Оскар» во всех номинациях. Лично она ни на секунду не усомнилась в его ревности. Видимо, не только Вал умело использовал маски, у её мужа тоже их имелось предостаточно. И самое страшное — она ни разу не видела их до сегодняшнего дня.

— А к тому, любимая, что батяня Дударева и моя мамзель были любовниками. Это к нему она сбежала, когда мне было шесть лет.

Юлю ошарашено замерла на месте, переваривая услышанное.

— Ты же говорил, что не помнишь всех подробностей?

— А это так важно? Вот лично для тебя это сделает в доме погоду? — выдал с презрением, прекратив веселиться. Юля во все глаза смотрела на него, а в ушах звучали произнесенные Матвеем слова.

— Конечно, не сделает, но мог бы и сказать.

— А какая разница, м? Для тебя вообще никакой. Сути это не меняет. Для меня она умерла в тот момент, когда ушла из дому. Я рос с отцом, он заменил мне мать во всех отношениях и если в детстве я обижался на него, злился, то спустя годы понял. Как там говорят? Если с*ка не захочет… — усмехнулся грустно, наблюдая за побледневшей женой. — В общем, и кобель нашелся и… мать была даже очень «за».

Конечно, его можно понять. У неё тоже было что вынести из детства. Да она до двадцати двух лет не подпускала к себе парней, хотя были и такие, что нравились безумно. Но тогда она сразу представляла свое будущее с ними и вся симпатия как рукой снималась. Мало красивого лица и спортивного телосложения, важно, что последует потом, после окончания учёбы. На примере подруг видела: когда начиналась действительно взрослая жизнь — многие отношения не выдерживали каждодневной рутины. И то, что казалось романтикой, сидя на парах или гуляя под луной в парке — со временем превращалось в раздражение и претензии. А если ещё и дети появлялись — так вообще, считай, развод и девичья фамилия.

Глеб вошел в её жизнь благодаря Зыкиной. На тот момент она встречалась со Славиком, только что окончившим школу милиции. Они тоже были зелёными выпускницами педагогического университета и только-только начинали свой путь в самостоятельной жизни. Однажды Славик пришел к ним на съемную квартиру не один, а в компании друга. Мол, Глеб на тот момент переживал разрыв с любимой девушкой, а Юля и так пребывала в вечном поиске. Никто никого не сватал, не навязывал друг другу. Просто так совпало. Ну а дальше… Присмотрелись, познакомились получше. Понравились друг другу. Потом Глеб начал приходить уже сам и всегда не с пустыми руками. То тортик её любимый притащит, то пирожное с цветами.

Уже на тот момент Глеб работал и продолжал учиться заочно, получая второе высшее. Красивый и лицом, и телом. Умен. Внимателен. Не швырялся деньгами, но и не был скуп. Мечтал о собственном двухэтажном доме, сыне, хорошей должности. И добился-таки. Завоевал её сердце, организовал трогательное предложение руки и сердца, построил дом, засадил целый сад её любимыми персиками, был на седьмом небе от счастья при появлении на свет Сашки.

Да, неидеален. У него предостаточно своих тараканов, с которыми Юля периодически сталкивалась и которых пыталась поставить на место. Порой удачно, порой оставаясь в проигрыше. Она часто возвращалась в прошлое и представляла шестилетнего Глеба, оставшегося без материнской любви. Как же жалко его было. До слёз. А когда на его место ставила Сашку, представляя, как бы он чувствовал себя, лишись её любви, так вообще была готова простить все диктаторские замашки и неустанный контроль.

Но если Глеб остался без матери, то и Вал остался без отца. Это боль для обеих семей. Не только его отцу было тяжело. Уверенна, матери Вала тоже пришлось несладко. И если вот так… Боже… даже подумать о таком страшно.

— Мне очень жаль, — прильнула к груди мужа, обняв за шею. — Правда. Но ты должен понимать, что Дударев ни в чем не виноват. Если ты рос без матери, то…

— Не сравнивай. Это совсем разные вещи. Его мать была с ним всегда, до последнего вздоха, я же свою потерял ещё задолго до аварии. Я даже помню, — выдохнул шумно, — что тогда сказал отец…

— И что же он сказал? — застыла, уже зная ответ.

— Сказал… что если для неё размер члена важнее собственного сына, то пускай забудет обо мне.

— Я думала, ты остался с ней, — прошептала шокировано. Глеб никогда не рассказывал об этом периоде. Когда она спросила о матери, он рассержено ответил, что разбилась с любовником в аварии, но с кем именно и где в этот момент находился он сам — ни слова. А тут такие подробности.

— Нет, конечно. Помню, как ехали ночью на железнодорожный вокзал, что спал всю дорогу, а когда проснулся, были уже в Воронеже. Наверное, когда они разбились, она искала меня, — и без того севший от эмоций голос дрогнул, давая понять, что несмотря на показное презрение на душе-то до сих пор ютилась обида.