Сын маминой подруги (СИ) - Мелевич Яна Страница 22

Прикрыв один глаз и чуть отодвинувшись, Лиса аккуратно отодрал пальцы Хроменко от себя, тяжело вздыхая и удерживая девушку на грани истерики за руки.

- Если бы я мог ответить тебе – я бы сказал, - признался честно, отворачиваясь и отпуская ее руки, нажимая разблокировку на смарт-часах, слыша приветственную речь бортового компьютера мужским голосом:

- Добро пожаловать, Елисей Павлович. Ваш маршрут построен.

- Спасибо, Гор, - отозвался Лиса, почти нырнув в приоткрытую дверь, но остановился, когда Лада рухнула на колени и ошарашенно уставился на нее, хлопая глазами.

- Пожалуйста, - выдохнула она, отчаянно всхлипывая и уже совсем не играя. – Не бросай меня. Я стану хорошей, правда. Понравлю… понравлюсь твоей маме… - Хроменко зарыдала, спрятав лицо в руках и Канарейкин тяжело вздохнул, оставляя открытую дверь, подходя ближе и садясь рядом на корточки. Он не сопротивлялся, когда Лада уткнулась ему в плечо, горько заплакав, только поглаживал по темным волосам.

- Я же... зна... дура… - с трудом выговаривала слова. – Но так… люблю.

Гламурные стервы только в романах с гордо поднятой шагают по головам и давят несчастных соперниц, а вы жизни такие девушки ничем не отличались от самых простых. Уж в этом Елисей был убежден, покачивая ревушую Ладу и задумчиво разглядывая голубое небо, пока, наконец, у нее не закончились слезы и пару раз некрасиво икнув, Хроменко отодвинулась, вытирая зареванное красное лицо, несмотря на идеальный влагостойкий макияж. Смотрела ему в глаза и понимала. Что никакие уговоры тут не помогут больше.

- Мне жаль, Лад, - тихо проговорил Елисей, обхватив ее плечи и чуть сжав. – Я виноват. Не надо было все это затягивать и тащить тебя к родителям. Ты бы не придумала невесть что. Пойму, если ты разозлишься или захочешь отомстить. Но только делай это мне, ладно? Не моей семье и близким. Только я виноват – мне и брать ответственность.

Отец ему всегда говорил: накосячил – прими и извинись. Исправь, что сделал, а затем шагай дальше. Потому что не ошибаются лишь мертвые.

Она вытерла сопли тыльной стороной ладони, отводя взор в сторону, а затем произнесла в ответ:

- Ты кого-то любишь?

Он опустил ресницы, рассматривая сквозь них мелкие камушки на асфальтированной дороге парковки и пожал плечами, не зная, что ответить. Собственно, Канарейкин и правда этого не знал. До этого дня, этой секунды совсем не задумывался, что по-настоящему чувствовал к той незнакомке или боялся признаться сам себе.

Возможно любит.

А может, это просто увлечение, приправленное ноткой таинственности и ничего особенно там нет.

Обхватив ладонями его лицо, Лада прижалась лбом к его лбу, тихо прошептав:

- Если ты все же узнаешь, расскажешь, какого это любить взаимно?

Может быть, она не такая уж глупая, как о ней думают люди. Елисей улыбнулся, кладя свои руки сверху, отвечая:

- Конечно. Хотя думаю, тебе повезет больше, чем мне. Может мой отец все-таки прав: я редкостный идиот.

Лада грустно улыбнулась, отпуская его и поднимаясь, несмотря на испачканные пылью колготки, по которым пошла стрелка и немного запылившееся пальто, а также опухшее от слез лицо. Вытерла осторожно остатки влаги, с ужасом принявшись приводить себя в порядок, вновь становясь самой собой. Лиса улыбнулся, прощаясь и почти запрыгнул в салон, когда услышал:

- Ты совсем не идиот, Елисей. Просто так быстро бежишь, что иногда за тобой не успеваешь угнаться.

В ресторане уже вовсю стояла суета. Народ носился с кастрюлями, тарелками и заготовками по цехам. Специально, для импровизации был отдельно за ночь разгребли цех для приготовления пищи. Основную часть меню пришлось готовить и оставлять на сохранение в специальных холодильных камерах, поддерживающий нужный температурный и влажный режим, дабы блюда оставались свежими, словно только приготовленными. Все, что осталось, являло собой либо продукты под легкие закуски, либо побросанную для антуража грязную посуду. Складывалось впечатление, что они готовились к киносъемкам кухонного блокбастера, никак иначе.

- Я сойду с ума, - сухими губами прошептала Алиса, оглядываясь вокруг, пока робот нарезал круги туда-сюда, убирая с глаз нужную посуду и то, что может серьезно пострадать, оставляя лишь то, что не жалко по заданной команде.

- Почему боссу-то говорить нельзя? – поковырял в зубе Олег, тут же получив по рукам от сурового Вовы, погрозившему ему пальцем.

- Сальмонеллу подхватить хочешь? – рыкнул, едва не натянув поварской колпак молодому повару-кондитеру на уши, обиженно ткнувшего пальцем в разделанную замороженную индейку, которую только что достали из морозилки.

- Потому что, - Алиса запнулась, оглядев выжидающих ответ народ и сглотнула. Не зная, что ответить. Где Елисей, когда он был ей так нужен? Она не умела в красноречие, хоть формально была их начальником, при том, что некоторые тут были старше девушки в два раза.

- Что встали? Работы нет?! – раздавшийся рык разогнал любопытных по рабочим местам. – Ночная смена пожертвовала своим временем и за вас отпахала, давайте, быстренько работать, - приказал Елисей, прямо на ходу кивком головы здороваясь с ошарашенной Алисой. Она успела лишь почувствовать аромат тошнотворно-сладких персиковых духов и внутри все скрутило.

Он был с Ладой. Как она будет играть с ним роли, когда у него есть другая девушка? Та вообще в курсе всего?

От осознания того, что от нее, Елисей почти сразу утешился в объятиях своей «не невесты», Ежова – без того накрученная до предела – взбесилась окончательно. Бросила полотенце, засучила рукава белой формы, решительно кинувшись за Канарейкиным, под удивленный взгляд остальных сотрудников. Сивин нахмурился, провожая девушку взглядом и переглянулся с Гошей. Кто-то из младших поваров тихонько вздохнул и перекрестился, поглядывая на часы – через десять минут было открытие.

Едва Канарейкин оказался на своем рабочем месте, надевая поверх рубашки пиджак, как дверь хлопнула и на пороге оказалась тяжело дышащая Алиса, оглядывающая интерьер его обители. Кабинет шеф-повара был сделан на славу, Елисей им гордился даже. Широкий стол, современная техника, пара роботов помощников, большое окно, встроенный шкаф под документы и современная система безопасности. Это помимо большого кожаного дивана. Пары кресел, удобного кресла для него и парочки миниатюрных люминесцентных деревьев в горшочках, светящихся в темноте.

- Классно, правда? – гордо обвел рукой, вздохнув от удовольствия. – Шикарные хоромы.

- Ты и правда такой козел? – начала Алиса наступления и Лиса запнулся, озадаченно замерев, не успев поправить свой темный пиджак, приподняв бровь.

- Чего?

Ежова сцепила зубы, чувствуя, как внутреннее напряжение давит, буквально выталкивая из нее потоком накопившуюся усталость, ярость и злобу. А еще боль и все переживания. Которые мучили ее последние дни с момента, как они встретились вновь. Зачем он только вернулся? Лучше бы она никогда с ним не встречалась и не соглашалась на дурацкий план!

И плевать, что это была ее идея.

- Лада, - выплюнула имя соперницы с такой ненавистью, что сама себе поразилась. – Ничего сказать не хочешь?

- А что я должен сказать? – насторожено поинтересовался Елисей, прищурившись. – Вроде как, сейчас речь не о ней, не находишь?

- То есть, по-твоему, это нормальная ситуация? – Алису даже затрясло, она сжала руки в кулаки, вспоминая наставления Тасманова, который сейчас точно мелкий чертик сидел на плече и подзуживал:

«Порви его в клочки. Давай, женщина, ты же не овца. Нет? А чего рога такие красивые?»

Для Лиса же вся ситуация сейчас напоминала театр абсурда. Он ей про Фому, она про Ерему – однозначно, кто-то кого-то недопонял. Хотя еще вчера они все мирно обсудили и разошлись вечером по дома. Что могло случиться за ночь, он не знал. Но разъярённая Алиса Ежова в белом поварском костюме, состоящим из приталенной робы из чистого хлопка и таки же удобных штанов, вдруг показалась ему красивой. Это странно – находить злую женщину красивой, стоящую с перекошенным лицом и обвиняющую бог знает в чем. Однако, у нее так сверкали большие серо-голубые глаза, что засмотрелся и пропустил мимо ушей половину речи.