Ларисса Айон - Азагот (ЛП) Страница 22

Он смотрел на неё, клыки удлинились. Подобное не должно было заводить, но, опять же, Лиллиана стремительно осознала, что в Азаготе многое не должна была находить сексуальным.

Слишком многое.

– Эй. – Она положила ладонь на его щёку и провела пальцем по резко очерченной скуле. – Что случилось?

– Не… пользоваться… – Он замолк, начал тяжело дышать, болезненно поджал губы. – Эмоциями.

Эмоциями? Как это не пользоваться эмоциями? Лиллиана видела, как он чертовски разозлён. Видела, как он улыбается. Видела, как во время их путешествий он радуется как резвящийся на лугу щенок.

Но что бы сейчас с ним не происходило, было очевидно, что это приносило боль.

– Эй. – Лиллиана подняла его лицо, вынуждая посмотреть на неё. Его глаза были стеклянными, полными мучений и так сильно отличались от тех, что были минуту назад. – Мне понравилось, как ты целовал меня в шею. – Азагот застонал, стиснул зубы, словно боролся с собой. Лиллиана нежно похлопала его по щеке. – Сосредоточься. Давай же, справься с этим.

– Не могу. Хуже чем… в прошлый раз.

Дерьмо. Лиллиана видела раньше нечто подобное. Тогда она была ребёнком и находилась на военном обучении. Мужчина по имени Дрешон был эмпатом с такими сильными способностями, что ему было трудно ими управлять. Он перенёс процедуру минимизации способности, но цена оказалась велика: собственные эмоции Дрешона настолько притупились, что он стал очень смертоносным воином, но раз в десятилетие его эмоции выходили из-под контроля, ставя между выбором причинить боль себе или кому-то другому.

Но насколько известно Лиллиане Азагот не был эмпатом, так что же происходило?

– Азагот, послушай меня… – Он зарычал и начал подниматься с неё, но Лиллиана крепко схватилась за его бицепсы и притянула обратно. – Нет. Тебе не удастся снова убежать.

Его низкое рычание вибрацией отдалось в теле Лиллианы, заново разжигая в её крови пламя, которое разгорелось, когда они лежали в снегу. Совсем не смешно, что его гнев заводил её также сильно как ранее губы.

– Не… хочу… тебя ранить.

Да и ей этого не хотелось.

– Не ранишь. На протяжении столетий ты ни разу не навредил ни одному ангелу, которого Небеса отправили к тебе. – Среди ангельского сообщества ходила эта сплетня.

– Я никогда не чувствовал… такого.

Может путешествие во времени оказывало на него отрицательный эффект.

– Просто сосредоточься, – тихо произнесла Лиллиана. – Сосредоточься на мне.

Азагот уставился в её глаза, и Лиллиана заметила момент, когда от ярости он перешёл… кхм, к ярости и возбуждению, и поняла, как бы ни сложилось всё дальше, между ними никогда уже не будет всё как прежде.

Глава 10

Азагот сосредоточил внимание на лежащей под ним женщиной. Его тело корчилось и извивалось. Как и в прошлый раз, после возвращения из путешествия во времени, его накрыло эмоциями, с которыми Азагот не мог справиться.

И сейчас всё происходило снова, только в большем масштабе. Трещина, которая открылась внутри него ещё в прошлый раз, расширилась, оставляя Азагота охваченным чувствами: радостью, печалью, гневом, ревностью.

Азагот даже не уверен был, какому событию или какой личности принадлежала каждая эмоция. Они просто всплывали на поверхность, как будто на свободу выбрались чувства и ощущения, которые томились взаперти тысячи лет.

"Засранец, именно этого ты и хотел. Хотел чувствовать. Будь осторожен со своими желаниями".

Верно. Он так долго внутри был холодным. А теперь был холодным, да ещё и безумным.

Азагот рассеянно понимал, что Лиллиана с ним разговаривает. Чувствовал, как её пальчики впиваются в его руки. Ощущал, как она обнимает его ногами за бёдра, чтобы удержать в неподвижном положении. И чувствовал, как средоточие её бёдер жёстко прижимается к его очень возбуждённому члену.

"Сосредоточься. – Азагот пытался собрать водоворот эмоций и подавить его, засунуть обратно в трещину, из которой он выполз. – Сосредоточься".

Потянувшись глубоко в себя, Азагот попытался отделить каждую эмоцию и связать с событием, личностью, да хоть чем-нибудь, чтобы понять, почему он настолько разозлён или так сильно ревнует, но каждый раз, когда картинка вот-вот уже сформировалась, всё превращалось в ветер, на месте которого оставалась чёрная дыра ярости.

"Сосредоточься!"

Женщина под ним чуть переместилась, притянула его к себе ближе, потираясь местечком между бёдер об его возбуждение.

Не имеет значения, было ли это преднамеренно или нет. Как только тело приняло команду от мозга и сосредоточилось, Азагот мгновенно напрягся.

Конечно же, вся сосредоточенность пришлась на его член. Плевать! Он с этим справится.

Сконцентрировав внимание на Лиллиане, Азагот тяжело и часто дышал. Его терзало напряжение, заставляющее ощущать себя так, словно он вот-вот взорвётся и пустится во все тяжкие – насилие и смерть, – превратившись в монстра из легенды, каким его и представляли.

Когда Азагот опустил рот к её рту, сквозь беспорядочный клубок эмоций у него внутри просочилось чувство вины, говорившее, что он ведь использовал Лиллиану.

Делал с ней то, что все женщины до неё делали с ним. На Небесах он был племенным жеребцом, и демоницы приходили к нему лишь похвалиться собой.

Да, конечно, он их отлично трахал, но, в конечном счёте, всё, что им от него было нужно – всего лишь секс. Для удовлетворения или какой-то иной причины. Азагот был всего лишь партнёром на одну ночь и средством для достижения цели.

И сейчас он использовал Лиллиану, чтобы выбраться из эмоциональной перегрузки, справиться с которой ему было не под силу.

А ещё... да какого хрена?! С каких это пор он начал о чём-то сожалеть или о ком-то, кроме себя, заботиться?

У него была причина добровольного выполнения обязанностей Мрачного Жнеца, и, чёрт возьми, он не мог поведать об этом дерьме дневничку.

Теперь Лиллиана гладила его руки. Её медленные, лёгкие касания смиряли его настроение, но разжигали похоть.

"Сосредоточьсясосредоточьсясосредоточься..."

– Азагот, – прошептала Лиллиана у его губ, возвращая его туда, где Мрачному Жнецу так требовалось оказаться.

Нежно поцеловав Лиллиану, Азагот снова скользнул рукой под её блузу, лаская гладкую, упругую кожу. Но этого ему было недостаточно. Совсем.

Азагот зарычал, схватился за блузу и разорвал, словно та была всего лишь бумагой. И, слава небесам, как и многие ангелы, Лиллиана не носила лифчик.