Джеймс Бертрам - История розги Страница 22

Когда инквизиция приговаривала какого-либо монаха к наказанию розгами или плетью, то экзекуция производилась в том самом монастыре, к которому был причислен монах, в присутствии нотариуса святого трибунала. Сначала преступника водили вокруг монастыря со связанными руками, а затем во время шествия начиналось сечение по обнаженным плечам и спине, производившееся самими братьями-монахами. Монотонность вечного тюремного заключения впоследствии разнообразилась тем, что преступников время от времени назначали привратниками у церковных дверей.

Одним из изданных декретов повелевалось, чтобы кающиеся присутствовали на богослужении по воскресным и праздничным дням; затем было сделано следующее добавление: «Во все воскресные и праздничные дни, во время чтения мессы, между апостолом и евангелием, в церковь должны быть введены еретики, без верхнего платья, капюшона и шляпы, с розгами в руках: в это время их следует сечь. И пусть священник, совершающий мессу, разъяснит всем присутствующим на богослужении мирянам, что наказание возложено на преступников за то, что, по еретическим наклонностям своим, они совершили великие грехи».

Приговоры инквизиции производились обычно путем аутодафе (сожжение на костре) en masse, т. е. гуртом. Что в других государствах считалось обыкновенной казнью преступников, то у испанцев и других католических народов почиталось религиозным огнем и доказательством ревностного верования. Аутодафе эти производились чаще всего при восшествии на престол или во время других грандиозных народных празднеств. После того как самые опасные еретики и другие подобные им грешники сжигались, приговоренные за мелкие преступления к порке усаживались на следующий после казни товарищей день на осла, провозились по площадям и наиболее оживленным улицам города и во время шествия жестоко наказывались плетьми, батогами или розгами.

Ни один орден не обладал таким неограниченным могуществом, как орден доминиканцев, но в то же время фанатики эти имели несметное количество врагов, и, когда обаяние доминиканцев начало уменьшаться, они стали крайне неразборчивы в средствах для достижения прежнего престижа. Они не останавливались буквально ни перед чем и пускали в ход все способы до лжи, облыжности и оговоров включительно. О подтасовывании фактов и говорить нечего. Мы помещаем для иллюстрации следующий пример и находим его подходящим потому, что розга играла в нем тоже свою роль.

В 1509 году разгорелся оживленный спор между францисканцами и доминиканцами. Поводом к раздору послужило непорочное зачатие Святой Девы Марии. По мнению доминиканцев, рождение Святой Девы не обошлось без первородного греха; такой взгляд был нежелателен, и для исправления взглядов ордена было решено «поощрить» его соответствующими видениями и снами. В Берне проживал субъект, по фамилии Иетцер, и этот Иетцер, благодаря своей задержке в развитии походивший на ребенка, вследствие наклонности к телесным наказаниям как нельзя более годился на роль орудия для выполнения задуманной мистификации. Чтобы привести выработанный план к успешным результатам, были избраны четыре доминиканца. Один из них спрятался в келии Иетцера и в полночь предстал пред ним, предварительно вырядившись самым страшным образом. Он выдувал огонь из своего носа, рядом с ним находились воющие собаки. Доминиканец этот сообщил безгранично перепуганному брату Иетцеру, что он не более и не менее, как дух умершего доминиканца, находившегося в чистилище за то, что как-то раз из монашеского переоделся в мирское платье. Один только Иетцер, прибавил он, может спасти его от переживаемых мучений. Вне себя от ужаса и страха, Иетцер обещал сделать все, что только в его силах. После этого дух сказал ему, что существует один только способ спасения, заключающийся в следующем: Иетцер должен в течение восьми дней кряду каждый вечер во время мессы ложиться в капелле на землю, принимать положение распятого и подвергаться бичеванию всей монастырской братии. Прощаясь с Иетцером, дух заявил ему, что скоро снова явится и приведет с собой других духов.

Об этом видении Иетцер, само собой разумеется, поведал всему монастырю, причем получил от монахов настойчивый совет немедленно же подчиниться предложению посетившего его духа. Они горели нетерпением принять на себя возложенную на них духом роль, т. е. угостить Иетцера доброй порцией березовой каши! Бедняга, долго не раздумывая, повиновался и… в монастырском дворе тут же произошла экзекуция, от которой, как говорится, «небу стало жарко».

Привидение явилось Иетцеру еще несколько раз и во время своих визитов всеми силами старалось вдолбить в голову фанатика, что Дева Мария родилась в первородном грехе. В один прекрасный вечер заговорщики дали ему соответствующую долю опиума и, когда несчастный уснул, выжгли на его теле пять знаков Иисуса Христа от распятия. В конце концов они зашли в своих мистификациях слишком далеко, так что Иетцеру, несмотря на его наивность, граничившую с идиотизмом, стало многое ясно. Он чуть было не убил одного из доминиканцев, представшего пред ним ночью в виде Девы Марии с венцом на голове.

Доминиканцев обуял ужас: они стали опасаться, чтобы Иетцер не выдал их, и начали принимать меры для обезвреживания прозревшего дурака. Но сильная натура Иетцера, помогавшая ему при жестоких экзекуциях и тому подобных приемах покаяния, спасла его и на этот раз. Пять раз ему давали незаметным образом яд, и он оставался невридим. Как к последнему средству, они прибегли к отравленной просфоре, но и ее он изверг из себя. Счастливым образом ему удалось уйти из монастыря и донести обо всем магистрату Комплотта. Виновных доминиканцев казнили, предав их живыми сожжению на костре. Разумеется, предварительно они были позорным образом исключены из членов ордена. Вскоре после этого Иетцер скончался и был похоронен в Констанции.

По всем вероятиям, этот заговор был бы передан потомству как божественное знамение, если бы только Иетцер не прозрел и ему не посчастливилось уличить доминиканцев.

Глава XI

Флагелляция у иезуитов

В течение продолжительного времени орден иезуитов был широко распространен по всей Европе; он имел свои колонии в Испании, Португалии, Италии, Франции, короче — во всем цивилизованном мире. Иезуитский орден считался главной опорой флагеллянтизма, и хотя масса возникших против иезуитов обвинений была ими опровергнута, все же почти c полным основанием можно утверждать, что своей симпатией к розге и плети они пользовались для достижения безусловно неблаговидных целей и поступков. Основатель иезуитского ордена Игнатий Лойола начал получать надлежащее воспитание только в тридцатилетнем возрасте; при этом из его биографии известно, что учителя приравнивали его к школьникам и так же точно хотели наказывать, как и последних. Намереваясь как-то отхлестать его розгой, они вдруг прониклись небесным вдохновением, которое указало им на высшее назначение Игнатия Лойолы. Под влиянием этого обстоятельства учителя не только не высекли своего ученика, но попросили у него даже прощения за свои дерзкие помыслы. Нам неизвестно, до каких границ дошел Игнатий в статутах своего ордена по поводу телесных наказаний; верно только то, что последователи его буквально преклонялись перед розгой и особенно охотно прибегали к ней в отношении молодых девушек, вверенных их надзору и воспитанию.