Олег Болтогаев - Ликвидация безграмотности Страница 23

О, боже…

Наташа взвизгнула, но Сашка, поняв, что произошло, заглушил ее вопль поцелуем. И стал двигаться. Вперед-назад. Вперед-назад. Вперед-назад.

Тут он уже знал, что и как.

— Любимая! Наконец-то! Ты моя! Моя! — едва не кричал он.

— Саша, Саша, о боже! Саша, — всхлипывала она в ответ.

И тут он понял, что она плачет. Что по ее лицу текут слезы. Но не было на свете силы, способной остановить его в эту минуту. Он овладевал Наташей. Ее глаза были закрыты, а все ее тело двигалось в такт его сильным движениям.

И он продолжал свои толчки, такие сладостные, такие неуправляемые, восторг обладания был таким сильным, что в высшую минуту, которая наступила очень скоро, Сашка громко вскрикнул, он вонзился в нее, вся его душа, казалось, завибрировала от страстной конвульсии.

Сашка кончал.

И он кончил.

Потом он, опираясь на локти, обессиленно уткнулся носом в Наташино плечо. Все его тело дрожало. Он был готов умереть. Потому что он наконец овладел Наташей. Овладел своей любимой девушкой. Боже! Она оказалась девственницей! Целкой! А он еще сомневался…

— Наташа, я люблю тебя, — это были первые слова, которые он смог сказать.

— Сашенька, Саша, что мы наделали, — панически шептала Наташа.

Она всхлипывала. Она плакала.

— Любимая, все хорошо. Теперь ты моя! Наташа, ты — моя женщина!

— Саша, что теперь будет? Саша, я боюсь!

— Не надо ничего бояться. Наточка. Я же надел эту штучку. Все будет хорошо.

— А ты меня не бросишь? Сашенька!

— Никогда, никогда, любимая!

— Мы будем вместе? Всегда-всегда?

— Всегда-всегда. Ты моя, а я твой!

Он стал целовать ее глаза, чтоб не было слез.

Кажется, она понемногу успокаивалась.

— Тебе было очень больно? — тихо спросил Сашка немного погодя.

— Да. Я не ожидала такой боли, — она все еще всхлипывала.

— Прости меня. Ты не жалеешь, что сделала это со мной?

— Нет, не жалею. Я люблю тебя. Только знай, я не прощу предательства.

— Знаю. Я не дам тебе повода.

Они помолчали.

— Саш.

— Что?

— Наверное, мне нужно встать.

— Зачем?

— Кажется, там проблемы.

Сашка понял, о чем она говорит. Он откинулся и сел рядом. Наташа тоже села.

— Сашка! Смотри сколько… — испуганно зашептала Наташа.

— Да… И я весь…

— Сейчас. У меня есть с собой… — сказала Наташа.

Она взяла свою сумочку и вынула из нее большой кусок марли.

— Оторви себе, — протянула она ему.

Сашка оторвал. Потом они при помощи этой марли наводили порядок. Каждый в своем хозяйстве. А Сашка подумал, что, получается, что Наташа тоже хотела того, что произошло сегодня. Ведь она загодя запаслась этой марлей.

Значит, думала об этом. Получалось так. Так же, как он запасся покрывалом.

Которое, увы, тоже пострадало. Хорошо, хоть Наташино платье осталось чистым. Хотя помялось оно здорово. Но все это было фигней. Все эти проблемы с тряпками. Главное было в другом. Они с Наташей стали близки.

— Пойдем пройдемся, — сказал Сашка.

— Пойдем.

Они встали. Сашка хотел посмотреть, как Наташа будет надевать трусики, но она попросила его отвернуться. Он понял, что ей нужно одеться так, чтобы задействовать остатки марли.

Вот проблемы! Бедные девчонки!

В лице Наташи он пожалел всех девушек сразу.

Но он, конечно же, отвернулся.

Потом они пошли по берегу, спугнув сороку-свидетельницу.

Они шли, крепко обнявшись. Останавливались. Целовались.

Шли медленно. Им некуда было спешить.

Только теперь они заметили, что уже вовсю поют птицы.

Весна заканчивалась.

Глава 17

С этого дня Сашке стало казаться, что он в один миг немного подрос.

Или стал старше.

Конечно, он стал требовать от девушки новой близости. Но несколько дней она решительно отказывала ему, объясняя, что у нее проблемы. Ей было больно.

Там, где он похозяйничал.

«Моя женщина», — гордо думал Сашка, глядя на стройную Наташину фигурку.

Нет, он ни словом, ни намеком не выдал себя во время традиционных перекуров в туалете. Пусть Петруха с Лехой хвастаются. Наташу Сашка подставить никак не мог. Да и вообще, неужели можно было кому-то рассказать о том, что произошло на пустынном берегу, у трех сосен?

Потом Сашка вдруг сообразил, что презервативов у него больше-то нету.

Проблема требовала решения.

Ответ пришел неожиданно. Оказалось, все просто. Если нельзя купить в своем городке, то почему не попробовать сделать это у соседей?

Велика страна моя родная!

Сашка садился на пригородный автобус и ехал в соседний поселок, это километров за десять, там он заходил в аптеку и молодая девушка молча давала нужный ему товар. Трудно оказалось только в первый раз. Выдавить из себя фразу о том, что именно он хочет купить. Хорошо, никого не было.

Сашка так и сказал:

— Дайте мне резиночек.

— Каких? — спросила девица.

— Чтоб подружка не залетела, — ответил Сашка.

— Сколько?

— На все, — дерзко сказал Сашка.

И она молча дала ему пять заветных пакетиков.

— Позвольте быть вашим постоянным клиентом, — Сашка нахальничал.

— С удовольствием. Мы всегда готовы помочь молодежи, — улыбнулась девушка.

Ехидненько так.

Вот у нее он и стал покупать то, что было для них с Наташей сейчас самым важным. Тем более, что расход изделий оказался на удивление большим.

А следующий случай их любви произошел в совершенно, казалось бы, неподходящем для этого месте. Сашка никогда бы не поверил, что такое возможно. Они нашли себе приют на скамейке в школьном дворе.

Это случилось двадцатого мая.

Они долго гуляли по вечернему городку, пока не забрели наконец во двор своей школы. Удивительно, но здесь было гораздо темнее, чем где бы то ни было. Сашка сел на скамейку и посадил Наташу к себе на колени. Он долго целовал девушку, гладил ее бедра, сминая кверху ее короткую тонкую юбку.

Потом он почувствовал, как Наташа дышит. Как прижимается к нему.

Как она немного раздвинула ноги, чтоб не затруднять движения его ладони. Он понял, что она хочет. А уж как хотел он…

Благо, заветная пачечка в кармашке брюк уже лежала.

— Сядь иначе, — хрипло попросил Сашка.

— Как? — спросила Наташа.

— Верхом на мои колени. Лицом ко мне.

И Наташа поняла. И сразу села, как он попросил. Сашка стал трогать ее пальцами там, между горячих бедер. Она была вся влажная и зовущая. Он расстегнул ее блузку и стал целовать соски ее упругих грудок. От этого они сразу стали твердыми, а Наташа стала дышать еще жарче.