Бетти Шарп - Эмбер Страница 23

— Когда ты пропала, я так волновался, — пробормотал он. — Я люблю тебя.

— Любовь! — Я почти кричала. На смену стыду от того, что я нравилась принцу, пришел гнев. Мне больше не было нужды держать это в себе и выглядеть послушной дурочкой. Я не могла позволить его проклятию управлять моими эмоциями. — Что ты знаешь о любви? Я здесь только потому, что ты угрожал жизни моих сестер. Какое это имеет отношение к любви?

— Я не это имел в виду. Они не обязаны были этого делать.

— Ты хотел лишь создать такую видимость для меня. — Я ударила его. — Ты использовал свое проклятие, чтобы заставить меня переспать с тобой. И тебя не волновало, что я в отчаянии, потому что предала человека, которого по-настоящему люблю. Разве это любовь? Больше похоже на жестокость.

— Эмбер, успокойся. Послушай. — Он попытался утихомирить меня, говоря мягко и нежно придерживая за плечи, но я его оттолкнула. При всей моей ненависти к нему, тело все еще трепетало от его прикосновений. Мне нужно было уйти.

Я пошла по ступенькам террасы к темнеющим садам. Он поймал меня, когда я почти достигла границы света, и схватил за плечи.

— Эмбер, подожди. Послушай. Я должен тебе кое-что рассказать.

Я не собиралась снова его слушать. Мой гнев вспыхнул огнем в воздухе вокруг меня, и принц отшатнулся, держась за щеку, словно обжег ее. Его лицо выглядело как и прежде, все еще сохраняя омерзительно идеальную версию черт лица Риана.

— Иди к черту. — Я развернулась и побежала во тьму.

Как только я вышла из-под ореола ламп, мой кулон начал сверкать лунным светом. Услышав позади себя шаги принца, я обернулась и закричала оттого, что открылось мне в лучах маленького фиала.

Передо мной стоял Риан — мой Риан, со сломанным носом и спутанными волосами — одетый в бархатный мундир и бриджи принца, со свежим ожогом на щеке и полным сожаления взглядом.

— Нет. — Я покачала головой и отпрянула от него. — В какую игру ты играешь со мной?

— Никаких игр. Я люблю тебя. Пожалуйста, вернись. Я хочу, чтобы ты любила меня, именно меня, а не того человека, каким я кажусь под воздействием чар. Мне не следовало прикасаться к тебе тогда в спальне, но ты мне снилась. Я произнес твое имя, и вот ты появилась, скрытая слабой иллюзией.

Месяц без тебя был слишком долгим. Я не смог себя сдержать. Я хотел тебя и взял, невзирая на то, что ты меня не узнала. Дважды я пытался признаться тебе, но ты каждый раз убегала.

— Ты обманул меня. — Мне стало дурно от мысли обо всех моих страданиях, пережитых за последний месяц. Я изменила своему любимому… со своим любимым. Какой же маленькой дурочкой я была. Что за безумная ирония судьбы: мужчина, которого я любила, и мужчина, которого ненавидела, оказались одним человеком.

— Я никогда не лгал тебе. Ни разу. Со дня нашей встречи ты знала, что меня зовут Адриан Джуст. Знала, что я живу во дворце, знала, что я провожу дни напролет с собаками и лошадьми.

— Ты лгал умалчивая.

— Я годами искал тебя, рыжеволосую девушку в красно-коричневых шелках. Темноглазую и безымянную. Ты словно испарилась. Я не мог вынести мысли, что потеряю тебя снова.

— Теперь тебе придется.

Он потянулся ко мне, я выставила руку вперед.

— Эльтус.

Я произнесла «стой» на языке Древних, языке проклятий и магии. Выговорить это слово — словно лизнуть бритву. Я смотрела на замершую фигуру любимого, а по моему подбородку стекала кровь. Глаза Риана следили за мной, но его тело не сдвинулась ни на йоту. А его рука все еще тянулась, чтобы меня коснуться.

— Я не стану очередной победой твоего проклятия, — прошептала я. — Заклинание исчезнет, когда высохнет моя кровь.

Я поцеловала его в щеку. Мои губы оставили на ней кровавый отпечаток. Кровь высохла, как раз когда я отвернулась.

Я побежала через сады, но высокие каблуки туфель, которые мне дала Майнетт, утопали в сырой земле. Я сбросила их с ног и ощутила себя гораздо лучше. По дороге к главным дворцовым воротам я наткнулась на фонтан и смыла с губ кровь, прежде чем идти дальше.

Завидев меня, подбежал страж ворот.

— Госпожа, где ваша карета?

— Возможно, превратилась в тыкву, — рассмеялась я.

Страж посмотрел на меня так, словно счел сумасшедшей. Я улыбнулась, подтверждая его догадку: мой язык все еще кровоточил, а зубы были красными от крови.

Он отступил. Я прошла мимо него через ворота и скрылась в ночи.

9. Долго…

Вы подумаете, что я бессердечна или глупа, раз оставила сестер без защиты от принца, хотя он уже дважды угрожал им, требуя меня привести. Поверьте, я знала об их уязвимости, но не сомневалась, что будет и третья попытка. Если вам нужно что-то вроде морали в моей истории, то вот: некоторые ситуации именно таковы, какими кажутся. Да, я покинула город, но, не убегая от принца — мне нужно было время и расстояние, чтобы создать заклинание мести.

Я пошла в Темный лес и двинулась на восток. На этот раз я подготовилась лучше: вернулась домой и соскребла всю краску с лица, сменила роскошный наряд на добротный шерстяной и взяла со своей подушки три темных волоска Риана — принца.

Через три дня пути я снова разбила лагерь в кольце языческих камней и развела костер. В свете пламени сшила куколку из мешковины, набила ее пеплом и поместила внутрь волоски принца, прежде чем ее зашить.

Я попыталась поймать зайца или другое некрупное животное, чтобы усилить свое заклинание, но, привыкнув к гулу городских улиц и толпе, оказалась слишком шумной и неуклюжей, чтобы поймать хотя бы мышь. Раз уж с мелкой живностью не вышло, я сжала нож в кулаке и использовала для заклятия собственную кровь.

Возможно, я слишком старательно воссоздала лицо Риана, потому что, закончив куклу, могла лишь сидеть с ней в руках и рыдать. Мне удалось передать его сломанный нос, кривую усмешку и даже тени под глубоко посаженными глазами.

Вспомнился и ожог, который я оставила на щеке принца, пререкаясь с ним в саду. Даже сейчас, когда я собиралась его проклясть, мысль, что придется причинить ему боль, была ненавистной. Я погладила куклу по щеке, такой же теплой и шершавой, как небритая щека Риана.

Пропало расстояние между нами. Кончиками пальцев я чувствовала его лицо, кровоточившей ладонью ощущала его дыхание. Лежа во дворце в своей постели, Риан произнес мое имя хриплым от сна и желания голосом. Слово прозвучало так близко, словно мы с ним лежали на моей узкой кровати, разделяя одну подушку.

Он шептал так же, как много ночей назад в летней кухне, когда мы впервые неистово любили друг друга и после, липкие, голые и пресыщенные, отдыхали в перекрученных простынях. Тот же шепот однажды пробудил меня для поцелуев и заставил принять любимого, хотя я все еще наполовину спала.