Вечное Лето, Том IV: Звёздная Пыль (СИ) - Macrieve Catherine Страница 24

– Всё-то она вспомнила, – ворчит Зара, – когда я за ней зашла, её труханы были не на ней.

Марикета отчаянно краснеет.

– М-мы… Я… Нет, я не сказала бы, что вспомнила, просто… Он… Знаете…

– Знаем, – покровительственно похлопывая подругу по руке, кивает Мишель, – просто мне интересно другое. Как начёт телесной памяти? Когда вы занимались сексом, ты что-то почувствовала? Я имею в виду не в этом смысле, – она внезапно принимается хохотать, – в этом смысле, думаю, проблем не было.

– Хорошо, что в твоей гостинице хорошая звукоизоляция, Куинн, – бормочет Зара, – я, типа, скучала по тебе, Мари, но не по тому, как ты орёшь, словно драная кошка, – она кривит лицо и старательно и достаточно громко, чтобы немногие другие посетители бара обратили внимание, передразнивает: – «Ах, Джейк, да, Джейк, Боже, блядь, ещё, ах, да, я сейчас… О да!»

Марикета прижимает ладони к пылающим щекам.

– Спасибо за наглядную демонстрацию, – шипит она.

– Всегда пожалуйста, – кивает Зара.

– А что, было вполне похоже, – смеётся Куинни, – но Мишель задала интересный вопрос. Мари?

Она качает головой. Что ответить? Какая телесная память, о чём вообще говорит Мишель? Нет, в самом деле, не признаваться же девочкам, что выкрикивать имя Джейка было правильно и естественно, что каждый его поцелуй кажется лучше предыдущего, и что она готова поклясться, что до этого целовала его тысячи раз? Не говорить же, что она действительно хочет вспомнить все «грязные детали», о которых спросила Эстелла? Не рассказывать же, что Джейк, очевидно, очень хорошо её знает – то, что он делал, и то, как, было не просто хорошо – это было так, словно он мог читать её мысли, словно он знаком с каждой её чувствительной точкой и наверняка уверен в том, как довести её до безумия…

Нет, она, конечно, пьяна, но не настолько.

– Мы не занимались сексом, – наконец, говорит она.

– И только что я серьёзно разочаровалась в Маккензи, – заключает Эстелла.

– Да ладно тебе врать, сучка, – фыркает Зара, – я видела твои труханы на кресле.

– Ну, мы… – Мари опрокидывает в себя стопку текилы. – Возможно, мы занимались… Всякой ерундой.

– О, да, детка, – хохочет Эмили. – От ерунды не краснеют, как девственница в лунную ночь.

– Слушай, О’Малли, – Мишель невинно вскидывает брови, – что это за ирландское дерьмо про лунные ночи?

– Завали, Миш, – отмахивается Эмили, – так что, Мари? Какой ерундой вы занимались?

– Я ничего не скажу, – бормочет Марикета, – это очень личное.

– Вот хрень, – фыркает Эстелла, – я знала, что у них не найдётся столько текилы, чтобы она раскололась. Надо было жрать ром.

– Бла-бла-бла, – протягивает Куинн, – ладно, и так всё понятно. Ты только скажи, тебе понравилось? Ой, о чём я спрашиваю, если бы тебе не нравилось, вы бы не трахались на Ла-Уэрте, как кролики.

– Это было очень, – Мари закусывает губу, пытаясь подобрать правильное слово, – короче, это всё. Это было очень. Правда, потом… Я его обидела.

– Обидела? – переспрашивает Мишель. – Обидела Маккензи? Эй, подруга, ты что-то путаешь, Маккензи у нас не из обидчивых.

– Мари, – внезапно серьёзно спрашивает Эстелла, – что ты сделала?

Мари вздрагивает от этой неожиданной перемены тона и вдруг чувствует себя нашкодившим ребёнком.

– Он сказал, что любит меня, – еле слышно шепчет Мари, – а я… запаниковала. Я сказала, что не люблю его, и он ушёл, но я… Нет, правда, вы должны понимать, я ведь действительно не могу любить его, я его не знаю, а это его признание… Я растерялась. Я жалею о том, как резко это всё сказала, и мне хотелось пойти к нему и поговорить, объясниться…

– И вместо этого ты глушишь с нами текилу, – резюмирует Мишель.

– Мари, – жёстко говорит Эстелла, – дура ты, конечно.

– Эстелла! – с укором восклицает Куинн.

– А что? – Эстелла поворачивается к подруге и с вызовом произносит: – Вы не видели его, Куинн. Никто из вас не видел его ни разу с самого суда над Рурком. А я видела. Он был похож на живой труп. Да, нам всем было плохо, когда Мари пропала, но мы смогли вернуться к нормальной жизни, – Эстелла вздыхает, – а он – нет. Хотя он пытался. И Майк пытался помочь ему, да только ничего не выходило.

Марикета внезапно принимается реветь. Если то, что сказала Эстелла – правда, то она ещё большая сука, чем ей казалось. Это почти невыносимо – понимать, что Джейк действительно настолько её любит. И, конечно, у него были все причины разозлиться и уйти.

– Ладно, вопрос в другом, – чуть мягче произносит Эстелла, – почему ты всё ещё здесь, Марикета? На твоём месте я бы немедленно пошла к нему.

– Да, – кивает Мари, – ты права, я пойду и поговорю с ним!

С этими словами Мари поднимается со своего стула и тут же падает обратно.

– В таком виде? – вскидывает брови Мишель. – Нет, так ты даже до его номера не дойдёшь. Пойдёмте-ка в гостиницу. Добрая фея Миш сейчас соберёт Золушку на бал!

По возвращению в гостиницу девочки наталкиваются на Раджа. Эмили тут же останавливается, чтобы повиснуть на шее своего жениха, и сообщает, что подойдёт позже. Мишель выгоняет Шона из номера, и прежде, чем уйти, он укоризненно качает головой и говорит, что завтра нужно уже выезжать в Калифорнию. Никто не спрашивает, зачем, потому что не понятно, для чего Шон это вообще сказал, когда тут есть дела поважнее.

Процедура «сборов Золушки на бал» занимает куда больше времени, чем рассчитывала Мари. Главным образом потому, что текила ещё не закончилась. Впрочем, когда она всё-таки заканчивается (последняя стопка достаётся присоединившейся к девочкам Эмили, которая влетает в номер с растрёпанными волосами, с размазанной помадой и в вывернутом наизнанку платье), процесс не идёт быстрее.

Марикета, сидя на стуле и позволяя Мишель рисовать что-то на её лице, вдруг решает, что в жизни не была счастливее, чем в этот момент.

========== 6: natural ==========

I had a dream I’ve got everything I wanted

Когда день клонится к закату, Джейк лежит на кровати в компании бутылки виски и думает, что ему делать дальше. В Калифорнию они собрались, к Малфою… Скриллекс могла бы справиться быстрее, но Кэп даже не скрывает, что причина этой поездки – это то, что в данный момент Рурку-младшему и его жене не позволяют выбраться четырёхмесячные обстоятельства.

Сначала Маккензи думает, что никуда не поедет. Что прямо с утра сядет в машину и вернётся в Луизиану. Нахуй это всё. Пусть на этот раз Марикета сама разбирается с тем, что творится в её голове. У неё целая куча преданных, как щенки, приятелей, которые точно не дадут ей пропасть. А он ей совершенно не нужен.

Потом Джейк приходит к выводу, что он может поехать с ними. Исключительно потому, что было бы неплохо навестить Ребекку в Лос-Анджелесе. Это, конечно, единственная причина, потому что находиться рядом с Марикетой по любому другому поводу – это похоже на мазохизм.

Что, мать его, с ним не так? Ну сказал он ей, что любит, ну и что с того? Это же правда.

Хуже было только в тот день, когда она исчезла из его рук с последним поцелуем.

А сейчас вся надежда, которая появилась в нём в последние несколько дней, лопнула. Даже не лопнула. Вдребезги, блядь.

Как наполненный водой воздушный шарик, сброшенный с Эмпайр-Стейт-Билдинг. Ошмётки по асфальту во все стороны и мокрое пятно.

Его… Марикета. Принцесса. Друг, любовница, возлюбленная, жена.

«Я не люблю тебя, Джейк».

Вот и всё. Ну ладно, чёрт с ней – пусть себе не любит. В конце концов, ну что в ней такого особенного, что он так на ней зациклен? Просто смазливая девчонка. Таких же сотни. Тысячи.

Она всего лишь одна из многих. Да, допустим, что красивая. И забавная, особенно, когда смеётся, запрокидывая назад голову, или когда проглатывает окончания слов. И сильная. Умудрилась же не сойти с ума на Ла-Уэрте, да и сейчас тоже держится молодцом. Чуткая, понимающая, страстная. Просто… обычная девчонка с необычным именем, которое бьётся каждым отдельным слогом в его пульсе.