Мануэль Пуиг - Любовь в Буэнос-Айресе Страница 24

Лео терпеливо дождался, когда сестра закончит болтать по телефону со школьной подругой, описывавшей ей, как прошел в ее отсутствие день в лицее. Затем Ольга повесила трубку и продефилировала в ванную, чтобы полюбоваться на себя в зеркало. Лео из своей комнаты позвал ее играть. Ольга в ответ крикнула из ванной, что сегодня они будут играть в чтение сказок. Плохо понимая, отчего, Лео покраснел и запротестовал, говоря, что хотел бы поиграть в муравьишку. Ольга отказалась, сказав, что отец бы рассердился, узнай он про эту игру. Лео не осмелился настаивать, но ощутил вдруг во рту привкус желудочного сока и вместо того, чтобы сдержать внезапный позыв, — дрожа от ярости, освободил кишечник, навалив прямо на постель. Ольга отказалась убирать за ним, и покуда домработница меняла испачканные простыни, он в горе поведал ей, что Ольга не хочет больше играть с ним в муравьишку. Домработница со смехом предложила ему самому подергать Ольгу за колокольчик. Тот опрометью бросился к сестре и попытался залезть ей рукой под юбку. Девочка отскочила в сторону и крикнула, что он сквернослов и бесстыдник и она никогда больше ни во что не станет с ним играть.

Позже вернулась Амалия и, не отвечая на вопросы домашних, прямиком бросилась к себе в комнату и разразилась рыданиями. Врачи не слишком обнадеживающе отозвались о состоянии отца. Однако малыш этого не знал и решил, что сестра плачет из-за его отвратительного поведения. Еще позже, уже ночью сеньор Друскович в своей больничной палате упрекал себя за то, что надолго оставил дочерей без присмотра — так как нашел их чересчур нескромно одетыми и накрашенными — и молча взывал к покойной супруге, прося у нее совета, в то время как Амалия безутешно рыдала в своей комнате, думая о поставленном отцу диагнозе, а Лео у себя б постели всхлипывал, от души раскаиваясь в своем непослушании. Ольга и домработница спали глубоким сном.

На следующий день Лео подглядывал сквозь замочную скважину в ванной и впервые увидел Ольгу раздетой. Поделиться своими впечатлениями он отважился лишь с домработницей: «У Ольги между ног растет кустик». Услышав это, домработница зашлась смехом и пересказала все сестрам. Амалия в бешенстве бросила Ольге, что в наказание лишает ту денег на кино и что если только увидит ее еще раз играющей с Лео, то все расскажет отцу. Ольга сейчас же сорвала злость на братце, закатив тому сильнейшую затрещину, а Амалия поддержала: «Ты этого заслужил. Бедный папа тяжело болен, а ты все так же гадко ведешь себя. Конечно, ты еще малыш, но все мы должны целыми днями молиться, чтобы отец выздоровел». Неделю спустя сеньор Друскович вернулся в Мендосу, в дом своего брата, чтобы вскоре умереть там от рака трахеи, который был у него обнаружен в санатории вместо грудной ангины.

Трудности подросткового возраста

а) Лео перестал ходить к причастию в четырнадцать лет, когда ему стало стыдно рассказывать во время исповеди о своих занятиях онанизмом.

б) Благодаря своему акселерированному развитию он был одним из самых сильных в классе, и одно его присутствие уже внушало уважение. Кроме того, размеры его полового органа вызывали у одноклассников восхищение и зависть — и они заставляли Лео демонстрировать его каждому новичку. За Лео также укрепилась слава покровителя слабых; поэтому никто не мог объяснить его реакцию на шутку одного тщедушного одноклассника. Когда тот сострил, что молоденькая учительница истории якобы сказала, в извинение своего опоздания, что задержалась в объятиях Лео, — последний, без всякой видимой причины наотмашь двинул остряка кулаком, после чего в раскаянии сбежал с уроков. Последствием этого инцидента едва не стало исключение Лео из школы.

в) В шестнадцать лет он вместе с несколькими одноклассниками отправился однажды на стройку, где они договорились встретиться с проституткой и ее сутенером. Для Лео это был первый опыт половых сношений и, очутившись перед женщиной, он почувствовал страшную скованность, вышел из недостроенного помещения и потребовал, чтобы сутенер вернул ему его деньги. Тот презрительно отказался это сделать, бросив вдобавок Лео оскорбление, на которое тот, к изумлению остолбеневших товарищей, никак не отреагировал и, повернувшись, пошел прочь с опущенной головой.

г) В том же самом году один одноклассник привел Лео на сходку в дом бывшего профессора, уволенного за его социалистические убеждения, где правительство только что избранного президентом генерала Перона клеймилось как фашиствующее. Лео счел выдвинутые обвинения обоснованными и в течение некоторого времени посещал эти еженедельные сборища, хотя его и смущала собственная неспособность сосредоточиться на предметах оживленных дебатов.

д) В 18 лет он поступил на архитектурный факультет университета. На лекциях ему трудно было следить за ходом мысли преподавателя, и он не успевал делать полный конспект. Несмотря на все прилагаемые усилия, он то и дело отвлекался посреди занятий и опасался, что причиной тому может быть онанизм, которому он с неизбежностью предавался каждую ночь. Стоило ему улечься, как, опережая мысли, у него происходила эрекция. А мысли были всегда одни и те же: воспоминания об одном случае, происшедшем с ним в предыдущем году в спортивном зале. Он задержался, занимаясь упражнениями на перекладине, и отправился в душ, когда все его товарищи уже разошлись. Уже раздевшись, он вдруг обнаружил, что не захватил мыла. Оглядел пол — но оставленного обмылка нигде не было видно. Тогда ему пришло на ум, что всего в паре шагов душевая девочек, к этому часу абсолютно пустая. Он решил рискнуть, перебежал из двери в дверь через коридор — и действительно нашел там полураскисший кусок белого мыла. Кроме того, в углу Лео заметил забытую сумку. Поддавшись любопытству, он открыл ее и обнаружил сложенную внутри физкультурную форму. И тут послышались приближающиеся шаги: дверь в душевую осталась открытой, и через нее неслышно вошла хозяйка сумки. Оба от неожиданности застыли на месте. Девушка некоторое время глядела в лицо Лео, а затем помимо воли опустила взгляд на его внушительный член. Тут же выбежала из душевой и попросила из-за двери, срывающимся голосом, чтобы тот подал ей ее сумку. Член Лео встал и напрягся. Он не знал, как поступить: выйти и предстать в таком виде перед девушкой или высунуть наружу лишь руку с протянутой сумкой. Распластавшись о кафельную стену, он постоял в нерешительности, затем приоткрыл дверь и протянул сумку. Девушка выхватила ее, и шаги ее торопливой дробью удалились прочь по коридору. Но с тех пор каждую ночь Лео вновь ощущал взгляд девушки, остановившийся на его члене, и не мог себе простить, что позволил ей уйти. Он ворочался в кровати, кляня себя, и, чтобы как-то успокоиться, представлял себе всевозможные продолжения этой сцены, завершавшиеся неизменно лишением девушки невинности. Лео закрывал глаза, и мгновение спустя извергавшаяся сперма смешивалась в его воображении с девственной кровью.