Мой падший ангел (СИ) - Алешкина Ольга Страница 25

— Я не с тобой сейчас разговариваю, — резко перешел я на «ты», ибо взбесил. Аглая вместо того, чтобы отвечать мне, повернулась к Юмашеву и хмыкнула:

— Ну же, скажите уже ему, я все равно не соглашусь на ваши условия.

— А я скажу, лапуля, скажу, не беспокойся, — поднялся тот. Подошел к нам и встал позади Аглаи. Та подобралась, будто за её спиной обнаружилась змея и ей приказали не шевелиться, а Юма опустил руки на её плечи. Заставил выйти её на середину комнаты, она, как ни странно, послушно перебирала ногами.  Он развернул её ко мне, демонстрируя во всей красе, сам отстранился и дурашливо воскликнул: — Ой, и кто же тут у нас?

Рожу он при этом состряпал деланно удивленную, будто видит её впервые.

— Станислав Иванович, прекращайте этот цирк, — скривился я. Подошел, усадил Аглаю в кресло, а сам уперся о стол и скрестил руки: — Давайте, по существу.

— По существу, так по существу, — пробормотал он. Вернулся на диван, по-хозяйски расположился в нем, раскинув по спинке руки, и указал головой на Аглаю: — Ты даже не представляешь кто она такая. Тебе вообще известна её фамилия?

— Дорофеева и что?

— Если бы, — хмыкнул он. — Дорофеевой она стала за полгода до свадьбы с твоим отцом. Ранее она была Шульгиной, эта ей досталась от первого брака, а с рождения носила фамилию Рудакова.

Он победно оскалился, а я поймал себя на мысли, что последняя показалась знакомой. Где-то я её уже слышал. Знакомых у меня с такой не водилось, но натыкаться на подобную приходилось, только я никак не мог вспомнить где, поэтому поинтересовался:

— И? О чем мне должен сказать данный факт? 

— Рудаков Константин Александрович – это имя тебе говорит о чем-то?

Сейчас, когда оно прозвучало полностью, вкупе с отчеством, явилось и осознание где я его слышал. Точнее, не слышал, видел. В бумагах, когда пытался понять интерес Аглаи к комбинату. Озвученный Константин, бывший владелец предприятия и был им до тех пор, пока оно не перешло под крыло холдинга. Вероятно, на моем лице отразилось узнавание, потому как, Юмашев со значением добавил:

 — Теперь ты понимаешь, что за змею мы пригрели? И как только Коля умудрился просмотреть крысу. Обхаживала его и замуж выскочила намеренно, а теперь, готов поклясться, вьётся вокруг тебя! 

— Это правда, Рудаков твой отец? — спросил я, повернувшись к Аглае и смерив её взглядом. Она прекрасно понимала какого именно Рудакова имел я ввиду, уточнять тут не требовалось. Аглая устало потерла веки, подняла на меня глаза и выдохнула:

— Ну, разумеется, правда. Иначе зачем мы все здесь…

Меня тащила лавина по огромному склону, а я проваливался куда-то в пропасть без дна. Я не хотел демонстрировать им то, что творилось у меня внутри, не хотел, чтобы они видели, как кровь приливает к лицу, слышали, как бешено бьется о ребра сердце и уж тем более не знали, что я сейчас, как последний идиот, просто начну лупить кулаками по стенам.

— Лично для меня, причина смерти Николая под большим вопросом, — вставил Юмашев и едко заметил: — И эксгумацию не проведешь, мерзкая сука его кремировала.

— Мерзкая сука сделала это по просьбе Николая, — стиснув зубы шепнула Аглая. А я не выдержал и рявкнул:

— Убирайтесь вон! Оба!

Аглае второй раз повторять не пришлось. Поднялась рывком, скрылась за дверью. Мне показалось даже с облегчением. Юма крякнул, нехотя оторвал зад от дивана, порываясь заговорить со мной, но я молча указал ему пальцем на дверь. Тот двинул к выходу, однако, взявшись за ручку, все же повернулся:

— Ты поаккуратнее с ней. Спиной не поворачивайся и спи с закрытой дверью, на всякий случай, а то подушечкой влегкую накроет.

Я подхватил со стола бронзового медведя, из которого тут же посыпались карандаши, и швырнул его в стену напротив. Юмашев инстинктивно подтянул голову к плечам и сгруппировался, поджав к телу руки, хотя, я в него и не метился. Кусок металла врезался в картину, угодив в угол рамы. Раздался треск, боковая перекладина отпала, спикировав под ноги Юмы, чуть раньше приземлился медведь, отскочив от стены на пару метров. Юмашев буркнул «я позвоню» и выскочил за дверь. 

Я оказался прав. Когда четыре года назад заявил отцу о том, что Аглая в нашем доме появилась не случайно. Дрянь, обычная охотница за деньгами. В данном конкретном случае, за предприятием разорившегося отца. И в нашу семью она вошла с единственной лишь целью. А комбинат это или бабки – разница небольшая. Только от осознания своей правоты легче не становилось.

Может я решил дать ей один шанс, а может я долбанный извращенец из тех, что обманываться рады, не знаю, но я поперся на поиски Аглаи.

Нашлась она на балконе собственной спальни. Сидела в плетеном кресле и смотрела куда-то вдаль. Разглядывала не пейзаж, а одну ей известную реальность. Я обогнул кресло, облокотился на перила и закурил. Ситуация – дерьмо, самое первосортное. Какого-то хрена вспомнил, как мы пили с ней чай на этом балконе, как она методично подводила меня к сделке и всё встало на свои места. Я глубоко затянулся, выпустил дым и, не поворачиваясь к ней, все же спросил:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ты действительно появилась в нашем доме из-за комбината?

— Да, — ответила она. Просто и равнодушно.

Я почувствовал, как заходили желваки и поймал себя на мысли, что ждал очередного обмана. Скажи она иную правду, поверил бы, идиот. Конечно, иллюзий я не питал и прекрасно понимал зачем она спит со мной, но озвученный вслух цинизм ранил. Бил под дых.

На деле Аглая бездушна и расчетлива, а ради выгоды станет кем угодно. Хочешь - хрупкой и нежной, хочешь - страстной и горячей, какой пожелаешь. Она, как грациозный прекрасный лебедь, которым лучше любоваться издалека. С виду безобидная, величавая птица, но подплывать близко не смей – заклюет, утопит. Я горько усмехнулся, отшвырнул щелчком сигарету и повернулся:

— Где заключение о смерти отца?

— В сейфе.

И вновь равнодушно, ни один мускул на лице не дрогнул. Смотрит сквозь меня, пустое я для нее место, помеха справа. В глазах тоска, почти «обогнала меня на повороте» и вот – незадача. Чертов Юма, потрясший исподним, когда она была так близка к цели. Ведь я почти готов был отдать ей «СМК».

— Код скажешь? —  не рассчитывая всерьез спросил я.

Она выпалила мне цифры, поднялась и ушла в комнату, оттуда уже скрылась в ванной. Я двинул вниз, на ходу повторяя код и борясь с искушением ничего не перевернуть в её спальне.  

Морг оказался приземистым, одноэтажным зданием при первой городской больнице. Я толкнул новую, металлическую дверь и оказался в небольшом тамбуре. Отсюда в холл вели пластиковые двери с остеклением. Распахнул, в нос ударил резкий, специфический запах. Узкий холл, коридор даже, несколько дверей и плакаты на стенах, активность нулевая. «Тишина, как в морге», – усмехнулся я. Сунулся в ближайшую дверь – заперто. За следующий обнаружилась девушка, чаевничавшая за нагруженным столом. Кафельные стены, шкаф, заваленный склянками, пара столов и никаких тебе каталок с трупами, что откровенно порадовало.

— Здравствуйте, — кивнул я. Девушка кивнула в ответ, отставила чашку и поднялась:

— Как вы сюда попали?

— Через дверь, — указал я себе за спину и доброжелательно улыбнулся.

Сотрудница беззвучно выругалась, но произнесенное слово отчетливо читалось по губам. Костюм на ней беленький, брючки и форменная куртка, да и сама она симпатичная, никак не хотела вязаться с подобным местом. Я даже засомневался туда ли попал. Но мимолетного взгляда на стойку, с висящим на ней огромным резиновым фартуком, хватило, чтобы понять – туда. Именно сотруднику морга может принадлежать такой фартук, ну или мяснику. Девушка поправила одноразовую синюю шапочку на голове и двинула меня.

— Мы закрыты. Идемте, провожу вас.

Сопротивляться я не стал и позволил выставить меня в коридор, но как только мы оказались в нем, я протянул ей заключение: