Луис Эмедиату - Зеленые годы Страница 27

— Вашему превосходительству дается десять минут на предъявление доказательств насилия.

— Ошибаетесь, ваше превосходительство. Если вам угодно, я помещу в архив сената все документы, которыми располагаю. А свою речь я построю так, как сочту нужным. И не вам меня учить, ваше превосходительство!

— Ваше превосходительство не приемлет дискуссии?

— Считаю долгом заявить, что об этом случае председатель гильдии адвокатов Бразилии доктор Жозе Рибейру ди Кастру Филью сообщил его превосходительству президенту Бразилии 5 июня 1974 г. и другим высшим руководителям тоже. Председатель гильдии адвокатов поведал его превосходительству президенту республики об ужасном происшествии, все подтвердив документально.

(…)

— Не будете ли вы столь любезны, ваше превосходительство, привести слова упомянутой жертвы?

— Из сообщения, направленного его превосходительству президенту республики? У меня на руках копия. И вот, господин президент, никаких мер до сих пор не принято. Доктор Жозе Рибейру ди Кастру Филью сложил с себя полномочия председателя. Он не получил ответа на официальное сообщение, адресованное его превосходительству господину президенту республики. В сообщении, между прочим, указаны имена виновных. Так что, господин президент, злоупотребления существуют и притом остаются безнаказанными.

Завершаю выступление словами: здесь, в этом зале, уже говорилось, что правительство не несет ответственности за факты, имевшие место в «подвалах администрации. Значит, известно, что у администрации есть подвалы. Но пусть представители администрации позаботятся, чтобы зловоние из подвалов не проникало в залы администрации. И если те, кто заседают в этих залах, не берут на себя ответственности за то, что происходит в подвалах, народ имеет право спросить: «Господин президент, кто же за это ответит?».

Другая комната, на сей раз темная. Без окон, без света, заплесневелая. Меня положили на стол, и мне хочется оставаться на этом столе как можно дольше. Мне нужно поспать, неважно где, но они не дадут, не дадут мне заснуть.

— Этот присылал тебе газеты?

Фотографии. Старики, молодежь, мужчины, женщины. Гражданские. Военные. Бразильцы, иностранцы. Иммигранты. Даже дети!

— Рафаэль. Этот, что ли, Рафаэль?

Я совершенно голая. Меня раздели, и теперь мне холодно. Страшная боль внизу живота. На меня смотрят голодными глазами. Нужно выдержать, нужно.

— Лучше уж скажи. И тебе, и нам лучше будет, если станешь хорошо себя вести. Внимательно посмотри фотографии. Скажи, кого знаешь и кого не знаешь. И скажи, как их зовут, понятно? Полные имена. И адреса.

Держаться. Держаться.

— Этого знаешь?

Нет.

— А этого?

Тоже нет.

— А этого, который справа?

Нет.

— Нет? Посмотри внимательно: вот этого, справа. Который в куртке, с сигаретой. Не помнишь его?

Нет.

— А эту, на другом снимке? Знаешь ее?

Я. Это я. Это я!

— Конечно, это ты. А рядом кто? Посмотри. Разве не тот же самый? Он ведь, и куртка та же.

Да, это наш курс. Однокурсники. Я не всех знала. Говорить говорили до начала занятий. Вот и все. И я знать не знаю, кто это…

— А на этой фотографии узнаешь? Смотри сюда, вот вы вдвоем, разве нет? И целуетесь, вот как интересно! Прямо на улице, среди бела дня, подумать только…

Прямо на улице, среди бела дня.

— Ладно, не пытайся больше нас обманывать. Видишь, мы все знаем. Ну что, начнем?

Держаться. Да, держаться, держаться. Но как?

— Назови имена, только имена. Имена и фамилии, слышишь? Рафаэля и всех прочих. Сейчас же!

Я не должна говорить. Не должна…

— Сейчас же, сука! Кто присылал газеты? И кому? Где вы собирались? У Рафаэля? У тебя? Родители твои об этом знали, догадывались? Ну, говори: твои родители тоже тут замешаны?

Веревка натягивается, когда ее тянут с двух концов. Несколько веревок переплетаются, когда их тянут в разные стороны. Одна веревка или несколько веревок принимают форму петли для повешения. Я не знаю своей жизни, не знаю того, что знаю и того, что не знаю. Мне неведома ни моя боль, ни моя жизнь. Стоит ли, стоит ли страдать, жить, умирать? У меня болит левая щека и обе груди. Болит нога, низ живота и голова. Моя рука! Мне выворачивают руку. Больно.

— Можешь кричать, никто тебя не услышит, кроме нас. Скажи нам все — и дело с концом.

И дело с концом. Свободная рука, вода, кровать, еда. Спать, спать. Открывается дверь, трое мужчин, свет. Зажгли свет, а я голая на столе.

— Свинья! Грязная шлюха, будешь говорить или нет? Будешь говорить, свинья, сука, сука!

И дело с концом. И дело с концом.

Предмет расследования: обнаружение трупа

Секретариат по общественной безопасности

Институт технической полиции

1975

№ 13.967

Приложено к деталям осмотра

Предмет расследования: Обнаружение трупа (самоубийство)

Дата: 25.10.75. Место: камера DOI/CODI[6]

Жертва: Владимир Герцог

Следователь: капитан Убиражара из DOI/CODI

Эксперт: криминалист Мотоо Шиота

Организация: отдел криминалистики.

В 18 часов 10 минут двадцать пятого октября сего года капитан Убиражара, сообщив об обнаружении трупа в DOI/CODI, на улице Томаса Карвальяла, № 1.030, объявил, что нужен эксперт для проведения надлежащего расследования.

Для проведения осмотра директор отдела криминалистики бакалавр Жуан Миланес да Кунья Лима назначил эксперта Мотоо Шиоту, который, завершив работу и посовещавшись с коллегой, представляет настоящий ОТЧЕТ.

Место происшествия:

Представляет собой двухэтажное здание, построенное на участке № 1.030 по улице Томаса Карвальяла, разделенное на несколько секций и занимаемое DOI/CODI.

Особый интерес в данном случае представляет отдельная камера № 1, расположенная на втором этаже этого здания, с одностворчатой металлической дверью, запирающейся на замок.

Пол в камере деревянный, единственное окно, застекленное металлическим переплетом, снабженное металлической же решеткой.

На полу возле окна два тюфяка, один поверх другого, а рядом с дверью табуретка, на которой обнаружен планшет с бумагами и шариковая ручка. На полу возле табуретки несколько клочков бумаги, исписанной шариковой ручкой.

Труп:

Возле окна камеры обнаружен висящий в петле из зеленой материи мужчина по имени Владимир Герцог, 38 лет, с бледным лицом и слегка высунутым языком.