Dragoste în ciuda (СИ) - "Joanne X" Страница 28

Влад резко привстал и обнял ничего не понимающую Лале.

— Прости, — прошептал он, и его глаза наполнились слезами. — Это девочка…

— Что? — непонимающе пробормотала она, ощущая, как сильные ладони, могущие быть жёсткими, нежно сжимают её талию.

Влад улыбнулся, легко целуя её в губы.

— Я никогда не причиню тебе вред, — проговорил, оторвавшись и зацеловав Лале до лёгкой щекотки, до смеха, вышедшего далеко за пределы их убежища.

— Я знаю, — шепнула она, зарывшись в его грудь.

Удалённый монастырь. Вторая ночь.

На колокольне, что венчала пик монастыря, было ветрено. Потоки воздуха буквально сносили с ног, холод пронизывал тело с макушки головы до пят. Дракула взглянул на чёрный горизонт, расстилающийся перед ними. Он не видел то, что мог бы видеть, если бы попробовал человеческую кровь. Князь мотнул головой, прогоняя крамольные мысли прочь. Но даже и той силы, что была у него, хватило, чтобы почувствовать тяжёлую поступь османской армии, воины которой были уже на подходе, близ стен, буквально следовали за ними по стопам. Они вот-вот прибудут к стенам древнего монастыря, и начнётся осада. И она может продлиться месяцы. Месяцы для того, чтобы народ ослаб физически и духом, а его «дар» истёк через три ночи. Надо было действовать чётко и быстро. Где-то там в низине шла пехота, неотвратимая, но лазутчики должны были быть уже тут, и его задача — перехватить их.

Не отрывая взгляда от тьмы, Влад услышал, как зашуршали крылья летучей мыши. Он с удивлением взглянул на свои руки и увидел, что они тают на его глазах. Ещё секунда, и он, уменьшившись в размерах, стал ею. Вздохнув, услышал призыв своей тёмной сущности и вновь стал человеком. Ещё раз то же ощущение, перевоплощение и полёт вниз. Свистящим уханьем провала в пропасть. До бабочек в маленьком сером тельце. И мир открылся совсем с другой стороны. Он воспринимал всё телом. Необычные ощущения. Вот рядом спикировала сова, ищет себе еду, отшатнувшись от него, чувствуя хищника пострашнее себя, ночные птицы притихли, но он явственно ощущал их присутствие везде. Сырость и холод не сковывали, наоборот, придавали живости и прыти. Радость от полёта омрачалась только гнетущими мыслями о том, что это не его естество, не человеческое, но одновременно он понимал, что испытает облегчение, когда его тёмный дар пропадёт. Лес был тих, пока он не почувствовал движения ног. По лесу маленькими группами передвигались люди. Пока далеко за пределами их укреплённого убежища, но могли быть и другие.

Человек — опаснейший из хищников, прирождённый монстр с его древнейшими базовыми инстинктами. Выжить в любом случае, в самых невыносимых условиях, а ещё защищаться до последнего и неожиданно найти в себе силы, когда загнали в угол, силы вырваться и отвоевать себе место под солнцем.

Но сегодня ни у кого из замеченных Владом просто не было шанса. Они думали, что это тень птицы. Он обрёл человеческую плоть и скользил теперь от одного воина к другому, словно пребывая в чудовищном кошмарном танце, не наслаждаясь, но вынужденно. Распалённый адреналином мозг жаждал их крови, но потеря самоконтроля — роскошь в такой ситуации.

На утро тела лазутчиков были найдены на подступе к лагерю армии Мехмеда. Колы, загнанные под кожу, кровь, стекающая по ним и открытые рты мертвецов, словно бы в безмолвном предсмертном крике ужаса. Воины видели, как султан свёл челюсть, громко хрустнув зубами в бессильной пока ярости.

— Завтра днём выступаем, — приказал он, сжимая эфес меча, глядя вдаль на высокие пики неприступного монастыря.

Мехмед поднял глаза в небо и взглядом проводил в высоту белого почтового голубя.

Битва на равнине. Утро перед третьей ночью.

— Оставайся здесь, — приказал Влад, опоясываясь перевязью, вкладывая меч в ножны.

— Сегодня так пасмурно, даже темно, — невпопад прошептала Лале, умоляюще глядя на него. — Я бы хотела быть там с тобою…

— Зачем? — он остановился, его взгляд был неуловимо суров. — Ты хочешь увидеться с Мехмедом и разжалобить его нашими детьми…

— Мы могли бы хотя бы поговорить… — ещё одна попытка разрешить конфликт.

— Мирно, разговорами? — его бровь поднялась вверх, саркастично выгнувшись.

Влад хмыкнул: досадливо, тем самым показав, как ему больно. Лале молчала.

— Османы никогда не остановятся, никогда, они разграбили сокровищницы Валахии ещё при моём отце, угнали в плен двоих его сыновей, нас с Раду, и ты веришь, что Мехмед смилостивиться над нашими сыновьями? — он перевёл дыхание. — Он убьёт всё, что может хоть как-то напомнить ему обо мне.

Александра взглянула на вздрогнувшего Раду, уловив нечто странное в глазах. Сомнение — червь, точащий любую уверенность, даже самую непоколебимую. Их взоры встретились, мужчина кожей чувствовал, что она знает больше, чем говорит.

— Лале, Влад прав, — вмешался в разговор Аслан. — Он не оставит никого в живых, тем более нас, мы — те, кто перечит ему, те, кто не сдались, оставлять нас не в его планах, ведь мы можем подать пример другим.

Влад подошёл к жене и взял её щёки в свои ладони.

— Я не боюсь потерять свой трон, как прочие европейские короли и правители, они лишь заботятся о собственной выгоде, мы же печёмся о всеобщем благе, спасу страну — спасу и вас, — он поцеловал её в губы, чуть приласкав волосы.

Лале проглотила слёзы.

— Береги Михаила и Михню, — прошептал он.

— Не доверяй никому, Влад, слышишь, — она шепнула в ответ, бросив быстрый взгляд в сторону Александры.

Их пальцы рассоединились, и женщина вздрогнула. Влад кивнул головой своим ближайшим соратникам. Раду, Аслан, Димитрий и отец Илларион вышли из церемониального зала и прошли по узким, как катакомбы, коридорам, выйдя на задний двор, где их ждали лошади. Князь остановился под навесом, не решаясь выйти. На небе жёлтым ярким кругом висело солнце — губительное для тёмного, кем он сейчас и являлся.

Раду оглянулся, заметив его колебания, и свёл брови от удивления.

— Подойди сюда, брат, — позвал он хрипло, вновь взглянул на небо и пожелал, чтобы его затянуло мрачными тучами.

Тот сделал несколько шагов и оказался рядом с Владом, кинув внимательный взгляд на лоб в испарине.

— Тебе нездоровится? — спросил Раду.

— Не важно сейчас, — князь тяжело вздохнул. — Я решил оставить тебя здесь…

— Что? — переспросил его непонимающий брат. — Ты оставляешь меня с бабами и монахами? Изволишь молиться усердно или слёзы проливать?

Синие глаза устало воззрились на Раду, обежав его раскрасневшееся от гнева лицо.

— Послушай меня… — начал было Влад.

— Нет, послушай меня ты, на это сражение ты взял даже церковника, а я тут должен околачиваться? Тебе не кажется это…

— Послушай меня, — получилось грубо, не так хотел, затем значительно мягче. — Я никому не доверяю так, как вам четырём …

— И из всех четырёх ты решил оставить меня?! — Раду громко возмущался, так что остальные мужчины повернулись и теперь пристально смотрели в их сторону.