Правительница Д'Хары (СИ) - "Sister of darkness" Страница 28

Как Добрые Духи могли так пошутить над ее горем?

Кэлен погребла эти вопросы на глубине, не доступной для ее мыслей, как только простила Ричарду грехи его отца. Горе затмевало ее разум, но она более не смела возлагать ответственность на невинного человека.

— Всегда найдется кто-то, кто сможет превзойти даже его жестокость. Джегань ничуть не лучше, Ричард. Он найдет великое множество способов использовать магию Исповедницы во зло, и я не хочу давать ему в руки оружие.

— Пока я дышу, Джегань не приблизится к твоим детям. Даже если ты не позволишь мне стать их отцом, я прослежу, чтобы с ними ничего не случилось. — тихо пообещал Ричард, взяв Кэлен за руку. Она улыбнулась, удивляясь, откуда у него были силы на юмор даже в такой мрачной ситуации.

Она сжала его руку в ответ.

— Думаю, ты - лучший кандидат. К тому же, единственный, ради кого я соглашусь надеть ошейник.

— Сочту это за комплимент.

========== Бонус 4.0 ==========

Белое платье всегда значило для Кэлен нечто особенное. Оно было символом доверенной ей власти, символом чистоты и неподкупности; оно олицетворяло стремление к поиску незапятнанной, беспрекословной истины.

Глядя на свое отражение в зеркале, Кэлен не понимала, что значил для нее белый в данный момент. Это было ее второе свадебное платье, и теперь, вместо того чтобы привлекать к себе внимание вычурным красным цветом, символизировавшим дом Ралов, оно зачаровывало своей простой красотой, струящейся шелковой тканью и летящими рукавами. Единственным украшением этого платья была тонкая вышивка золотистого цвета по линии треугольного выреза, непривычного для Матери-Исповедницы.

Главная швея Народного Дворца, стоявшая в дверях небольшой гардеробной прямо в покоях Матери-Исповедницы и лорда Рала, явно нервничала, то и дело спрашивая, было ли будущей леди Рал комфортно. Кэлен охотно заверяла ее, что платье было действительно безупречно, и, вне сомнений, она не врала: ее предсвадебное волнение не имело ничего общего с тем, во что она была одета.

Если главная швея и Мать-Исповедница были заметно напряжены не под стать ситуации, то Кара выглядела страшно довольной, и Кэлен понимала, что это не сулило ей ничего хорошего. Морд-сит редко бывала в таком приподнятом настроении, и чаще всего это было связано с возможностью заставить Ричарда закатить глаза или…

— Это платье очень подходит тебе, но, думаю, лорд Рал хотел бы увидеть и что-нибудь более открытое. К счастью, швеи закончили твое ночное платье. Не хочешь примерить его до того, как лорд Рал порвет его прямо на тебе в вашу брачную ночь?

… или заставить Кэлен покраснеть.

— О чем это ты? — невинно осведомилась она, мечтая скрыть красный оттенок своих щек. Даже если бы она отвернулась от Кары, ее смущение осталось бы очевидным, учитывая то, что вся фигура Кэлен прекрасно обозревалась в отражении зеркала.

Она уже вернулась к обязанностям Матери-Исповедницы, и именно они помогали ей отвлечься от того факта, что их с Ричардом свадьба — теперь вполне настоящая и даже основанная на взаимном желании связать себя узами брака — состоится послезавтра.

— Настоящая свадьба, помнишь? После нее обычно наступает брачная ночь, и в брачную ночь…

Главная швея Народного Дворца, до даже позволившая себе хихикнуть, вдруг округлила глаза, желая отдалиться от этого неудобного диалога. Каждый во Дворце знал, что морд-сит, если начинали что-то рассказывать, никогда не скупились на подробности.

— Добрые духи, ты ведь понимаешь, что я не об этом, — быстро прервала ее Кэлен еще до того, как морд-сит успела зайти слишком далеко. — Какое еще ночное платье? Я не помню, чтобы распоряжалась о пошиве.

— Верно, ты не распоряжалась, — подмигнула ей Кара, переглядываясь со смущенной женщиной. Та кивнула неожиданно уверенно. — Так решил лорд Рал после переписки с королевой Цириллой. Я не имею ни малейшего представления, что она могла написать ему, но одобряю его выбор. Так что, ты примеришь платье?

Мать-Исповедница, в отличие от Кары, прекрасно понимала, что ее сестра могла написать Ричарду. В ее послании точно мелькало слово «женственный», и, возможно, даже не раз. Цирилла, которая осведомлялась о состоянии Кэлен посредством писем, должна была понимать, в каком состоянии была ее младшая сестра. Ей не нужно было видеть ее неприкрытую худобу — не стройность, а именно худобу, которую не смогли вытеснить даже тренировки с Ричардом, — чтобы понимать, что Кэлен нуждалась в напоминании о своей красоте.

Цирилла хорошо разбиралась в ее эмоциях еще в их юношестве, когда Кэлен надевала свою маску при малейшей угрозе вторжения в мысли, и будущая королева Галеи уже тогда действовала в обход всех барьеров. Не удивительно, что сейчас она могла читать ее мысли, не обмолвившись с ней ни единым словом.

Кэлен с явным нежеланием напомнила себе, что ее сестра должна была приехать сегодня к полудню, но опоздала к обещанному сроку уже почти на девять часов. Она старалась подавить в себе приступ тревоги, связывая его с волнением перед предстоящей церемонией.

— Ты никогда не научишься принимать отказы, правда? — всплеснула руками Кэлен.

— Конечно, нет! Не тогда, когда я могу насолить лорду Ралу, испортив его сюрприз и дав тебе примерить платье раньше срока.

Кара заговорщицки переглянулась с другой женщиной, и та вдруг улыбнулась. Кажется, эта морд-сит наконец научилась договариваться с людьми, не используя свой эйджил.

В конце концов, Кэлен сдалась и кивнула. Ричард заверил ее, что сегодня вернется не раньше полуночи, когда она сообщила ему о примерке. Он явно дал понять, что не собирается вмешиваться в их «женские дела».

Швея внесла в гардеробную стопочку одежды, и Кэлен бросилось в глаза, что предметы в ней были выполнены в черном и золотом цветах. Мать-Исповедница хмыкнула, узрев в этом полное отсутствие случайности, и приняла от швеи стопку, сразу же ощущая необыкновенную мягкость материала. Вне сомнений, это тоже был шелк.

Кара кивнула швее, и, напоследок улыбнувшись, она попрощалась с обеими женщинами. Морд-сит выглядела настолько довольной, что Кэлен засомневалась, что она держала на руках всего лишь одежду.

Кэлен понадобилась помощь с завязками ее свадебного платья, и после того, как с ним было покончено, она хотела надеть ночное платье прямо поверх корсета, но морд-сит неожиданно начала протестовать.

— Кто спит в корсете? — едва не вскричала она.

— Тогда, будь добра, выйди, — ответила ей Кэлен без тени раздражения.

Конечно, стеснение было неведомо ей уже многие годы, и лишним тому подтверждением был ее поступок в те времена, когда она возглавляла командование армией Галеи. Для нее не составило труда повести колонну всадников в бой, будучи абсолютно обнаженной. Единственным подобием одежды на ней была известка. Однако сейчас, только-только начав оправляться от последствий своей болезни, она не чувствовала себя достаточно уверенной, чтобы обнажиться перед кем-либо. Она даже не желала объяснять это Каре, вполне сознавая, что после всего произошедшего она имела право на личное пространство и могла получить его без лишних разговоров.

Кара согласилась на удивление быстро, и Кэлен не увидела в этом никакого злого умысла — а зря.

Она накинула на себя песчаного цвета нижнее платье и обернулась к зеркалу. Платье едва прикрывало ее бедра, доходя лишь до их середины, и, накинув поверх черный халат, она осознала, что тот был лишь немногим длиннее. Платье подчеркивало каждый изгиб ее тела, открывая выступающую линию ключиц и частично обнажая тонкие плечи. Треугольный вырез спускался до самой середины ее груди, обрамленный тонкими золотыми кружевами, которые вовсе не смотрелись вычурно благодаря своему изяществу.

Она бы никогда не подумала, что наденет на себя такую вещь — в Эйдиндриле подобное было не отыскать, а швеи бы лишь округлили глаза на столь необычную просьбу. И все же, она тяжело вздохнула, когда ее взгляд зацепился за очередной острый угол ее тела, не слишком-то выгодно подчеркнутый этой прекрасной вещью. Кэлен раздраженно стянула с себя халат и бросила его на кресло в углу небольшой комнаты. Уже скрестив руки и приготовившись снять с себя платье, она развернулась к выходу, намереваясь убедиться, что дверь все еще была закрыта.