Мишель Лейтон - Поднимаясь ко мне Страница 3

Его губы немедленно накрывают мои, и все прочие соображения улетучиваются. Кэш прижимает меня спиной к двери, и я слышу, как щелкает замок.

Он берет меня за руки, поднимает их вверх и захватывает запястья длинными пальцами одной руки. Свободная рука оставляет огненные следы у меня на боку, большой палец теребит уже набухшие соски, потом спускается к животу, забирается под край топа.

Кэш распрямляет ладонь и прикасается к моим ребрам, заводит руку мне за спину, потом опускает вниз, под пояс брюк. Пояс прилегает к телу неплотно, поэтому проникнуть внутрь не составляет труда. А оттуда пробраться в трусы и захватить ладонью голую ягодицу.

Он прижимает меня к себе, вжимается в мои бедра своими и засасывает мою нижнюю губу.

– Ты знаешь, как это было трудно – позволить тебе работать сегодня вечером? Знать, что я не могу прикоснуться к тебе, поцеловать, даже посмотреть на тебя? – Он дышит мне прямо в рот. – Я мог думать только о том, как ты выглядишь голой, и о тех тоненьких звуках, которые ты издаешь, когда я забираюсь в тебя языком.

От его слов низ живота наполняется теплом и напрягается. Кэш отпускает мои запястья, но вместо того чтобы оттолкнуть его, я забираюсь пальцами ему в волосы и впиваюсь губами в его губы. Чувствую, как он возится с пуговицами и молнией у меня на джинсах, и восторг захлестывает меня с головой.

– Прошло всего несколько часов, а я только и думаю о том, какая ты на вкус, как ты обвиваешься вокруг меня. Когда ты такая горячая, готовая. Такая влажная, – бормочет он у меня во рту.

Меня начинает лихорадить от желания, и тут нас прерывает чей-то голос.

– Нэш? – Это Марисса, она колотит кулаком во внутреннюю дверь гаража. Кэш отрывается от моих губ и кладет на них палец, чтобы я молчала. – Нэш? – Новый удар. – Я знаю, что ты там. Гараж открыт, и твоя машина здесь.

Я слышу, как Кэш рычит.

– Вот дерьмо! Какого черта она вернулась? – шепотом ругается он.

Мысли скачут у меня в голове. Хотя мне известно, что Кэш и Нэш – это один и тот же человек, Марисса-то этого не знает. Это может вызвать проблемы, особенно если учесть, что она не в курсе моих отношений с Кэшем.

– Что нам делать? Нельзя, чтобы она обо всем узнала вот так!

Кэш вздыхает и отклоняется назад, чтобы пригладить растрепанные волосы. К счастью, он предпочитает небрежный стиль, поэтому незаметно, что мои пальцы только что теребили его пряди.

Тело ноет от желания, но разум уже переключился на реальность.

– Думаю, нам остается только одно: изобразить, что ты убираешься после смены. А что сказать ей о Нэше, я придумаю.

– Ладно, – отвечаю я, поправляя одежду и прическу.

– Зачем я, дурак, открыл гараж так рано! Собирался загнать туда твою машину, когда Тарин уйдет. – Кэш снова вздыхает и качает головой. Потом он смотрит на меня, его глаза затянуты поволокой, но в их глубине полыхает пламя. – Мы еще не закончили, – обещает он, наклоняется и легонько кусает меня в плечо.

Будто электрический разряд ударяет в промежность. Кэш знает, что сказать и что сделать, чтобы меня разорвало на части.

Черт возьми!

2

Кэш

Нелегко было отпустить Оливию, чтобы идти открывать дверь Мариссе. Проводить время с Оливией – все равно что прятаться в мыльном пузыре, в совершенном мыльном пузыре, где совсем другая жизнь – без проблем, без обмана и… грязи моего двойного существования. И как же, черт возьми, трудно из него выбираться!

Снова провожу рукой по волосам. Стояк в штанах больше не проблема: голос Мариссы избавил меня от него. На самом деле он подействовал на меня так, что не просто все опало, а только что не втянулось в хренову вагину.

Скрежеща зубами, шагаю к двери в гараж. Распахиваю ее, не пытаясь скрыть неудовольствие. Кулак Мариссы едва не задевает меня по носу – она снова колотила в дверь.

– Ой, – восклицает незваная гостья и отскакивает назад, явно напуганная моим внезапным появлением, затем откашливается. – Кэш. Прости за настойчивость, но мне нужно повидаться с твоим братом. Сейчас. Если я ему позвоню, он не ответит, а мне нужны объяснения.

Чем дольше она говорит, тем больше горячится. Я слышу это по напряжению голоса и вижу по губам, поджимающимся в тонкую линию.

– Извини, Марисса, его здесь нет. Он оставил тут машину вчера вечером и до сих пор не появлялся, чтобы ее забрать.

– Почему он так сделал? Куда он уехал? – спрашивает та, явно озадаченная.

– Он не сказал. Только спросил, может ли оставить здесь машину на день или два. Это все, что я знаю.

Марисса надувает щеки и выпускает воздух. Так расстраиваться, захлебываться эмоциями – это на нее не похоже. Стандартные настройки у Мариссы не слишком разнообразны: от откровенной стервозности она может перейти к равнодушной холодности, потом подарить немного тепла – и тут же возвратиться обратно. Другого от нее не дождешься.

– Тогда я буду снова звонить ему на мобильный, – говорит Марисса, оглядываясь на машину Нэша. Потом поворачивается ко мне, и в глазах у нее – подозрение. – Я найду его. Так или иначе. Прости, что побеспокоила тебя, Кэш. – Это ложь. Она ничуть не сожалеет, что доставила мне неудобства. А эта угроза? О, как бы мне хотелось на нее ответить!

Марисса идет к выходу, но на полдороге останавливается и поворачивается ко мне:

– Оливия все еще здесь? Я видела ее машину на улице.

– Да, она готовится к закрытию. А что?

– Я оставила ей пару сообщений, но она мне до сих пор не перезвонила. Прямо из аэропорта я поехала к Нэшу, а потом сюда.

– Ты хочешь, чтобы я ей что-то передал?

Марисса хмурится и надувает губы. Думает.

– Нет, все хорошо. Просто скажи, что мы с ней встретимся дома. Она ведь тут ненадолго, да?

Я не бью женщин. Никогда. Но Марисса за десять секунд разговора вызвала во мне желание весить на сотню фунтов меньше и иметь титьки. Она не только явилась не ко времени, но намерена испортить мне весь вечер.

– Ну нет. Она тут не задержится. Ты иди. А я ей все передам и прослежу, чтобы она убралась отсюда поскорее.

Марисса улыбается холодно и удовлетворенно, чем доводит меня до предела. Сохранять вежливость, невозмутимость, притворяться, что я тут не при делах, – жесть!

– Ладно. Спасибо, Кэш.

Натянуто улыбаюсь и дожидаюсь, пока она отвернется, после чего закрываю дверь. Я бы с удовольствием захлопнул ее и выругался по-матерному, но какой смысл. Черт бы ее побрал.

Когда я возвращаюсь к Оливии, она заворачивает гейзеры на бутылках с ликерами – это последнее, что делается каждый вечер. Оливия оборачивается и смотрит на меня. На долю секунды мне кажется: вроде в ней что-то изменилось. К худшему. Но вот она улыбается, и я выбрасываю сомнения из головы.