Маленькая для Шопена (СИ) - Соболева Ульяна ramzena Страница 3

- Все!

Объявляет подошедший к нему человек и почтительно склоняется перед ним. Но его кажется никто не слышит. Мужчина увлечен музыкой. Пока не заканчивается мелодия и он не открывает свои светлые глаза и не переводит на своего помощника, от взгляда мужчины с тростью человек рядом тут же весь собирается и вытягивается по стойке смирно.

- До единого?

- Да, Шопен, все до единого!

Встает медленно с кресла и, опираясь на трость, прихрамывая на правую ногу, в которой не сгибается колено, идет по зале, залитой вином и кровью. Иногда он толкает тела кончиком трости и перешагивая через них движется дальше. Он удовлетворен. Подбородок вздернут кверху, крупные губы искажает кривая, но довольная ухмылка. Мужчина похож на хищную птицу, которая осматривает свою растерзанную добычу с удовлетворением и сытостью.

- Шопен! Сейф на втором этаже в спальне! Уже взломан! Посмотришь?

Не отвечает, хладнокровно проходит мимо мертвецов, поднимается по витой мраморной лестнице наверх, потягивая правую ногу. Он не торопится. Снизу доносится новая мелодия.

Мужчина, которого назвали Шопеном, проходит мимо распахнутых настежь дверей комнат. Если бы не хромота можно было бы подумать, что он идет под музыку. На лестнице он натыкается на красивую белую женскую туфельку-балетку, отталкивает ее тростью и идет дальше. Туфелька падает со ступеней и издав мягкий звук застывает внизу возле камина.

Шопен доходит до двухстворчатых дверей раскрытых нараспашку и, ступая по разбитому стеклу, входит в комнату с двуспальной широкой кроватью, застеленной шелковым покрывалом кроваво красного цвета. Следом за ним идут его люди с пистолетами наготове, оглядываясь по сторонам с вытянутыми вперед руками, готовые в любой момент выстрелить. Шопен ступает по ковру, медленно подходит к сейфу, открывает дверцу и с удовлетворением смотрит на стопки денег и папку с документами.

Какое-то время он рассматривает деньги, потом кивает своему помощнику и тот складывает их в сумку вместе с документами. Пока сейф опустошают Шопен прогуливается по комнате, рассматривая фотографии в рамках развешанные над трюмо с большим овальным зеркалом. Он долго смотрит на изображения мужчины, брезгливо скривив губы, на фото женщины, а потом его взгляд останавливается на портрете девочки лет десяти. Юное создание с копной золотистых волос, огромными кукольными глазами и очень нежным личиком.

***

Мужчина внимательно осматривает комнату.

Музыка снова смолкает и в комнате слышно напряженное тиканье часов. Шопен все еще смотрит на портрет, потом резко оборачивается, делает несколько шагов к кровати, задирает тростью покрывало.

- Вылазь! – командует он, - Или эту постель сейчас расстреляют!

Его люди тут же направляют оружие на кровать, но Шопен поднимает левую руку, останавливая их. Из-под покрывала появляется светлая головка с длинными волосами. Девочка выползает на четвереньках и садится на пол. Она вся дрожит. По ее щекам катятся слезы, все тело содрогается от рыданий. Мужчина подносит трость к ее остренькому подбородку и заставляет поднять голову.

Огромные кристально-чистые зеленые глаза распахиваются широко и с ужасом смотрят на мужчину. С ужасом и ненавистью. Девочке на вид лет двенадцать-тринадцать. Нет никаких сомнений, что это девочка с портрета над трюмо. На ней красивое розовое платье с пышными рукавами и юбкой колоколом. На одной ноге белая туфелька-балетка, колготки порваны.

- Я ее сейчас кончу! – помощник направляет дуло в голову девчонке, та жмурится и кривит в ужасе мордашку.

Трость силой опускается на запястье мужчины и пистолет вылетает на пол.

- Не трогать! С собой возьмем!

- Но, Шопен!

- Я сказал возьмем с собой!

- На хера тебе свидетель? Прикончу ее и все!

- Ты глухой? Я сказал взять с собой!

Царапающуюся и кричащую девчонку потащили к лестнице. Шопен ткнул тростью в одну из фотографий над трюмо, потом подцепил их все и разбил с какой-то дикой яростью, покромсал в крошево под аккорды музыки.

Когда он шел к черному джипу с тонированными стеклами позади него полыхал белый дом с коричневой крышей. Языки пламени лизали чернильное небо и целовались с зигзагами молний.

Музыка теперь доносилась из машины….

Глава 2

« Я не сразу поняла, как он ударил. Только плечо вздулось и заболело адской болью. Я перевела взгляд на рубец и лопнувшую от железной пряжки кожу, и на кровь, которая потекла прямо на красное платье. Он тоже стоял и смотрел на этот рубец расширенными глазами, застывший, как изваяние, и бледный до синевы. Мне показалось, он испугался, точнее, он ошалел от того, что только что сделал. А у меня так кипит адреналин, что я не могу даже заплакать от чудовищной боли и от понимания, что он поднял на меня руку. Но я ошиблась… никакого испуга не было. Я слишком хорошего мнения была о нем… Никто и не о чем не сожалел. Он вообще не знал, что такое слово «жалость» и все производные от него.

– Я буду тебя учить всему, – сипло сказал Барский, – и прежде всего выбью все бл*дство, которого ты нахваталась в своем детдоме и на своей улице.

А сам продолжает смотреть на рубец и тяжело дышать. Он его заворожил. Как будто взгляд оторвать не может.

– Еще раз с какой-то швалью увижу…

– Изобьете?

Поднял на меня налитые кровью глаза и прорычал:

– Убью!»

Ничья его девочка. У. Соболева

Я пришла в себя. Но показывать этого точно не собиралась. Подо мной постель, мне мягко, тепло и довольно уютно, если не учитывать то, что со мной недавно произошло. Если я покажу, что не сплю произойти может что угодно. Думать и гадать где я бесполезно. Главное не на том свете. Прислушалась сама к себе. На мне есть одежда, я укрыта кажется одеялом и вокруг меня пахнет. Нет ничего сладкого, терпкий, мужской запах парфюма и сигарет. Страх уже проснулся и царапает мне затылок тонкими крысиными коготками. Что такое крысы я знаю. Меня закрывали в погребе…иногда и на целые сутки.

- Проснулась?

Я узнала этот голос, и вся внутренне сжалась. Это ОН приказал забрать меня, это он уничтожил всю мою семью и оставил гору трупов в доме. Я приоткрыла один глаз, а потом второй, судорожно глотнула воздух, потому что мужик сидел прямо напротив меня, его силуэт тонул в полумраке. У него страшное лицо. Нет, не уродливое. А именно страшное. Очень тяжелый взгляд, казалось он прожигает в тебе дыру. Глаза светлые-светлые и потому какие-то неестественные, мертвые. Он протянул руку и щелкнул выключателем. Стало слишком светло, и я быстро заморгала. Почему-то при свете ужас обуял меня намного сильнее чем в темноте. Мужик сидит, откинувшись на стул. На одной из его рук намотан кожаный ремень и он почему-то очень привлекает мое внимание.

- Имя!

- Зачем?

Огрызнулась и прищурилась. Он мне не нравился, пугал, но больше биться в истерике я не собиралась, хотя было страшно и даже очень. Но жертву убивают и мучают быстрее. Лучше не показывать, что мне страшно.

- Имя! Я спрашиваю – ты отвечаешь. Таковы правила!

- Правила?

- Правила этого дома!

- Я не хочу быть в этом доме!

- Тебя никто не спрашивает! Имя я сказал! Мы с Фридериком не любим ждать!

- Фридерик?

- Мой ремень! Кожаный, тугой с большой железной пряжкой. Дерет задницы до самого мяса.

- Маша.

Ухмыльнулся нехорошо и посмотрел на меня исподлобья так, что мурашки побежали вдоль позвоночника.

- За брехню отхлестаю ремнем по заднице. Это больно. Тебе не понравится.

Погладил ремень с любовью и я вздрогнула чувствуя как страх стал более мерзким и липким. Я ведь понятия не имею куда я попала. И к кому.

- Ладно. Лиза.

- Уже лучше, Лиза.

Что он собирается со мной делать? Зачем я здесь? Почему меня не убили вместе со всеми остальными? Он что извращенец? Что у него на уме?