Сильвия Дэй - Наслаждения ночи Страница 3

— Правильно думал.

— Весть о твоем новом назначении уже облетела все наше воинство.

Коннор Брюс остановился в нескольких футах, скрестив руки на груди так, что в глаза бросались мощные бицепсы и мускулистые загорелые предплечья. Светловолосый гигант не обладал скоростью и мастерством Эйдана, однако с лихвой возмещал их отсутствие грубой силой.

— Да, знаю, — отозвался Эйдан и сделал выпад, нанеся воображаемому противнику неотразимый и смертоносный колющий удар.

С Коннором его связывала многовековая дружба, начало которой было положено еще тогда, когда они занимали соседние койки в дортуаре Академии Избранных. В ту пору, когда дни их проходили в бесконечном учении, а ночи — в столь же бесконечных утехах в женских объятиях, между ними образовалась связь, которую годы делали лишь прочнее.

Курс занятий в академии был суров и нелегок, нагрузка казалась запредельной, а поблажками и не пахло, так что из двух десятков приступивших к обучению до окончания курса дотянули лишь трое — из них двое неразлучных друзей.

Для тех, кому не удалось полностью осилить программу, нашлись иные занятия. Одни стали Целителями, другие — Игрунами. Некоторые нашли себя на преподавательском поприще, сделавшись Мастерами, что было достойным и ценным выбором. Мастер Шерон, наставник Эйдана, стал одной из центральных фигур в его жизни, и даже сейчас, по прошествии стольких лет, он вспоминал учителя не иначе как с любовью и восхищением.

— Я сказал бы, что решение Старейших тебя не радует, — сухо заметил Коннор. — Однако в последнее время ты не в восторге от всего, что они делают.

Эйдан прервал упражнение и опустил руку с мечом.

— Возможно, так как я решительно не могу понять, что, черт возьми, они, собственно, делают.

— У тебя это на физиономии написано, — буркнул Страж.

— Что у меня написано?

— Так и написано: «Хочу Получить Ответ На Сто Вопросов».

То было прозвище, присвоенное пытливому Эйдану Мастером Шероном в дни учебы, — и далеко не единственное из того, чем наделил его учитель, сохранившееся по сей день.

Эйдану и нынче недоставало тех долгих часов, которые он проводил с наставником за каменным столом под деревом во дворе академии. Тогда он засыпал ментора великим множеством вопросов, и тот всегда отвечал с неизменным и похвальным терпением. Но вскоре после их выпуска Шерон, пройдя Вступление, сделался полноправным Старейшим, и более Эйдан его уже не видел.

Подняв руку, Эйдан потрогал пальцами камень в кулоне, подаренном ему Шероном в знак окончания учебы. Он всегда носил его как овеществленную память о тех днях и том любознательном и целеустремленном юнце, каким был много веков назад.

— А ты никогда не задумывался о том, с чего бы это кому-то захотелось стать Старейшим? — спросил он у Коннора.

Да, конечно, возможность находить ответы на вопросы не могла не привлекать, однако Вступление меняло Стража, и эти перемены Эйдан находил внушающими тревогу. Шерон, например, смуглый и темноглазый, раньше выглядел моложаво, а теперь стал таким же, как и остальные Старейшие, — седым, с бледной кожей и бесцветными очами. Столь разительная перемена во внешности личности почти бессмертной должна была что-то обозначать. И Эйдан был чертовски уверен в том, что она не означает ничего хорошего.

— Нет, не задумывался, — заявил Коннор, упрямо выставив челюсть. — Ты мне лучше скажи, где намечается схватка. Это все, что я хочу знать.

— А за что мы сражаемся, тебе, стало быть, неинтересно?

— Чушь, Кросс. Мы всегда сражаемся лишь за то, чтобы, пока ведутся поиски Ключа, сдерживать Кошмары. Сам прекрасно знаешь, что мы единственная преграда между ними и человеческим родом. В свое время мы дали маху и позволили им прорваться и теперь должны не давать им развернуться, пока не найдем способ вытурить их вон.

Эйдан тяжело вздохнул. В отличие от более приспособленных паразитов, знающих, что пищей им служат живые особи, Кошмары могли доводить своих жертв до смерти. А потому оставить Спящих без защиты означало поставить все человечество на грань полного исчезновения.

Он мог представить себе, как это произойдет. Мучимые нескончаемыми кошмарными сновидениями, люди не смогут спать и, соответственно, лишатся сил, необходимых для работы и пропитания. Весь людской род будет повергнут в ужас и обречен на изнеможение, неизбежным итогом которого станет безумие.

— Ладно. — Эйдан направился к своему дому, и Коннор, поравнявшись с ним, двинулся рядом. — Ну а что, если, предположим чисто гипотетически, никакого Ключа вовсе и не было?

— Нет Ключа? Ну, это было бы хреново, потому как порой единственное, что придает мне сил и не позволяет опустить руки, — это уверенность в том, что в конце тоннеля есть свет. — Коннор покосился на друга, смерив его прищуренным взглядом. — А ты это, вообще, к чему?

— Да к тому, что вполне возможно, что легенда о Ключе — это дерьмовая выдумка. А вдалбливали ее нам лишь по той причине, которую ты только что помянул, — внушить надежду и придать мотивацию, когда начинает казаться, что наша борьба бесконечна. — Раздвинув сёдзи, Эйдан вошел в гостиную и взял стоявшие у стены ножны. — Ведь если это так, новая задача обернется бедой для Спящих. Вместо того чтобы оберегать их от Кошмаров, половина Избранных станут тратить время впустую, занимаясь поисками того, чего просто не существует.

— Знаешь, приятель, я посоветовал бы тебе перепихнуться, — пробормотал Коннор, проходя мимо него по направлению к кухне, — но, поскольку нынче утром ты виделся с Морганой, тебя не это поедом ест.

— Меня поедом ест то, что мы ослабляем защиту Спящих. Меня достает то, что Старейшие держат в секрете принятие такого рода решений. Мне, знаешь ли, трудно поверить в то, чего я не могу увидеть.

— Ага, и как же тогда тебя угораздило избрать такой род деятельности, как охота за Кошмарами? — хмыкнул Коннор и исчез в доме. Спустя минуту он вернулся с двумя банками пива и продолжил: — Наш успех основан как раз на том, чего мы не можем видеть.

— Да, я знаю. Спасибо. — Эйдан принял стакан и, потягивая на ходу пиво, направился через комнату к раскладному стулу. — С Кошмарами расправляется не наше оружие, а сила нашей решимости, порождающая в них страх, что, к сожалению, роднит нас с ними: мы, как и они, убиваем, внушая ужас.

Как раз это и стало причиной его размолвки с родителями — Целителем и Пестующей. Они решительно не могли понять, почему он избрал такую стезю, и докучали ему нескончаемыми вопросами. В конце концов он покинул их. А поскольку в биологическом смысле они являлись его единственной родней, от полного одиночества его спасала лишь эмоциональная связь с Коннором. Тем, кого он любил и уважал как брата.