Эдуард Снежин - Повесть о несостоявшейся любви Страница 3

– Всем от винта даёт! – замечает Липарит и причмокивает:

– Но какой девушка!

Я сдерживаю укол безнадежного отчаяния и замечаю с видимым равнодушием:

– От винта, так от винта!

Бросаю голову на лежак, но подсознательно, краем глаза слежу за блондинкой.

Девушка встаёт, делает несколько разминающих движений и идёт к морю. Мы с Липаритом пожираем её глазами.

– Пошли купаться! – как бы, предлагаю я, хотя мне абсолютно не нужно его присутствие рядом.

– Нэт, море для меня холодный! – ёжится Липарит и, слава богу, не идёт со мной.

Я отплываю метров на двести и оборачиваюсь. С моря на берег открывается бурной радостью отзывающийся в душе сказочный вид на набережную: многоярусными рядами выстроились разлапистые пальмы, сверкают на солнце белоснежные беседки и балюстрады, гордыми лайнерами выступают среди зелени белые, розовые, голубые корпуса здравниц и гостиниц. «Слава этой благословенной земле!» – восторженно кричит моя душа.

Я снова смотрю на волны, ищу глазами девушку. Но сначала вижу стремительно приближающееся судно и уже потом ее. Она не замечает опасности и продолжает плыть, опустив лицо в воду. «Боже мой! Что она делает?» – ужасаюсь я. Судно выпускает пышущий жаром пар из выхлопных дюз.

– Назад! Плыви назад! – кричу я и крупными гребками продвигаюсь навстречу безрассудной пловчихе.

Девушка, наконец, замечает судно и в панике шарахается в сторону, но расстояние между ней и судном катастрофически сокращается. Из последних сил плыву к ней на помощь. Когда я оказываюсь рядом, она уже готова потерять сознание – от страха и отчаяния. Обнимаю русалку за талию, чтобы поддержать ее на плаву и дать возможность передохнуть.

Грозный корабль, включив на всякий случай оправдательный гудок, тяжело шелестит мимо, обдавая нас горячим душным смрадом.

– Держись за мои ноги! – командую я девушке, и наш тандем благополучно причаливает к берегу.

На пляже нас встречает толпа сочувствующих и вынырнувший откуда – то штатный спасатель, который изо всех сил, надсадно дует в свисток, как Соловей-разбойник, демонстрируя свой высокий профессионализм.

– Я замёрзла. Проводи меня домой, пожалуйста, – просит девушка, она вся дрожит, и ей неловко от всеобщего внимания. Я согласно киваю. А в душе ликование.

Блондинка подходит к своему лежаку, одевается: блузка, джинсовая юбка.

Я лихорадочно напяливаю спортивный костюм.

– Уже повёл? Какой девушка! – комментирует Липарит мои торопливые сборы.

– Ладно тебе! – машу я рукой и подхожу к прелестной «утопленнице». Она уже готова и выжидающе смотрит мне в глаза. Огромные темные зрачки. Едва заметный пушок над верхней губой…

Мы поднимаемся по ступенькам до ротонды, на выходе с пляжа, где останавливаемся.

– Как тебя зовут? – спрашивает девушка.

– Дмитрий.

– А меня Елена. Ой, давай без взрослости! Дима и Лена.

– Конечно! – отвечаю я, а в голове сумбур – мы уже на «ты»? Но она предложила сама…

– Ты откуда? – спрашиваю я.

– Из Томска.

– Студенческий город! – уважительно делюсь я с красавицей единственной известной мне информацией о Томске.

– Да, Томск – город студентов. Я сама на втором курсе университета.

– На кого учишься?

– На психолога.

– Ого! С тобой надо держать ухо востро.

– Да, ну… Ничего я пока в жизни не понимаю, – смущается девушка.

– Так скоро экзамены. Как же ты уехала на юг?

– Дали турпутёвку. Книжки с собой взяла.

– А где живёшь? – решаю я зацепить полезные сведения, пока плавно течёт наша легкая беседа.

– В гостинице «Кубань».

– Я не знаю, где это, только сегодня приехал.

– А я вчера. Это туда выше – через парк.

– А там есть магазины? Завтра Первое мая, надо что-то закупить, а тут даже магазинов не видно.

– Там много магазинов, могу показать.

«Здорово! – думаю я, – контакт на пару часов обеспечен, надо цеплять дальше.»

– А ты определилась, как праздновать?

– Не знаю. В гостинице девчонки со мной в комнате, три, они вместе, с одного факультета, а я одна.

– Да мы тоже пока только вдвоём, с Липаритом, сосед мой.

– Это который «Соньку» крутит?

– Это он для тебя.

– Вот ещё!

– Ну что, празднуем вместе?

– Ладно! Девчонки застряли пиво пить в «Петушке», а я на ваш пляж пришла, пиво не люблю.

– А коньяк?

– В Сибири все пьют крепкие напитки, – улыбается она, обнажив ровные жемчужные зубки. Её круглое личико по-детски жмурится ярким солнечным лучам и само светится, как маленькое солнышко.

– Так, забежим ко мне за сумкой, и в магазин. Пошли, солнышко! – восторженно улыбаюсь я.

– Пошли-и-и! – мелодично повторяет она.

Мы поднимаемся на территорию «Ривьеры» и медленно шествуем между розовых кустов.

– Какие огромные! – восхищается девушка и наклоняется понюхать розы, обнажая ошеломляющие бёдра. Моё естество возмущается и встаёт. Я глубоко втягиваю живот и наклоняюсь, чтобы не обнаружить предательское вздутие в штанах.

– Розы на Кавказе влажные, не пахнут, – говорю я, чтобы что-нибудь сказать и отвлечься от напряжения. Но напряжённый орган так и не спадает, и мне приходится и дальше шагать в полусогнутой позе с втянутым животом, делая вид, что я взбираюсь на крутой склон. Впрочем, Лена этого не замечает.

К счастью, на входе нам никто не встретился, и мы благополучно, по кружевной анфиладе коридора, среди мраморных скульптур добираемся до моей комнаты, расположенной в одном из его самых полутёмных, таинственных изгибов.

– Как здесь красиво! – останавливается Лена перед скульптурой дискобола, рельефно напружинившего мускулы перед броском.

– Самая красивая здесь ты, – отвечаю я, и осторожно, чтобы Лена не почувствовала мой тычок, притягиваю её к себе и целую. Она чуть вздрагивает, но не сопротивляется.

Мы заходим в комнату. Я вытаскиваю из шкафа сумку, всем своим видом показывая, что мы зашли сюда по делу, бросаю её на стол и говорю как бы, между прочим:

– Вряд ли представится потом случай одним выпить за знакомство. Давай сейчас! – и с этими словами наливаю в стаканы по пятьдесят граммов божественного «Арарата» из недопитой вчера бутылки.

– У тебя аргументы лучше, чем у нашего профессора психологии, – улыбается Лена. – А ты откуда?

– Из Новосибирска, – называю я ближайший известный мне к Томску город, чем невольно предаю свой родной Челябинск.

– О, земляк!

– За дружбу! Брудершафт?