Алан Беннетт - Вторая молодость миссис Доналдсон Страница 3

В эту разношерстную компанию миссис Доналдсон не вписывалась никак. Она была (точнее, таковой себя считала) обычной женщиной среднего класса, выброшенной на берега вдовства после брака — ничем, полагала она, не отличавшегося от множества других: поначалу счастливого, потом вполне приемлемого, а под конец надоевшего. Но она, хоть и считала себя типичной, таковой — даже в этом пестром окружении — не была ни в каком смысле.

Впрочем, это значило лишь, что ей приходилось играть две роли. Во-первых, ей приходилось демонстрировать большую широту взглядов, казаться более «расслабленной», чем на самом деле — чтобы не выглядеть занудой.

— Терпеть не могу брани, — призналась она Делии. — Когда ругаются, я не в своей тарелке.

— Не переживай, — ответила Делия. — Через пару месяцев ты запросто будешь говорить «ублюдки». — На самом деле она имела в виду «бляди», но решила, что к такому миссис Доналдсон пока еще не готова.

А во-вторых, ей приходилось играть, как и всем ее коллегам, ту роль, которая требовалась по сценарию: убитую горем мать, страдающую депрессией дочь, капризную пациентку. В целом это давалось ей легче, чем играть себя другую. Работа требовала от СП — симулированных пациентов, как они официально назывались, определенной подготовки: нужно было вжиться в личность того человека, которого они изображали, а это подразумевало не только знакомство с симптомами предполагаемого заболевания или с ситуацией, в которой он оказался, надо было также знать, кто он и откуда, чем болел раньше. Поэтому перед сном она частенько изучала задание на следующий день. Доктор Баллантайн сразу же отметил, что она куда ответственнее остальных, поэтому ей поручали самые сложные случаи и самые неочевидные заболевания. Она была, вне всякого сомнения, ценным приобретением.

Впрочем, она хоть и была человеком ответственным, однако очень расстраивалась из-за того, что не могла предупредить Лору о своем обмороке — Баллантайн сообщил ей о задании перед самым началом занятия и представил скорее как шутку, которую хочет сыграть со студентами, а не как обычное упражнение. Миссис Доналдсон нисколько не импонировала атмосфера таинственности, которой окутал эту историю Баллантайн («Это будет нашей маленькой тайной»): она предпочитала заранее знать, чем страдает, чтобы свободно ориентироваться в симптомах. Да, на сей раз от нее требовалось только упасть в обморок, но что-то должно было это предвещать — например, она могла вскользь заметить или же продемонстрировать всем своим видом, что у нее болит голова. Баллантайн все эти соображения отмел с ходу, а когда все закончилось, осыпал ее комплиментами, и она, помня о его предыдущих выходках, догадалась, что все это было устроено не для того, чтобы преподать студентам еще один урок, а чтобы стать к ней поближе… — в чем он пока не преуспел.

— Все очень понятно, — сказала Делия. — Ты потеряла мужа, он — жену. Сын у него в Ботсване, дочь замужем за оптометристом. По-видимому, ему одиноко.

Вернувшись домой, миссис Доналдсон застала Лору на кухне.

— По правде говоря, — сказала Лора, — мне вас немного жаль. Очень уж он противный.

— Терри? — уточнила миссис Доналдсон. — Да, пожалуй.

— Нет… впрочем, да, но Терри, он просто придурок. Я про Баллантайна. Все эти «Можете встать, милая дама». — Она скорчила соответствующую рожу. — Удивительно, как вы все это терпите. Вам никогда не бывает неловко?

— Он мужчина, — сказала миссис Доналдсон. — А мне всего-то и надо было что потерять сознание. К тому же я должна быть ему благодарна: эти деньги для меня не лишние.

Это было сказано не без намека.

Какими бы идеальными жильцами они ни были, в одном отношении (и немаловажном) они вели себя удручающе — вечно запаздывали с платой за комнату. Вреда не будет, думала миссис Доналдсон, если им время от времени напоминать, что она хоть и домовладелица и даже имеет собственный, пусть и небольшой автомобиль, деньги на нее с неба не сыплются, и их вклад в хозяйство, если и когда они будут намерены его сделать, пойдет не на роскошества, а на самое насущное.

Знай ее дочь, как молодые люди платят за жилье, она бы с миссис Доналдсон не слезла, поэтому, дабы избежать скандалов, миссис Доналдсон благоразумно держала это обстоятельство при себе и о «квартирантах», как по-прежнему называла их Гвен, отзывалась только положительно.

Но справедливости ради следует признаться — миссис Доналдсон не могла не отмечать это про себя, — что дети, как мысленно называла их она, и сами страдают. Они не хотели, чтобы на них поступила жалоба в квартирное агентство, а еще меньше хотели оказаться на улице, и Лора, когда миссис Доналдсон набралась решимости поговорить с ней о квартплате, сама уже была готова завести разговор.

Лора начала первой, взяв миссис Доналдсон за руку.

— Насчет квартплаты… — сказала она.

— Да? — отозвалась миссис Доналдсон.

— Это что здесь такое? — сказал вошедший в кухню Энди. — За руки держитесь?

— Я как раз говорила миссис Д., мы все решим. С квартплатой.

Энди взял ее за другую руку.

— Да, мы что-нибудь придумаем.

Миссис Доналдсон не понимала, что тут можно придумать. Они должны ей деньги. Их надо заплатить.

Но Лора заварила ей чаю, а Энди предложил сменить мешок в пылесосе, и момент был упущен.

На следующее занятие со студентами-медиками миссис Доналдсон досталась язва двенадцатиперстной кишки, диагноз, к которому ей готовиться было незачем, поскольку мистер Доналдсон страдал от язвы практически с молодости. Она знала все симптомы, знала, как что болит, знала, что провоцирует обострение, и решила, что в ее случае это будет стресс на работе — она представилась личной помощницей одного крупного промышленника. С чего это приключилось с мистером Доналдсоном, она понятия не имела, иногда думала, что причина была в ней, но, если это и было так, он никогда на это не намекал даже.

Группа была из первокурсников, при осмотре ей весьма неумело мяли диафрагму и делали это с таким пылом, что, когда нащупали-таки нужную точку, миссис Доналдсон вскрикнула от боли почти без притворства.

Обычно доктор Баллантайн спешил защитить псевдобольных от чересчур рьяных действий студентов хотя бы потому, что традиционно использовал возможность поиздеваться над будущими врачами («Говорите, мистер Хоррокс, ему трудно глотать? Немудрено — вы же ему кулак чуть не в глотку засунули»). Однако на сей раз он был поглощен новым в своем арсенале орудием — видеокамерой, на которую снимал занятие.

Баллантайн никому ее не доверял («Это медицинский инструмент. Нужно знать, откуда и что снимать. Камера для меня — что скальпель для хирурга»). Он, вне зависимости от происходившего, снимал в основном миссис Доналдсон, и она решила, что это скорее игрушка, нежели инструмент, но решила так потому, что ее супруг так же страстно увлекался всяческими технологическими новинками и так же ревниво их охранял. Ей запрещалось прикасаться к газонокосилке, к CD-проигрывателю и даже к электроножу, и только после его смерти она получила возможность пользоваться ими напропалую, и одной из маленьких радостей, скрашивавших ее горе, было то, что она уже не должна была играть роль хрупкой, беспомощной женщины.