Дж. Уорд - Отомщенный любовник Страница 30

Именно такую женщину называют достойной.

Он ввел уже половину лекарства, когда зазвонил его телефон. Быстро взглянув на экран, на котором высветился незнакомый номер, Рив не стал отвечать на звонок. Эти цифры знали лишь те, с кем он хотел говорить, и список этот был чертовски коротким: его сестра, мать, Хекс, Трэз и айЭм. И Брат Зейдист, хеллрен его сестры.

И больше никто.

Вытащив иглу из васкулярной выгребной ямы, он выругался, услышав писк, говоривший о том, что было оставлено голосовое сообщение. Он получал их время от времени, люди оставляли хлам своих жизней в его небольшом уголке технопространства, не зная, что ошиблись номером. Он никогда им не перезванивал, никогда не писал «Вы не туда попали». Они узнают об этом, когда тот, кому они, по их мнению, звонили, не отвечал тем же.

Закрыв глаза и откинувшись на спинку кресла, Рив бросил шприц на ведомости, ему было все равно, подействует ли лекарство.

Он сидел в одиночестве в своем логове беззакония, в тихий час после того, как ушел персонал, и перед тем, как придут уборщицы, ему было абсолютно наплевать, вернется ли его плоское зрение к трехмерному или нет. Наплевать, появится ли вновь многоцветный спектр. Он не думал каждую секунду о том, станет ли когда-нибудь снова «нормальным».

Вот она, перемена, понял Рив. До сих пор он всегда отчаянно хотел, чтобы лекарство подействовало.

Что послужило переломом?

Рив не стал отвечать на этот вопрос, взял мобильник и нащупал свою трость. Со стоном, он осторожно встал и направился в свою личную спальню. Онемение быстро возвращалось к ногам и ступням, быстрее, чем во время поездки из Коннектикута, но, с другой стороны, это было в порядке вещей. Чем меньше потребности симпата давали о себе знать, тем лучше действовало лекарство. И, надо же, забавно, его взбесило то, что его наняли для убийства короля.

В то время как одиночество, в каком-никаком, но доме, не оказывало такого воздействия.

В офисе уже была включена система безопасности, и Ривендж привел в действие вторую, в его личных покоях, затем закрылся в комнате без окон, где время от времени спал днем. Ванная находилась напротив, и он скинул на кровать соболиную шубу, прежде чем зайти внутрь и включить душ. Пока он ходил по комнате, пробирающий до кости холод обосновался в его теле, исходя изнутри, словно из-за инъекции Фреона[68].

И этого он боялся. Рив ненавидел всегда быть холодным. Проклятье, может, ему следовало просто дать себе расслабиться. Не похоже, что он собирался с кем-то общаться сегодня.

Да, но если он значительно занизит дозу, последствия будут не самыми приятными.

Из-за стеклянной дверцы душа начал подниматься пар, Рив разделся догола, оставив на мраморном столике между раковинами свой костюм, галстук и рубашку. Встав под струю, он сильно задрожал, застучав зубами.

Он ненадолго прислонился к гладким мраморным стенам, держась в центре под четырьмя головками душа. Горячая вода, которую он не чувствовал, стекала вниз по его груди, туловищу, и Рив пытался не думать, что принесет с собой следующая ночь, но не смог.

О, Боже… хватит ли ему сил сделать это в очередной раз? Поехать туда и отдаться той сучке?

Да, но альтернатива… она доложит Совету, что он симпат, и его зад депортируют в колонию.

Выбор очевиден.

Провались оно пропадом, не было тут никакого выбора. Бэлла не знала, кто он, и раскрытие семейной лжи убьет ее. И она окажется не единственной пострадавшей. Его мать будет сломлена. Хекс разозлится и в итоге погибнет, пытаясь спасти его. Как и Трэз с айЭмом.

Рухнет целый карточный домик.

Он заставил себя взять золотой кусок мыла с прикрепленного к стене керамического держателя и намылил ладони. Дерьмо, которым он пользовался сам, не было какой-то модной пенящейся хренью, – гребаный «Дайал»[69], дезинфицирующее средство – словно грейдер[70] на коже.

Его шлюхи пользовались таким же. По их просьбе именно «Дайал» он клал в душевые комнаты.

Он придерживался правила Трех раз. Три раза он проходился вверх и вниз по своим рукам и ногам, туловищу и прессу, шее и плечам. Три раза водил рукой меж бедер, намыливал член и яйца. Глупый ритуал, но таковыми были побуждения. Он мог использовать три куска «Дайала» и все равно чувствовать себя грязным.

Забавно, его шлюхи всегда удивлялись тому, как с ними обращались. Каждая новенькая думала, что ей придется заниматься с ним сексом при найме, и они всегда были готовы к побоям. Вместо этого, девочки получали собственные раздевалки с душем, надежный график, охрану, которая никогда и ни за что к ним не прикасалась, это называлось уважением… что значило, что они сами выбирают своих клиентов, и если из-за подонков, заплативших за честь быть с ними, с их головы упадет хотя бы волос, девушкам стоило сказать лишь слово, и на обидчика свалится гора дерьма.

Не раз одна из женщин показывалась у него в офисе и просила поговорить с ним наедине. Обычно это случалось спустя месяц работы здесь, и слова всегда были одинаковыми и говорились с долей смущения, которое, будь он нормальным, разбило бы ему сердце:

«Спасибо вам».

Рив не был большим любителем объятий, но все-таки ненадолго притягивал их к себе. Никто из них не знал, что делал он это не по доброте душевной, а потому, что был одним из них. Жестокая реальность заключалась в том, что жизнь поместила их всех туда, где им быть не хотелось: на спины перед людьми, секса с которыми они совсем не желали. Да, были те, кому нравилась эта работа, но, как бывало со всеми, работать они хотели не всегда. И Бог свидетель, клиенты показывались постоянно.

Как и его шантажист.

Выход из душа был чистейшим, неразбавленным адом, и Рив откладывал колючий холод так долго, как только мог, съежившись под струей, уговаривая себя покинуть кабинку. Спор продолжался, он слышал, как вода ударяется о мрамор и стучит по медному водостоку, но его онемелое тело не чувствовало ничего, кроме легкого потепления внутренней Аляски. Он понял, что закончилась горячая вода только потому, что дрожь усилилась, а ногтевые лунки вместо бледно-серых стали темно-синими.

Он вытерся на пути к кровати и как можно быстрее забрался под норковое одеяло.

Как только Рив подтянул его к горлу, пикнул телефон. Очередное голосовое сообщение.

Да что такое, сегодня его телефон напоминал Гранд Централ[71].

Проверив пропущенные вызовы, он увидел, что последний был от матери, и быстро сел, хоть вертикальное положение и оставило его грудь обнаженной. Мамен была настоящей леди и никогда не звонила, поскольку не хотела «мешать его работе».