Наталия Тихоступ - Кто, если не ты? (СИ) Страница 30

 – Я занят.

Удивившись такому ответу, я громко сказала:

 – Джейсон, это я. Я принесла переводы.

 – Мелисса, – быстро и взволованно проговорил он, – зайди позже, я занят!

Минуту я стояла возле двери ошарашенная от того, что меня развернули в свою комнату, и уже собравшись, уходить, я насторожилась. Когда я просто постучала, его голос звучал раздражительно, но когда он узнал, что пришла я, он стал взволнованным и очень хотел, чтобы я ушла. Не мешкая ни секунды, я схватила ручку двери и зашла в кабинет.

Джейсон сидел в своем кресле, постукивая по столу ручкой, которую держал двумя пальцами. Нахмурив брови, он внимательно смотрел на собеседника напротив, и я тоже перевела на него взгляд. В черном кожаном кресле, сидела девушка с платиновым цветом волос и глядела на меня своими пустыми, голубыми глазами.

 – Мелисса, я же сказал, не входить, – подскочил со своего кресла Джейсон, а я все так же не отводила взгляда от Валери. Она смотрела на меня зло, молнией пуская стрелы своей ненависти, а потом перевела взгляд на мой округлившийся живот и, брезгливо поморщившись, отвернулась. Сука!

Я перевела взгляд на Джейсона, который стоял за столом и напряженно вглядывался в мое лицо. Ему отчетливо не нравилось то, что он увидел в моих глазах.

 – Мелисса… – начал он, но сощурив глаза, я медленно положила бумаги на столик у двери, и развернувшись, вышла из кабинета. Я слышала как Джейсон торопясь, следует за мной, выкрикивая мое имя, и я побежала. Боль и унижение заполнили меня, а слезы в глазах застилали дорогу. Я добежала до лестницы и, затормозив перед ней, стала осторожно спускаться, но оглянувшись, увидела, что Джейсон почти догнал меня, и мне стало страшно…

Я чувствую резкую боль подвернувшейся ноги. Я вижу, как лестница приближается к моему лицу. Я ощущаю дикую боль в животе. И больше ничего. Темнота. Навсегда.

ГЛАВА 13

Я пытаюсь открыть глаза, но они слеплены и раскрываются, отрывая ресницы. Несколько секунд я не могу понять где я, что со мной и почему ощущаю исступленную боль во всем теле. Свет поражает мое зрение и я моргаю несколько раз, чтобы полностью привести себя в чувство. Первое что я вижу, это белый потолок, с маленькими лампами. Опускаю взгляд вниз. Белые стены. Белый диван и столик в углу. Капельница. Я лежу на больничной койке и на мне голубой стерильный халат.

Воспоминания вспышками проносятся в моей ноющей голове. Джейсон, Валери, отчаяние, лестница, боль, боль, боль…Я упала на живот, я отключилась от болевого шока… мой ребенок!

– Мой ребенок… – Я пытаюсь закричать, но из горла выдыхается противное шипение.

Я кладу руки на живот… но его больше нет. Я перебинтована от груди до бедер… и непрошенные слезы катятся из моих глаз. Мне страшно думать, что мысли, которые пришли в мою голову могут оказаться реальностью. Внезапно в мою палату входит Рейчел. Белой салфеткой она стирает под глазами тушь, которую размазали соленые слезы, не переставая при этом плакать. Видя, что я очнулась, она резко останавливается и замирает, не в силах произнести ни слова.

– Что с моим ребенком? – Хриплю я.

Несколько секунд Рейчел стоит на месте и смотрит на меня широко открытыми глазами. Она тяжело дышит, а пальцы, сжимающие салфетку, побелели от напряжения. Она медленно подходит ко мне, а я не отрываю взгляда от ее лица. Неожиданно она склоняет голову и кладет ее мне на плечо. И тихо-тихо начинает плакать. И я все понимаю. Мой ребенок, мой крохотный, маленький мальчик. Он погиб! Адская, невыносимая боль разрывает каждую молекулу моего сердца. Все мое сознание сфокусировалось на ощущении той муки, которую испытывает мать, потерявшая ребенка. Крупные слезы, широкими струями орошают мои щеки, а тело содрогается в конвульсиях. Боже! За что? Я ведь ни разу его не увидела, а  уже потеряла. Я не посмотрела в его глазки, не погладила его волосы, не поцеловала его ручки… Какие они? На кого он был похож? Мои рыдания становятся громче, а  боль – глубже. Сквозь туман из скорби и горя, я чувствую как Рейчел трясет меня за плечи, пытаясь успокоить. Но это не возможно. Мой ребенок, мой мальчик, мой сын… Почему умерла не я? Почему его не спасли? Так не должно было быть! Не должно!!! Мой Дилан… Мой Дилан! Родной мой, любимый… Я кричу, кричу, что есть мочи, потому что не могу держать это горе в себе.

– У нее кровь! – Кричит Рейчел кому-то в дверях.

Я вижу, что вся моя койка в крови, а самое алое пятно в области живота. Но я не ощущаю физической боли, потому что ее нет в сравнении с тем, что я чувствую. Я продолжаю кричать, вот только это уже не крик, это вой умирающего зверя. В палату врываются люди в белых и голубых халатах.

– У нее разошлись швы! – Кричат они, прислоняя к моему животу медицинские полотенца в попытке остановить кровь. Один из «белых халатов» подходит к моей руке и острая игла протыкает мне вену.

– Сын… мой сын… – шепчу я.

Мои глаза застилает пелена, и я чувствую, как густая мгла успокоительного и снотворного врывается в мое сознание. Я уже не кричу, почти не дышу, но боль все такая же яркая. Она не становится меньше, я просто уже не могу ее выразить. Мои веки закрываются, рассудок погружается во тьму, и я всем сердцем надеюсь, что это агония.

ТРИ ГОДА СПУСТЯ

– Мелл, не заставляй меня снова ждать, – недовольно произносит мне в трубку Рейчел.

– Прости, но машины в пробке не разъедутся от одного твоего желания, – отвечаю я, и слышу ворчливый выдох моей подруги.

– Нам нужен этот договор, Мелл.

– Я знаю, уже лечу, – и чмокнув в трубку, нажимаю кнопку отбоя.

Действительно нам очень нужен договор на аренду помещения под наш новый салон красоты. Подумать только, мы с Рейчел после успешно работающего одного, открываем второй. Да это же почти сеть! Я улыбаюсь своим мыслям и мчу на встречу с нашим арендодателем. Его помещение находится на Пятом Авеню, и мы боролись за него четыре месяца. Пятый Авеню – самая фешенебельная улица Нью-Йорка. Здесь расположены самые дорогие магазины от  Calvin Klein, Coco Chanel, Dolce and Gabbana, самые роскошные рестораны и отели, в которых останавливается вся мировая элита. Конечно, я сама была этой самой мировой элитой, но хотела, чтобы это еще и приносило деньги. Год назад, мы с Рейчел открыли наш салон красоты «Emily». Мы не долго ломали голову над названием, потому что решение окрестить салон в честь моей матери было принято в первые минуты размышлений. Ведь именно на ее деньги, которые она оставила мне, мы открыли этот бизнес. Ну, как сказать открыли… По правде, этих денег хватило лишь на двадцать процентов от суммы аренды помещения, но моя совесть перед покойной матерью была чиста. Эмили завещала мне потратить деньги на свое будущее. Я так и сделала.